Ирина Ногина - Надуйте наши души. Swell Our Souls

Леонард после двухлетних скитаний по разным работам нашёл своё место в научно-исследовательском институте, где занялся опытными испытаниями и экспертными исследованиями. В институте же он познакомился с молодой стажёркой Анной, выросшей на его глазах до помощника главного бухгалтера. Три года длился их полушутливый флирт, пока однажды утром Леонард, придя на работу, не обнаружил, что она уволилась. Тогда он взял отгул, получил за шоколадку начальнице отдела кадров адрес Анны, приехал к ней и перевёз её к себе, в ту самую коморку в малоэтажке, которая досталась ему от родителей и которую так презирал его бывший тесть. С того дня они жили душа в душу вот уже десять лет.

Ольга слэпом касалась нижней губы, нанося на середину мерцающую помаду. Закончила, отодвинулась от зеркала и придирчиво всмотрелась в отражение.

– Твой монархический образ, – сказала Илайя. – Это может означать вечеринку.

– В точку! – воскликнула Ольга, очень довольная этой догадкой. – Сегодня вечером я отправлюсь в Гарабону на презентацию новой книги Шкодного Жоржа, причём, в твоей компании.

– Нет, – вздрогнула Илайя.

– Конечно же, да! – хохоча, отмахнулась Ольга. – Посторонись, Илайя! Наконец-то явились наши макаронс. Как же долго, Дарья! Пекли вы их, что ли? Кофе остыл! Ладно уж, оставляйте!

– Мама! Я не пойду, – сказала Илайя, как только за Дарьей захлопнулась дверь.

– Нет, ты пойдёшь, Илайя, – сглотнула Ольга и встала со стула. В её глазах блеснуло что-то вроде угрозы, но тон оставался увещевательным. – Ты не только пойдёшь, но и наденешь то платье, которое я для тебя выберу, а также позволишь моему мастеру поколдовать над тобой – обещаю, без фанатизма, – Ольга словно не замечала готовую взорваться Анну, и когда та уже открыла рот, чтобы прекратить это несносное соло, – вдруг с великодушной беспечностью, совсем как ребёнок, выпускающий пойманную рыбку, обнаружив, что та задыхается без воды, заявила. – Я прошу тебя всего об одном вечере, Илайя. Летом отец от тебя этого не потребует.

Илайя обнадёженно запнулась и лукаво нахмурилась.

– Один вечер за целое лето?

– Сама видишь, не так уж дорого, – Ольга самодовольно изогнула брови и улыбнулась победителем.

Илайя вздохнула и взялась за ручку двери.

– Наряд, макияж и причёска, – повторила Ольга.

– Да, – снова вздохнула Илайя.

Они вышли вместе с Анной. Отойдя от двери, Илайя взяла её за руку с улыбкой, которая требовала не принимать близко к сердцу эпизод в спальне Ольги. Анна с минуту выпускала из ноздрей ядовитый пар, а потом сказала:

– Тебе надо кардинально перестроить отношения с матерью.

– Всё получилось так, как мы хотели. Что ещё может иметь значение? – и она расплылась в зубастой улыбке. – Ну, всё, я бегу приводить в чувство свои азалии – их, оказывается, забыли полить, пока меня не было. До встречи, Анна!

– Чао, – проворчала Анна и побрела по коридору.

У лестницы она обнаружила поднос с эклерами, по неясной причине так и не донесённый Дарьей до кухни, стянула одно пирожное, сунула в рот и, энергично жуя, поторопилась прочь из этого дома.

Клуб «Гарабона», расположенный под крышей исторического здания в центре города, Ольга приобрела за гонорар от серии креативных рекламных роликов для популярного бренда косметики. Точнее, тогда это был не клуб, а заброшенная мансарда, и Ольге потребовалось четыре года, чтобы превратить её в элитную площадку для закрытых вечеринок.

Гостевую часть клуба – длинное прямоугольное помещение с открытой террасой – Ольга с помощью оборудования для гибкой планировки меняла на разные лады: то делила на зоны, то отгораживала уголки для приватных бесед, то зашторивала окна и стены, превращая клуб в крошечный театр, то, наоборот, белила стены, убирала из зала всю ткань и позволяла ему наполниться солнечным светом через те низкие, но многочисленные арочные окна, которыми старинные архитекторы щедро наградили здание.

Сегодня зал был поделен на две половины, разные, как день и ночь. В первой по потолку тянулись крошечные лампочки, заливающие помещение мягким светом, а пол был застелен серым ковром с красочными зигзагами; кое-где помещались фуршетные столики, а возле них громоздились белые и тёмно-синие кресла-мешки. На стенах висели репродукции Модильяни и множество других картин неизвестного авторства, но в духе того же Модильяни, – Ольга испытывала слабость к творчеству молодых художников и покупку картин на местных ярмарках расценивала почти как благотворительность.

По центру зала, как бы мостиком между двумя его частями, была оборудована презентационная галерея Шкодного Жоржа: несколько стендов с иллюстрациями и цитатами из его романа. Сам Шкодный Жорж давал видео интервью у стенда с обложкой книги. Это был приземистый человек под пятьдесят с гладко выбритым лицом, искажённым широкой ухмылкой.

– Красота субъективно оценивается по уникальности черт лица, а не только лишь по их пропорции, – вещал он. Голос у него был тонкий, почти писклявый. – Это значит, что, если бы все женщины выглядели, к примеру, как Моника Белуччи, то популярностью пользовалась бы единственная оставшаяся дурнушка. Сюжет книги развивает эту догадку: молодой парень влюбляется в девушку невероятной красоты, очень долго добивается её, и, наконец, становится её мужем. Представьте себе: эдакие юные, ничего не знающие друг о друге, поддавшиеся порыву, – типично-очаровательные влюблённые. Молодая семья под давлением обстоятельств (финансовые партнёры мужа предают его, и он лишается сбережений; к этому добавляется болезнь тестя) уезжает на родину жены и селится в большом доме, где живут пять её незамужних сестёр, причём четверо из них – её близнецы, очень похожие на красавца-отца, а пятая – старшая сестра – невзрачная девушка, напоминающая свою мать в молодости. Мать, к слову, умерла при родах пятерни, и всё в доме посвящено памяти о ней (что в действительности лишь ширма, за которой скрывается равнодушие отца к погибшей жене, и чувство облегчения, которое он испытал после её смерти). И вот, счастливые молодожёны оказываются в мире, который населяют отец, сражённый тяжёлой болезнью, пять одинаковых женщин удивительной красоты и одна простушка.

– По оценкам экспертов ваша книга на сорок процентов состоит их эротических сцен, а остальные шестьдесят – это умопомрачительные тайны и тонкие интриги. Но в итоге наш юноша, конечно, влюбится в старшую сестру? – провокационно полюбопытствовала девушка-интервьюер.

Оказавшись в клубе, Илайя сразу прошмыгнула во вторую половину зала, где было темно (светились только плинтусы и ультрафиолетовые лампы под потолком), звучала ласковая музыка и сочился ароматный дым – курили кальян, а вся фасадная стена была увешана спиннерами. Десятки, может быть, сотни – они крепились на крошечных стержнях сантиметрах в тридцати друг от друга, так что можно было запускать их, не снимая. Илайя запустила несколько, и, наблюдая, как они вращаются, почувствовала щекотку под лопатками.