Ю. Копытин - Золотой дурман. Книга третья

– Как же мне взобраться на тебя? – поднял Мирон мутный взгляд на своего скакуна. – Сил больше нет… – тщетно попытался он вскарабкаться в седло.

Жеребец, словно прочитав мысли хозяина, лизнул его руку и лёг подле Мирона на живот.

– Ах ты умница! – обхватил тот его шею, вскарабкиваясь на спину. – К Серафиме, дружок… – еле прошептал он на ухо лошади.

Карька постоял, покрутил головой и тихой рысью направился в сторону поселья Устина Агапова.

Прикрыв глаза от слепящего солнца, Мирон склонился в густую гриву коня. Открывшиеся вдруг потерянные эпизоды прошлого вновь туманной явью заполнили все его мысли. Перед глазами проплыли: Бикатунская крепость, куда его определили для службы в местный гарнизон, опасные горные тропы на сборе ясака, стычки с маньчжурами, не желающими покидать эту благодатную окраину России. В памяти воскресли последний поход в экспедиции Клюге, несправедливое и жестокое обвинение в краже золотого идола.

«Как же друзья? – сам по себе возник вопрос. – Что они теперь обо мне думают? Считают, что вор?.. А Марьяна? Ведь она поверила в несправедливость обвинения в краже шкатулки с драгоценностями. А теперь – хищение золотого идола, и опять он».

Мирон с горечью тряхнул головой.

«За что же, Господи, мне такие жестокие наказания?! Ведь есть же мера человеческого терпения!» – как ножом в сердце отозвался открывшийся провал в памяти.

Потянувший свежий ветерок с реки немного привёл его в чувство, а вон и мельница появилась на горизонте – ещё чуток, и они будут на месте…

Подойдя к частоколу вокруг поселья, Карька грудью торкнулся в ворота, но на этот раз крепкие засовы перекрыли дорогу гостям. Испустив протяжное ржание и не дождавшись никого из поселенцев, он развернулся и копытом стал бить в тяжёлые бревенчатые двери.

– Погодтя, погодтя!.. Эй, мужуки, пойдёмте-ка глянем, кто енто так в вороты бацкаить, – раздался приглушённый женский голос из-за частокола.

– А ты чо, испужалась, Аграфена? – иронически ответил мужской бас.

Через мгновение ворота со скрипом отворились и полная женщина, вскрикнув, взмахнула замаранными в земле руками.

– Ой, Господи, коняга в вороты торкается!.. А седок-то живой али нет?!

– Живой я, тётка, живой, – прохрипел Мирон. – К Серафиме бы проводила.

– Никак Антипов постоялец, – вышел вперёд худой рыжебородый мужичок.

– Он самый, – кивнул другой – здоровенный детина.

– И откеля ты такой? – участливо наклонила голову женщина.

– Потом… – махнул рукой Мирон.

– Ну чо стоите, рты раззявили! – прикрикнула Агрофена. – Проводьте до Серафимы.

– Да этоть мы мигом, – подхватил под уздцы Карьку сухощавый и скорой походкой повёл лошадь в сторону подворья Серафимы…

– А ты покедова, Федосий, брёвна отеши. Да смотри, чобы ровно – баня она ить щалей не любить…

Напахнувшие знакомым ароматом целебные травы, напомнили ему хлопочущую над отварами Марьяну.

– Давай-ка, Архип, его сюды – на лавку, – подхватила Серафима с другого бока Мирона. – Щас я подушку подложу.

– А чево это с им? Обыгается ли? – вопросительно глянул рыжебородый на знахарку.

– На всё воля Божья, – коротко ответила Серафима.

– Так-то оно так… – почесал затылок Архип. – Ладноть, пошёл я – баню мы с Федосием ставим… одна-то, поди, управишьси.

– Да иди уже – теперяча только мешаться будешь.

Всё поплыло перед глазами Мирона, видения больше не преследовали его, но тяжесть в голове прочно прижала к подушке.

– Накось попей, – приподняв голову Мирона, поднесла к его губам чашку с тёплым отваром Серафима. Приятная истома враз побежала по его телу, веки сделались тяжёлыми, и он тут же забылся безмятежным, спокойным сном.

– Ну вот – поспи, а там поглядим, чем тебя ишшо попоить…

Проснулся Мирон весь мокрый, в голове всё ещё стоял неприятный шум, но было уже немного легче.

«Где я?» – оглядывая помещение, силился вспомнить он. Яркая полоса света солнечной дорожкой протянулась по выскобленному добела полу. Усевшись на лавке, он резко потряс головой, как бы прогоняя остатки засевшей хвори.

«Сколько я проспал?» – взглянул Мирон на затянутое бычьим пузырём окно.

Но тут же мрачная картина встала перед его глазами – события выпавших из памяти дней вновь горькими воспоминаниями вонзились в душу.

«О Боже! Ещё одно клеймо вора незаслуженно повисло над моей головой. Фёдор… ведь он поверил в мою вину, – с болью в сердце вспомнил Мирон резкие нападки командира. – Никита, пожалуй, единственный из друзей, кто усомнился в этом. Как же теперь жить с таким позором?!»…

За дверью послышались неторопливые шаги.

– Вижу, обыгалси чуток, – вошла в горницу Серафима.

– Да, уже полегче, – всё ещё слабым голосом ответил Мирон. – До Антипа бы мне – беспокоиться будет.

___________________________

Швыдкай* – прыткий. Подсолнух* – голову.

– Сиди… Ишь какой швыдкай*! Смотри, как подсолнух* повесил. На шеи ишшо толком не дёржится. Побудешь у меня денёк-другой, травки попьёшь, а к Антипу я Фадейку послала – он и обскажет всё.

– Угу, – согласно кивнул Мирон.

– А теперяча сказывай как есть – откель ты такой заявилси… С Чёрного озера?! – прожгла его Серафима колючим взглядом.

– Оттуда… – виновато опустил голову Мирон.

– И чево тебя туды понесло? Один чуть заикой не осталси – ладныть, что скоро убёг оттель, а ты, видать, поболе задержалси.

– Да уж поразительно красиво озеро то, а когда ветерок подул, такой аромат нахлынул – прямо-таки внутрь лезет. Засмотрелся я на благообразие природы, а потом вдруг видения стали перед глазами: чудовищные круги на воде…

___________________________

Швыдкай* – прыткий. Подсолнух* – голову.

Марьяна – словно выплывающая из тумана… и гигантский змей на берегу, испускающий жуткий свист… Что это было?! – вопросительно поднял глаза на знахарку Мирон.

– А видение и было тебе, – загадочным тоном ответила Серафима. – Только змей – истинно там обитает. Вот почему инородцы обходят стороной то место – говорят, что сам шайтан, оборотившись змеем, стережёть Чёрно озеро. Одно скажу – дьявольско то место… Бывала я там, с Иваном Зыряновым. Это благовоние тебе голову затуманило, и через яво ты видения всякие усмотрел – шибкое потрясение оно в человеке вызыват. Сам диявол собрал вместе те дурманящие травы и замешиваить дух из их, а кто духу того хлебнёть – обессилит и, ежели возвернуться не поспешит, – там и останется.

– А как же вы назад выбрались? – с нотками недоверия произнёс Мирон.

– Так мы, милок, не в ето время туды ходили – отцвели уже те травки. Да и то, нутром дурно почуйствовали. Я сразу Ивану сказала: худо енто место – нечисто. А круги на озере том – диявол наводит. Оно и растения там – диковинные, иде ещё видал такия: деревья-то – страсть каки здоровущи. А уж как змеюку огромадну узрели – так взадпятки оттель, только молитвой «Живые помощи» и убереглись.