Кирилл Шакиров - Кувырком по лету

– Лиза, – вновь стал я взывать к разуму жены. – Ты соберись и скажи, что произошло?

– Ничего, – был ответ.

– Лиза, – позвал я жену, смутно представляя, что наш диалог похож на спиритический сеанс. – Конкретнее, что это был за взрыв?

– Это не врыв.

– Как это? – вырвалось у Бориса.

– Это был не взрыв, а праздничный салют. Его устроил Денис в честь дорогого гостя.

Борис охнул, вскочил со своего места и кинулся в дом.

Я вновь взял на себя роль медиума и стал взывать к духу Лизы.

– А что за радостный вопль последовал после салюта?

– Это тоже был Денис. Он так поприветствовал Розенберга.

– И как отнесся почетный гость к этому?

– Он закричал.

– Ага, вороний клекот! Это был Розенберг! А что за душераздирающий крик последовал за этим?

– Это опять был Денис.

– Он что опять поприветствовал Розенберга?

– Нет, старикашка схватил его за уши и поднял над полом.

– Ого!

– При этом он читал мальчику назидательную лекцию.

– Я начинаю чувствовать уважение к этой юридической крысе. Но как отнеслась к происходящему тетушка. Что стало с ней, когда она увидела, как обходятся с ее золотым мальчиком?

– Я ее удержала, иначе я не позавидовала бы старикашке. Дениса отослали в комнату. Розенберг настаивал, чтобы его высекли.

– Кровожадный тип.

Она замолчала и потихоньку цедила коктейль.

Я тихо спросил.

– С тобой все в порядке?

– А! Со мной? – Она оглядела себя, в ее глазах появилось осмысленность. – Все нормально, просто одна из ракет взорвалась рядом со мною. Я странно себя чувствую. Вроде все в порядке, только мир кажется немного другим.

– О Боже, только не говори, что в тебе проснулись экстрасенсорные способности. Допивай свой коктейли, то есть мой коктейль, и пойдем в дом. Там, наверное, уже ужин начался.

Мы вошли в дом. Плотного дыма уже не было, но в помещениях стоял легкий туман. В гостиной открыли окна. О недавнем артобстреле напоминали темные пятна на стенах и потолке гостиной. К моей радости, стол не пострадал, и гости уже рассаживались вокруг него; не хватало только нас с Лизой. Я посмотрел на тетушку, она выглядела потерянной, и мне стало ее жалко. Сейчас она стояла между двумя полюсами своего обожания: сыном Борисом и внуком Денисом. И ей пришлось сделать нелегкий выбор в сторону первого, возможно под нажимом на второго. На Розенберга она уже не смотрела с таким обожанием. Акции Розенберга упали с уровня Бога на несколько пунктов ниже.

Розенберг сидел во главе стола и был похож на грифа, который прилетел на свою кровавую трапезу. Он чувствовал себя здесь хозяином положения. Теткино состояние усугубилось после того, как Розенберг стал читать лекцию о воспитании детей. Мне вообще стало казаться, что этот человек общается с окружающими посредством лекций. Его падчерица, Женя Колдунова, сидела напротив меня, молча опустив глаза. Я не знал к чему отнести это поведение: то ли к моему присутствию, то ли к лекции о воспитании, которую провозглашал за столом ее отчим. Другие гости молча внимали, лишь Берутов делал неудачные попытки перевести лекцию Розенберга в дискуссию.

Я глядел на тетку, прикидывая в уме, сколько времени она может еще молчать, слушая эту унизительную для нее болтовню. И вот я увидел, как у нее подскакивает давление, руки сжимаются в кулаки, рот ее открылся.

«Сейчас она все выскажет старикашке», – подумал я.

Моим опасениям не суждено было сбыться, ибо в дела земные вмешалось провидение в виде звонка на теткин смартфон. Ей пришлось ответить.

– Алло, охрана поселка? – удивилась тетка.

Я сразу превратился вслух. Может охранники пронюхали, что девушка, нанесшая поражение нескольким из них, скрывается на территории теткиного дома.

– Не может быть, это какая-то ошибка. Да, вы возле ворот, я сейчас подойду.

Она встала из-за стола, небрежно извинилась и убежала.

Я задумался. Что будет если охранники придут в дом и арестуют Сашу на глазах у Розенберга. Это будет конец. Этот старикашка себе на уме. Сделка тогда однозначно не состоится.

Мне нужно было поделиться своими соображениями с женой, сидевшей рядом, но тут я обнаружил, что Лиза уже достаточно долго тихо, но увлеченно беседует со своим соседом, молодым экспертом по праву, которого я поначалу принял за телохранителя. Вернее все время говорила Лиза, а молодой эксперт внимательно слушал, методично кивая головою в знак согласия. Лиза была еще в заторможенном состоянии, и ее речь была больше похожая на монолог в пространство. Как я из него понял, моя жена делилась своими впечатлениями от салюта.

– Во мне словно сместилось сознание, вы можете себе представить такое? В один момент можно стать совершенно другим человеком, вы понимаете? До этого момента вы один человек, а после него вы уже совершенно другой, представляете себе?

И каждый раз молодой человек соглашался с Лизой, склоняясь все ближе и ближе к моей жене. Он заботливо взял ее за запястье, но Лиза будто бы этого не заметила, а продолжала:

– Это разительная перемена во мне. Я подумал, что, если весь мир – это действительно большая матрица. Мы сейчас с вами сидим здесь, но на самом деле мы с вами не здесь. Мы с вами далеко. Очень далеко. В кинотеатре. Сидим и смотрим на экран, на котором идет кино, показывающее всю нашу жизнь. И вот, что я думаю, сегодня просто порвалась пленка в кинотеатре, и место склейки этой пленки был этот ужасный взрыв. Вы меня понимаете?

Молодой человек кивал.

Я человек не ревнивый, но его заботливое внимание к моей жене стало меня раздражать. Потом Розенберг, тоже никак не хотел умолкать. Он решил прочесть лекцию о воспитании до конца. Две лекции перед ужином, в момент, когда вам откровенно хочется жрать, – это через чур. Я не выдержал.

– Может, хватит «явившаяся к нам из Матрицы», – напустился я на жену. – Ты можешь помолчать, хотя бы чуть-чуть.

Лиза даже не стал смотреть в мою сторону.

– Тебе этого не понять, – отрешенно сказала она. – Ты слишком толстокож для понимания таких тонких вещей.

Молодой человек встал на ее защиту.

– Вы полегче, все-таки находитесь в культурном месте. Вы что не видите у девушки шок. – И он погладил ее по руке, на что Лиза ему благодарно улыбнулась. – Следите за речью, иначе вылетите из-за стола.

Я не нашелся, что ответить. Слова застряли у меня в горле. В это время Розенберг прервал свою речь, потому что принесли первые блюда. Саша в черной юбке и белом переднике появилась возле стола с подносом и стала ставить тарелки с первым. Розенберг благосклонно посмотрел на суп из омаров, но еще благосклоннее он пялился на ноги мой сестры. Причем настолько откровенно, что батюшка Антоний, сидевший по правую руку от Розенберга, стал характерно покашливать. Но на Розенберга это не произвело никакого впечатления. Он чуть шею себе не свернул, наблюдая за тем, как Саша выходит из гостиной, чтобы унести опустевшие блюда, и как входит в гостиную, чтобы принести новые блюда. За сестру я не беспокоился, она взрослая девушка и может за себя постоять, но за жену стоило вступиться.