Вячеслав Демин - Королева метельного юга

В коротком вступлении невозможно описать всех перипетий зимовки. Есть английская пословица: «Самое главное – понять, в чем состоит твой долг. Выполнить его легче лёгкого». Она явно не для ледового континента, где понятие долга приходит с первых минут, а вот выполнить его…

Так или иначе, свой долг мы выполнили честно и в феврале, на излете антарктического лета настало время прощания с этой необычайной землей. Разные чувства приходят в этот момент: и грусть расставания, и радость от предстоящей встречи с родными и на всё тяжким грузом накладывается накопившаяся за зимовку усталость, не усталость даже, а граничащее с безразличием переутомление. Не секрет, что большинство несчастных случаев происходит как раз в этот период, когда внимание человека ослаблено, живет он как бы по инерции: еще не там, но уже и не здесь…

Я не знаю почему, но наряду со своими стихами (которые я редко запоминал), крутились в голове моей стихи одного из участников экспедиции.

Приводить себя в чувство,

Биться рыбой об лёд –

Это тоже искусство,

И не каждый поймёт

Для чего это нужно,

И какой в этом прок –

Чтобы сердце утюжил

Разгулявшийся СТОК.

Он разгладит все складки,

Все сомнения съест,

И на старых повадках

Звёздный выложит крест.

Слабость властью законной

СТОК изгонит, и вспять

Будет зло и бессонно

Книгу ночи листать.

Оттого-то как средство

Сердца выверить звук

Нами выбрано бегство

В край невиданных вьюг.

И познав за пределом

Расстояний и чувств

И душою и телом

К жизни дьявольский вкус –

Мы сердца не случайно

встречи миг изловив

напоим изначальным

ощущеньем любви…

***

Метеоролог Костя Лубо-Лесниченко, которого я сменил, паковал вещи. Завтра ему предстоял вылет на Родину. Помимо прочего он был комендантом дома, а так как переложить эти обязанности, кроме как на меня было не на кого… «Принимай хозяйство! – весело подмигнул он – вот здесь распишись. Всё, порядок! Поздравляю. Я побежал». Через полчаса, едва успев прийти в себя после первых впечатлений, я стал хозяином этого огромного служебно-жилого дома, в котором на зимовку остаются четверо (два метеоролога, два озонометриста), а в сезон набиваются 15 человек.

Бывший старшой, строитель по профессии, Володя Левицкий, праздновал окончание зимовки, ходил под шофе, и к моим метеорологическим способностям отнесся скептически, мне пришлось идти ва-банк. Ни слова не говоря, и ничего не спрашивая, я отряхнул ботинки, прошел в метеокабинет, мельком огляделся и провел свой первый срок наблюдений. Владимир со товарищи разинул рот и не сказал ни слова. Но эта самодеятельность потом мне вышла боком: такой самостоятельности и независимости прощать было нельзя. Он и отыгрался. В дежурство я включился с первых минут своего пребывания в Антарктиде. Вахты по суткам. Через сутки в 3 ночи заступаешь на новую вахту. Но если метеонаблюдения для меня особой трудности не представляли, с актинометрией из-за малого опыта работы и неисправности аппаратуры, пришлось помучиться. Дело доходило до того, что 40-килограммовую установку 5-6 раз в день таскали от метплощадки до помещения, распутывая и паяя десятки проводов.

Поначалу свободного времени не оставалось. И не борьба со стихией съедала время, а работа. Не хватало знаний, опыта, который по признанию одного полярника «в рюкзаке не привезешь». Приходилось накапливать его по крупицам. Так день за днем открывал я для себя Антарктиду.

А Дневник открывался первой пришедшей мне на этой суровой земле фразой:

Мыслей и чувств затаенную дрожь

Тех, кто уплыли вдаль – не вернешь…

А мы уплыли очень далеко. Дальше просто не позволяют размеры земного шара. Но от себя уплыть невозможно. Лишь через месяц в дневнике появилась следующая запись.

9.11.87. Всё никак не проникнусь Антарктической тематикой. Месяц – это ужасно мало, чтобы понять непостижимое. Люди жизни клали с тем же результатом. Все, что я написал в письмах об Антарктиде, никуда не годится. Вернее это наброски, первые впечатления, «репортажи с фронта», облеченные к тому же в несовершенную форму. Цель – ухватить суть. У Заболоцкого есть

А если так, то, что есть красота,

и почему ее обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота,

или огонь, мерцающий в сосуде?

Иными словами форма или содержание? Ах, если бы мне открылось содержание, тогда бы я позаботился о форме. Пока, примерив форму полярника, я чувствую себя в ней как положено, т.е. ни жарко, ни холодно. Я понимаю, что экспедиция – серьезное испытание, и все трудности прошлого – лишь подготовка к нему.

Вечер. Весь день метет, выдувая из дома тепло. Представляю, как вместе с теплом выходит и самое ценное, что у нас есть – жизнь. Она покидает человека не сразу, незаметно для него, медленно, но неотвратимо… Помню, пацаном, когда мы играли в «царя горы», обиделся я на товарищей, спихнувших меня с вершины в сугроб, и решил не вставать: пусть им станет жалко меня, придут и позовут. Но жестокая братва звать никого не собиралась, тут же появился новый царь, его дружно стаскивали, забыв о предшественнике. Как следует промерзнув, я встал и ушел. Там у меня был выход. А здесь? Ведь стоит отключиться радиаторам… Впрочем, об этом лучше не думать, и без того слишком много «если» подстерегают нас… Вспомнилось: «если бы у бабушки были усы и борода, то это была бы не бабушка, а дедушка».

Кстати, радиаторы помогают не всегда: в сильные дульники температура в доме опускается до +5, аквариум накрываем одеялом, но все равно рыбы, даже привычные ко всему гупии, гибли.

15.11.87. Я на вахте. Заступил в 3 утра. Все никак не могу заставить себя взяться за актинометрию. А пора бы…

Что такое счастье? Отбросим ставшее банальным «когда тебя понимают». Возможно. Как не замечаешь дыхания, не замечаешь и счастья? Наверное, у него есть определенные показатели. Своего рода интенсивность. Яркое и трепетное – у влюбленных; горькое у сомневающегося поэта (Есенин), счастье-озарение ученого… Но счастливый не анализирует состояние. Анализ проводит несчастный. Встреча после долгой разлуки – счастье, но мне до него еще… «доплыть бы когда-нибудь»…

Ларошфуко сказал, что счастье и несчастье мы переживаем соразмерно нашему себялюбию. У него все людские страсти – лишь разные склонности людского самолюбия. Наверное, сам был самолюбивый и страстный.

22.11.87. Третий день бушует метель. Такого еще не видел. Объявлено штормовое положение № 2 (ветер более 30 м/с, видимость менее 50 метров). Чтобы окунуться в экстремал, достаточно распахнуть дверь. В столовую не хожу – пока хватает запаса штормового пайка. Впрочем, я себя сейчас нормально чувствую. Оклемался. Самолеты сидят в обсерватории Мирный. Ожидают погоды. Вышел из строя телефон. Приходится носить телеграммы радистам, это всего 300 метров, но при такой погоде выматываешься как после 10-километровой пробежки.