Вячеслав Демин - Королева метельного юга

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Я взялся за нелегкое, неблагодарное и, вероятно, никому, кроме меня не нужное дело. Через столько лет после своей антарктической эпопеи я вновь вернулся к своим дневникам, перечитал, и нашел кое-какие рассуждения заслуживающими внимания. Чьего внимания? Трудно сказать. Раньше я по наивности думал, что всё необычайное, нестандартное, таинственное автоматически должно заинтересовать любого человека, если только он не клинический идиот или отшельник, полностью отключившийся от мира. Я думал, что рассказ о суровейшей зимовке в краях, которые большинство людей не увидят ни при каких обстоятельствах, покажется привлекательным.

Увы, это не так. Сейчас уже не так. ТВ и пресса здорово поработали над нашим сознанием в сторону его перекоса в виртуальную плоскость. Я знал людей, которые места себе не находили, пока не укокошат пару сотен виртуальных «шпиёнов». Ну как такой будет воспринимать живого человека, его неторопливую речь? Да разве он вытерпит? У него будет что-то чесаться внутри, требовать в руки электронный «бластер» и: «Пли! Пли по этим нехорошим парням!». Люди теперь заняты собой и плохо воспринимают все, что удалено от их непосредственной деятельности или развлечений. А дневник – не развлечение, он требует напряжения, работы и времени, давая взамен информацию, далекую от повседневного применения. А ведь и практическая литература, например, советы по экономии времени, не используется по тем же причинам: не хватает времени…

Пишу для себя и ближайшего окружения. Без малейшей надежды на опубликование. А после того, как в редакции «Юности» рукопись провалялась 10 лет – и без желания публиковаться.

Привиделось: во мраке буря билась,

И умирая, испускала стон…

Все началось, что это мне приснилось,

И я влюбился в этот жуткий сон.

Я отдаю отчет об огромной дистанции между «хотеть» и мочь, о великой разнице мысли и слова, слова и дела.

Бумагу грязной черной пастой

Без надобности не тревожь.

Мысль в устной передаче – сказка,

А мысль записанная – ложь…

И все-таки, рискну. Постараюсь быть максимально объективным и не лгать… Два слова о том как я стал участником 33-й САЭ (Советской антарктической экспедиции). Во всем «виновата» метеорология, а стало быть, армейская учебка, в которой я получил специальность метеонаблюдатель-радист-кодировщик. Потом была работа в армейской метеослужбе, до того понравившаяся, что демобилизовавшись в 1978 году, поступил на заочный факультет Ленинградского гидрометинститута, а работать устроился в Куйбышевскую гидрометобсерваторию. В 1986-м, заканчивая институт, параллельно окончил курсы инженеров экспедиционного состава Арктического и антарктического научно-исследовательского института. А через год получил вызов в экспедицию.

…………………….

«В решете они в море ушли,

в решете.

В решете по крутым волнам…»

(Эдвард Лир)

«На самом юге нашей планеты лежит очарованная страна. Как бледная принцесса, зловещая и прекрасная, она спит волшебным холодным сном. На её волнистых снежно-белых одеждах таинственно мерцают ледяные аметисты и изумруды. Её грёзы – это радужные сияния вокруг солнца и луны и переливающиеся на небесах нежные краски – розовая, золотистая, зелёная, голубая» – так живописал Антарктиду известный аме риканский полярный исследователь Ричард Бэрд. Мне посчастливилось увидеть «очарованную бледную принцессу» и убедиться, что нет на свете более необыкновенной, нестандартной и романтической профессии, чем профессия полярника.

Свой первый сборник стихов я написал в Антарктиде. И назвал его «Океан пурги». А как еще назвать землю, где из 30 дней в июне, например, 29 с метелью, остальные – с позёмком, где ветры достигают 80 м/с, а морозы 90 градусов, где за одну ночь наметает небоскрёб снега, по плотности не уступающему бетону, а возведённый за год, с невероятными усилиями, причал, в одночасье опрокидывается одним ударом стихии? Антарктида – самый суровый материк, и суровостью своей она способна отпугнуть многих. Но человек – такое существо, которое вопреки здравому смыслу стремится к опасности. В этом он похож на мотылька, летящего на огонь, но только делает это сознательно.

Красивое привлекает, ужасное отталкивает. Антарктида – земля, где эти понятия переплелись намертво. Видевших ее хотя бы однажды, потом всю жизнь будут преследовать два противоположных чувства любви и ненависти. Но всё- таки больше – любви…

Таково было предисловие к моему антарктическому Сборнику. И я вспомнил, что в Антарктиду сейчас улетают буднично, без торжественных проводов и официальных напутствий. Так, словно впереди обычная рабочая вахта в соседней губернии, а не тяжелый, изматывающий труд в условиях непредсказуемого материка.

И все-таки влечет людей, новичков и бывалых полярных волков в эту продуваемую всеми ветрами, огороженную цепью айсбергов ледяную пустыню. Это не материальная выгода, которая в сравнении с прыгающими вверх ценами и доходами предприимчивых граждан в родной стране, по меньшей мере, смешна. Моральная?.. Это раньше исследователей Антарктиды знали по именам, как космонавтов. Они и жили то вместе в одних домах, ими гордились жены, дети, друзья, гордилась страна, не обделяя наградами, вниманием, заботой… Всё это давно кануло в Лету. А с приходом рыночного закона джунглей, где выживает сильнейший, и каждый думает лишь о себе – до Антарктиды ли? Проще отмахнуться и забыть. До лучших времен. Не вспоминая о предках, ценою своих жизней открывающих этот загадочный недоступный материк. Не думая о внуках, на жизни которых Антарктида может отразиться самым неожиданным образом…

В Ленинградском аэропорту Пулково привычная русскому человеку предстартовая лихорадка. С непременными элементами неразберихи, обнаруженными в последний момент несоответствиями, наспех перекраиваемыми решениями. Вероятно, из-за этой сутолоки и обыденности появляется первое тягостное впечатление, что до нашей пестрой, разношерстной, улетающей на немыслимые расстояния команды, по настоящему, никому кроме родных дела нет.

Заполнены таможенные декларации, пройден досмотр, и вот мы уже по ту сторону барьера. Всего несколько шагов отделяет нас и наших близких. Мы еще можем видеть друг друга, разговаривать, но уже какая-то невидимая стена выросла между нами, каждый находится в своем измерении. Вот сейчас наши пути разойдутся. Когда теперь будет встреча, да и будет ли – Бог знает.

Я уверен, что жены полярников не любят Антарктиду – она отнимает у них людей слишком надолго. Случается, что и навсегда. Но в минуты расставания все равно не думаешь об этом. Что-то защемило в груди и чувство это еще долго-долго остается с тобой. Много надо пережить и увидеть, чтобы открыть для себя вполне очевидную истину: нет на свете ничего дороже любимого человека.