Татьяна Авлошенко - Спутники Марены

Или же устремиться на восток, в Лагейру, и, приняв благословение государя Дитриха, странствовать по дорогам Империи, совершая подвиги, достойные рыцаря?

А может, вернувшись в цитадель ордена, изъявить желание стать простым монахом и провести остаток дней в тихой обители, пытаясь обрести мудрость и постичь слово Божье?

Будет еще время выбрать дальнейший путь. Сейчас надо завершить начатое служение – проводить Рену туда, куда укажет она. Рена… Полынноволосая дева… Странная, прекрасная… Нездешнее имя… И нездешняя красота…

Вольга давно знает ее. Расспросить смолена? Но недостойно рыцарю, словно базарной сплетнице, собирать сказанное людьми, все равно, хвалу или хулу. Смотри очами, слушай сердцем и сам все узнаешь.

Будет ли рыцарь Лотарь фон Элленштайн в праве в конце пути просить Рену стать его Дамой? Достоин ли будет провозглашать ее имя во всех четырех краях земли, свершать подвиги во славу ее?

Лотарь оглядел спутников. Вольга спал, свернувшись по-звериному, положив руку на рукоять меча. Али смешно разбросал руки и ноги. Рена лежала вытянувшись, скрестив на сердце руки. Бледная в лунном свете, она напоминала мраморное изваяние, из тех, что венчали надгробия умерших женщин рода Элленштайн. Лотарь вздрогнул. Вдруг показалось, что если дотронуться до щеки Рены, то она будет так же холодна, как мрамор статуй. Подойдя к спящей девушке, рыцарь укрыл ее своим плащом.

Стража Лотаря прошла спокойно. Так и должно было быть. Лихие люди в эти края сроду не захаживали, а те, кто может прийти, появятся незадолго до рассвета. Если появятся.

Вольга выдернул вонзившийся в дерево кинжал. Острие вогнало в кору нечто вроде большой мухи. Холарь. Тварь сама по себе неопасная для живых, но мерзкая и зловредная. Словно черный слепень кружит она по лесу, высматривая путников, а ночью наводит на них чащобных жогов, склазов, упырей. Холарю все равно кому служить, лишь бы оставили после пиршества хотя бы один кусок мяса. В него тварь откладывает свои личинки.

Тонкая белая рука легла на рассеченную кору.

– Они не придут этой ночью?

– Нет. Наверное, нет. Если случайно не подобрались близко настолько, чтобы учуять… Тебе-то чего бояться?

Ледяные пальцы скользнули на запястье.

– Так же, как и тебе. Мы ведь всегда можем уйти. Уйти вместе.

– Не тот ужас, чтобы от него за смертью прятаться.

– Не тот. Но я знаю твой настоящий страх. Безумную боязнь потерять, утратить.

– Ты ошиблась, Марена. Мне нечего терять и… я не боюсь.

– Почему же ты тогда не скажешь своим спутникам правду о себе? Этому смешному бареку, который боится спать и гонит дремоту громкими жалобами? Или отважному рыцарю, который, вероятно, не хуже тебя знает, что делала нежить в войну с беззащитными селениями. Вот только сможет ли он отличить следы волчьих клыков от зубов проглота? Захотят ли твои спутники продолжить дорогу с тобой, если узнают, кто ты? Почему ты ушел из стаи твоего вожака? Ты боялся почувствовать себя чужим? Ты нежить, Вольга, но ты был рожден человеческой женщиной! Ты никогда не станешь своим ни для тех, ни для других. В этом мире не осталось никого, кому бы ты был родным по крови. Что держит тебя? Зачем ты здесь?

– А ты, Марена, зачем?

Вольга смотрел чуть прищурившись. Дерзко смотрел, насмешливо. Будто не с самой смертью разговаривал, а с простой девкой, думавшей втихаря нашкодить, да за рукав пойманной.

– Я, кто бы ни был, в Яви рожден, здесь жил, не наскучил мне еще этот мир, не нагулялся я в нем. А вот ты – богиня не из последних, чего ради человеческой женщиной прикинулась, на холодной земле бока мнешь, пыль дорожную хлебаешь? Что замыслила, белоликая?

– А если и замыслила, что, остановишь?

– Может, и остановлю.

– Смотри, двоедушник, загордился ты больно. Один раз обманул, так думаешь, все удастся? Или Пустую Косу вспомнил? Так не твоя сила там силу сломила.

Повернулась, взметнула белыми рукавами и полынными волосами… Нет, только блики лунные да тени на стволе березы играют. А на земле следов не осталось.

Вольга подбросил выдернутый из дерева кинжал и вновь поймал за рукоять. Усмехаясь, покачал головой. Ведь и вправду… Добрые люди с богами так не беседуют…

А все-таки зачем?..

Много есть на свете такого, чего людям зреть не положено. А если увидишь, услышишь случайно, то зажмурь лучше, смертный, глаза, закрой уши и беги прочь. Только далеко ли, не глядя и не слушая, уберешься?

Вот потому и лежал Али на земле тихонько, изо всех сил стараясь притворяться спящим, и только что рот себе руками не зажимал, чтобы не крикнуть: «Не смотрю я на вас! Не слушаю, о чем вы говорите!».

Ой-ой, не нужны мне ваши тайны! Не хочу я знать, кто вы и откуда, почему бледны ваши лица и странны речи. Не смотри на меня, госпожа, чьи глаза бездонны, словно пересохшие колодцы в пустыне! Я узнал тебя, но буду молчать и не произнесу вслух имени, коли так угодно тебе. Только забудь обо мне, не приблизься, не заметь!

Барек сам не замечал, что пытается отодвинуться как можно дальше от страшной спутницы. Вроде старался лежать неподвижно, но глупое тело вздрагивало и корчилось, и вот уже остался в стороне скомканный плащ, если не приглядываться, то может показаться, что под ним кто-то спит.

Али еще раз дернулся и покатился по траве на дно оврага.

Место для ночевки именно благодаря этому оврагу и выбрали. Не залезть врагу по крутому склону – сама природа путников с одного края охраняет. Трава от ночной росы скользкая. Бесшумно скатился Али на дно, а там потихоньку, пока не заметили, за кусты отполз. Поднялся на ноги, и помоги, о Аллах, правоверному!

Ночь выдалась безлунная. Али даже пожалел о проклятых белесых деревьях, их хотя бы можно было различить в темноте. Тут росли другие – тонкие, темные, корявые. Под ногами зачавкало. Что за несчастная земля, где человек не может позволить себе ходить в приятных ноге, удобных и легких туфлях без задников! Из-под ступни что-то выскользнуло, зашипело разгневанно. Вай мэ! Зря единственный сын Джаффара-ад-Дин порицает крепкие надежные сапоги!

Но что случилось? Разве может земля дрожать, словно костный мозг, и засасывать ноги идущего? Неужели… О горе!

Дикие жители севера не знают ужаса пустынь, но враг всякой жизни бросил на их земли болота. Так же, как зыбучие пески, подстерегает неосторожного путника готовая поглотить его трясина. Так же, как и пустыню, пересечь болото может только человек знающий…

Али в страхе затоптался на месте, пытаясь развернуться. Ох! Вязкая жижа обхватила ноги по колено. Барек чуть не упал. Что делать? Кричать, звать на помощь? Кто услышит? Кому придет в голову ночью бегать по болоту?

Чмак! Будто бурдюк с простоквашей бросили. Снова чмак, уже ближе. Показалось или нет, что тот большой холмик прежде торчал у кривого дерева? И был вроде поменьше, и два бледно-голубых огонька на нем точно не горели…