Вячеслав Демин - Антарктическая баллада

Бедный глупый Билли имел все блага так называемой цивилизации и наивно почитал это за счастье. История пошла по кругу: ведь именно эту ошибку совершила элита древних восточных царств, все прихоти которой не только удовлетворялись, но и предвосхищались. Может ли чувствовать себя счастливой огромная разжиревшая свинья, пусть и в золоченом хлеве с автоматической кормушкой, поилкой, чесалкой?..Но это же жертвенная свинья на драгоценном подносе, медленно, но неумолимо влекомая к огненной дьявольской печи. Ау, свинья! Сытно ли тебе? Тепло, уютно? Хрю-хрю…

Братья Стругацкие были прекрасными писателями. Но как любые, даже самые гениальные писатели они жонглировали словами, словно тарелками, или как иллюзионист – видимостью предмета. По большому счету любое описание – морок, который пытаются навлечь на нас создатели рукописи. Есть только одно Слово. И Слово это у Бога…Наши слова – иллюзии жизни но не сама жизнь. Только у самых гениальных поэтов Слово почти равнялось делу, было им. Было жизнью и было смертью, тем ради чего стоило жить и надлежало умереть. Все остальное – бесплодный песок, шелуха, скорлупа, но не ядро… К сожалению (или счастью) я не видел счастливых людей, а значит не могу следовать их примеру, вот и торю свой неведомый никому путь в бесконечность. Я капля в этом море бытия, имеющая собственное мнение. Во мне слились две грани: быт и я; Бог дал талант, а дьявол дал сомнение…

……………..

Бедный глупый Билл считал, что выполняет свой долг. Долг. Долг… Вот и долгался. Ему вбили в голову, что его долг – способствовать могуществу США, нести свободу, демократию всему миру, даже вопреки воле этого мира. Формула давно известная: если вы не пойдете за мной в светлое будущее, то я проломлю вам череп! Глупый Билли не понимает, что долг всех облагодетельствованных таким образом противостоять «благодетелям», то есть их долг прямо противоположен его долгу. Кто пересилит? Время покажет. Уже показывает. Америка катится к огненной пропасти, увлекая за собой весь мир…

Ученые установили, что все материки смещаются, дрейфуют в своих океанах и Антарктида не исключение. Но если остальные 5 материков из кораблей давно превратились в балаганы, театры абсурда, то Антарктида, несмотря на усилия цивилизации, все еще остается кораблем. Куда и зачем плывет наш корабль? Но вопрос вопросов в другом: как действует его немногочисленный, но весьма разнородный экипаж? Рассудительные, привыкшие все просчитывать немцы; эксцентричные, вспыльчивые чилийцы и аргентинцы; вечно улыбающиеся своей внутренней улыбкой, хранящие некую непознанную другими тайну японцы; деловые, обживающие эту землю уже семьями с яслями и школой австралийцы; чопорные консервативные англичане; самоуверенные, считающие себя хозяевами любой точки планеты американцы и, наконец, бесшабашные, ни в чем не знающие меры, но сильные духом и внутренней своей энергетикой русские, которым все удается здесь, впрочем, как и везде, не благодаря, а вопреки обстоятельствам. Со всего света набрана эта разношерстная команда. Суровая жестокая природа, общие для всех беды сплачивают ее, заставляют действовать согласованно. Вот австралийский снегоход упал в пропасть. Два человека переломанные и беспомощные нуждаются в срочной эвакуации и вот выстраиваются сложные комбинации, прокладывается «дорога жизни», плетутся нити спасения, десятки стран протягивают руку помощи, находится и капитан, способный скоординировать, направить всю эту энергию в нужное русло. Нас объединяет опасность, но вот она миновала, и узы братства ослабли: мы сплачиваемся лишь под ее тенью. Нам повезло: тень эта почти постоянно скользит-перемещается по огромному нашему «Титанику», заставляет быть настороже и лавировать насколько это возможно меж обступивших нас айсбергов…

…………….

Художник, прочитав мою поэму, потупил взор и долго-долго молчал. Молчал и я, в ожидании его приговора. Наконец я сглотнул накопившуюся во рту горечь и робко спросил: ну, как?

– Ты ожидал осуждения или похвалы? Не жди их больше никогда и ни от кого. Я не знаю, как оценить твой труд. И никто не знает, если тебе интересен честный ответ. Не жди похвалы, но еще более избегай оплаты. Там, где звенят монеты нет места творчеству. Творчество всегда бескорыстно, непредсказуемо и свободно…Свободно в той степени, которая позволяет уйти от любых канонов, оторваться от шаблонов учителей. В общем, ты правильно сделал, шагнув в сторону от проторенной дороги и начав торить собственную: куда бы она ни привела – это твой путь. Но если ты творчество сделаешь своим ремеслом – ты погиб. Повторяю: нельзя зарабатывать на Божьем даре. Лучше сожги свои рукописи, но не меняй на кусок колбасы.

– Рукописи не горят!

– Кто сказал тебе эту чушь? Булгаков? Но он был всего лишь мастер, пусть это и выше ремесленника: мастер, которому, вдобавок повезло с Маргаритой. А вот Гоголь был творец. Творец божественных строк. И где его рукописи?

– Виктор, а сам то ты сжигал свои картины?

– Это разве картины? Не сжигал, к сожалению. У меня еще нет ничего достойного огня…

– А город мертвых?

– Ну, разве, что город мертвых. Но окончу я его еще не скоро. Я надеялся писать его всю жизнь, но теперь думаю, что вернусь к этой теме лет через 20.

– Ты думаешь, что тогда тебе откроется истина?

– Нет, на это я не надеюсь, но может, к тому времени я разберусь хотя бы кто я, и зачем? Пока же я только знаю, что творец и творение не идентичны. Вдохнув в статую душу, творец некоторое время чувствует опустошение, зато своя «жизнь» начинается у мраморной Венеры. Но она лишь тень мысли – не мысль…

– Вот выпархивает бабочка, оставляя неподвижный кокон…

– Да, это творец покинул свое творение, но для других форма этого кокона отождествляется с его формой – там еще сохранилось его тепло, его частица. Но содержимое уже перетекло в другую оболочку – теперь творить будет она. А статуя-кокон – для мертвых музеев. Кто испытывает счастье, любуясь Венерой? Счастье – творить её. Вот озарение – вспышка ракеты в полярной ночи. Я в этом проблеске увидел черта, ты – ангела, но оба мы будем правы и каждый за свою правду умереть готов. А кто-то при этой вспышке увидит лишь деталь, остальное ему дорисует воображение. Он будет утверждать какую-то свою правду, которую понимает как истину.

– Но истина одна. Неизменная ночью и днем. Ее невозможно трактовать в зависимости от освещения, настроения, сытости желудка…

– А как же: не в силе Бог, а в правде?

– Это неточный перевод. Не в правде, а в истине. Правда относительна, она у каждого своя, потому и не может быть критерием абсолюта – истины.

– А в чем – истина?

– Кто же знает? Наверное, в том, чтобы найти себя, смысл жизни и путь, который надлежит пройти достойно.