Марина Бердс - Что сказал Фараон?

– Ты говоришь, мумия Рамсеса 2 доступна? А где же она?

– В Каире, столице Египта, в зале царских династий археологического музея. А на главной площади Каира стоит огромная статуя его. Только статуи того времени не отражали настоящего лица.

– А что отражало? Восстановление лица по черепу? Не помню, видела ли я восстановленное лицо Рамсеса, но Тутанхамона точно видела.

– Они не умеют восстанавливать фараонов. Для того, чтобы уметь, нужно не просто механически рассчитывать, сколько пластилина на какую кость положить, а еще – каким он был в незагипнотизированном состоянии. Я уже говорила, что предсмертный транс фараона особенно сильно выражен, что создает очень сильное напряжение мышц, причем, раз внутренности удалены, это напряжение (каталепсия) не исчезает, и на протяжении тысячелетий то, что остается от царственного лица, действует механически на кости. Кости изменяют свою форму при таком своеобразном скелетном вытяжении – их же не бальзамировали, и они более мягки, чем обработанные мышцы, и последние в каталептическом напряжении при гипнотическом трансе очень сильно тянут кости на себя. Для бестолковых: эти мышцы пропитаны специальными растворами, и они оказываются очень прочными, прочнее костей. Потому мы можем считывать эмоциональную информацию по сохраненным мимическим и скелетным мышцам, что она не меняется, а по костям восстановить точный облик не можем из-за изменения этих костей. Получается так: кости меняются, а мышцы – нет. Но мышцы находятся в измененном виде от гипноза, поэтому по ним тоже нельзя определить пожизненного лица. А как меняются кости: они постепенно подстраиваются под измененные мышц по принципу обратной связи. Это даже без фараоновской каталепсии бывает. Вспомни Жениного мужа Борю: когда они взяли двухлетнего эрдельтерьера, Борино лицо за три месяца изменилось так, что он стал его точной копией. Даже угол носа изменился. Кстати, когда эрдель околел, Борино лицо вернуло прежние формы. У них даже фотографии в профиль сохранились: Боря до, во время и Боря после. И это за несколько месяцев. А здесь – тысячелетия. НО ВЫХОД ЕСТЬ: я сделала с помощью компьютерной графики перерасчет, отстранив тем самым гипнотическую каталепсию, и у меня появился портрет и основные моменты его составления. Сейчас закончим – и поедем домой, а там я тебе покажу.

– Наверное, я потерял квалификацию – давно рыбу не ловил! – раздался расстроенный голос Валентина. Я вздрогнула и перенеслась из Древнего Египта на берег прекрасного пруда, а Маринка быстренько спрятала под рюкзак свои дежурные бумажки.

В ведре Валентина плавало четыре селявки, а у нас – три зеленых лягушки.

– Коту пойдет. Они от сырой рыбы с ума сходят. О, а зачем вы лягушек наловили?

– Куда, Котик, не вздумай выбрасывать! Это не простые лягушки, а говорящие. Одна говорит: «Ой!», вторая: «Ирод! Ирод!», а третья ругается по матушке. Я дома Зинку попрошу, она тебе покажет. Зинка, Оль, умеет с детства лягушками квакать: нажимает им куда-то на какое-то устройство – и они квакают. Правда!

– Ладно, забирай своих говорящих лягушек (нам еще их в доме не доставало!) и сматываем удочки. А вообще, что я хотел сказать: иди-ка ты со своими экзотическими животными, знаешь куда?! И чтобы Бобика твоего тоже завтра же не было, иначе сам зарежу.

Мое Воображение представило бедного Бобика и очень удивилось.

– А когда это вы успели завести собаку? Я у вас была пять дней назад – и ни о каком Бобике не было речи.

– Бобик не собака, а поросенок. Это мы с Котиком позавчера за мясом в деревню к его подсобнику съездили. А мясо нерезаное оказалось. Хозяин сам не умеет, а Валентину черненький подсвинок понравился. Мы его и взяли. У нас же только черные животные уживаются, даже Зинкин сом в аквариуме. Он так и не умер, похоже, до сих пор, хотя в такой воде рыба не живет. Я недавно в Зинкину комнату зашла. Ну, что запах там, как в зверинце, понятно – хомячки все же хомячки, тем более, что плодятся (это Зинка перед замужеством тренируется). Оказалось, что еще и в каком-то корыте вода протухла. Приходит с работы Зина. Я ей: «Ты почему сапоги в комнате моешь и воду не выливаешь?!» А она на меня глаза выпучила: «Мама, там не сапоги, там сомик!» А за Бобиком я сама ухаживать буду. А что? В Лондоне это вообще считается хорошим тоном. И потом, если свинью кормить хорошими продуктами и регулярно мыть и чистить, она получше любой собаки дом сторожить будет. А если не получится – съесть можно в любой момент, главное, чтобы сама не подохла, а то мало ли от чего!

Вечерело, небо было ярким, а горизонт – бесконечным. За три дня весна превратилась в жаркое лето. Валентин отмыл «Матвею» лобовое стекло от размазанных по нему насекомых и птичьего помета и сел за руль. Трава потекла мимо окон, а меня потянуло в сон.

Проснулась я у самого Бердсовского дома. Они меня снова затащили к себе на ночлег, потому что завтра мы поедем на рыбалку еще.

– Попробуем на утренней зорьке половить и в других местах, чтобы, хотя бы, карасик водился. У, знаете, как интересно на карасика ходить! Он – не селявки, он так не дергает, нервно и суетливо, он сначала остановится и подумает, а уж потом потянет, не спеша так. Эй, Чертик! Чертик! На, рыбкой полакомись! Не хочешь, Чертик? Да ты совсем обнаглел что ли? Это же лучше твоего «Вискаса», я бы сам съел, но мне мало, я большой! А то Ваське Ростовцеву отдам!

Чертик – он же Новый Барсик. Чертиком его зовет Валентин, упорно, чтобы не смешивать его с прежним котом. А Маринка его так же упорно зовет Барсиком. А Зинка, чтобы не оказываться против кого-либо из родителей, зовет его «Котлетой-на-ножках», и говорит, что это его краткое имя от Барсика-Чертика как «Ростов-на-Дону». Он уже совсем не подросток, и ничего общего, кроме черной окраски, со старым Барсиком не имеет. Тот был маленький и драчливый, а этот огромный, жирный домосед и абсолютно исполняет все приказы и просьбы хозяев. Кроме еды: он, беря пример с хозяйки, когда-то всем объелся и чуть не умер от обжорства, поэтому теперь сидит на кошачьих спецкормах и дорогих гарнирах, а что ему может повредить – не принимает.

– Что это там такое? Я вас спрашиваю! Я захожу, хочу в ванну влезть, а там – ваши лягушки! А ну, убирайте их поживее! Зина! Если не хочешь…

– Убираю-убираю. Они такие лапочки! Хоть бы у меня поскорей детки такие же хорошенькие появились!

Зинка покидала назад, в ведро, лягушек, Валентин полез мыться, а я и Марина остались на кухне накрывать на стол.

– Представляешь, Марин! – обратилась я к ней. – Я забыла тебе рассказать. Мой шеф попал под наше влияние и тоже поехал в Новый Афон. Он даже взял с собой саксофон, хотел попробовать сыграть на нем в той же пещере, где ты в прошлый выходной пела свой гимн. Но ему не повезло: аттракцион закрыт на ремонтные работы. Он так огорчился, что даже позвонил мне, не знаю ли я, как долго это может продолжаться. Хорошо, что хоть мы успели вовремя съездить, а то тоже бы зря промотались.