Константин Марков - Мигом одним

Резкий хлопок по животу привел меня в чувства. От неожиданности я подскочил, сев на столе.

– Гляди, живой, а я уж думала поужинать. – Хихикнула Яга.

– Сдается мне, вы и не собирались мной ужинать.

– Вставай, разгони кровь по телу да дров наруби баню топить, мыть тебя буду.

С этими словами она вручила мне холщовые штаны и рубаху.

– Вон топор, за домом пеньки дубовые, березовые, сосновые. Наколи все. Как наколешь, в баню пойдем.

Я встал, оделся. Пока одевался, крошки хлеба сыпались на пол, а меня опять накрыло жутким чувством дикой нереальности всего, что происходило вокруг.

Дрова я рубил часа два, как по моему ощущению времени. Помогали мне в этом странные существа – два маленьких старичка. Оба были одеты в странное домотканое тряпье, описать его не берусь. У одного была соломенная шляпа, а другой прекрасно себя чувствовал в громадной меховой шапке. Вначале я даже подумал, что это его волосы, пока он не снял шапку, вытирая пот с лысины.

Тот, что был в соломенной шляпе, видимо благодаря какой-то своей внутренней энергии забрасывал чурбаны на большой пенек, я рубил, а достаточно нарубленные части пеньков отправлял, неведомо куда второй, в шапке. Так мы слаженно и перекололи все дрова.

– Фух, ну я пошел баньку топить. – Сказал, тот, что был в меховой шапке и исчез.

Исчез он в буквальном смысле, а не ушел. Только небольшое облачко желтой пыльцы медленно оседало в том месте, где только что стоял он. Я присел на лавочку рядом с другим его сотоварищем.

– Вы кто такие, оба?

Старичок удивленно на меня посмотрел и стал рыться по карманам. Достал вполне приличную трубку, набил ее табаком, закурил.

– Ну, ты брат даешь, из лесу вышел что ли?

– Не местный я.

– Ну, понятно, кто ж из местных домового не признает. – Он встал и, сняв соломенную шляпу, слегка поклонился. – Степан, домовой этой избушки. Прошу любить, лелеять, кормить и не утруждать работой.

– А второй, тоже домовой?

– Нет, кореш это мой старинный, банник он, Егором кличут.

– Кто?

– Я в доме живу, значит – домовой, а он в бане живет – банник значит. На курни, мозги прочистит. – Протянул Степан мне трубку.

Я рефлекторно потянулся, чтоб курнуть, но тут появилась Яга. Она принесла два горшка, один маленький дала домовому, а второй протянула мне.

– Чай это слаще будет, чем трубка.

Я взял кувшин и стал пить. Квас был знатным, он шипел как газировка и пузырьки приятно покалывали язык.

– Замечательный квас.

– Сама готовлю. Отдохни маленько, как Егорка управится, позовет в баню, мыться пойдем.

Оставив нам горшки допивать, она ушла. Я посмотрел в горшок Степана. Там было явно молоко.

– Не дам, не заглядывай. – Сказал он, пряча горшок за спину.

Пока я рубил дрова меня вроде отпустило, а теперь опять накрыло странным состоянием нереальности происходящего. Прямо на небе, в прорехах меж облаков я видел миражи странных событий, войн, ураганов, извержений вулканов. По небу метались люди, одни сражались друг с другом разнообразным оружием, другие спасали людей из развалин домов, строили города, дороги, заводы, возделывали поля и опять это все покрывала война.

– Что это? – Указал я на небо.

– Отражение.

– Чего?

– Чего, чего. Событий на Земле. Это ее прошлое, настоящее и будущее.

– Разве можно увидеть будущее?

– А разве можно увидеть прошлое?

– Нет.

– Не верно. На нашем небе можно увидеть все. Но не все будет верно. Ведь прошлое и будущее взаимосвязаны через настоящее.

Я задумался. У меня странным образом не сходилась «арифметика».

– Я понимаю так, что зная возможный ход событий в будущем можно его изменить в настоящем, но вот повлиять на прошлое, чтоб изменилось будущее. Мне кажется это невозможно.

– И зря ты так думаешь.

– Но это не логично.

– Нелогично, что ты такой глупый. Ладно, ответь на вопрос: ты мертв?

– Да.

– Тогда почему мы беседуем?

– Не знаю. Наверно это свойство этого мира.

– Какого мира?

– Ну, вот этого, где мы находимся. – Развел я руками, показывая на окружающий нас мир.

– А где мы находимся?

– На Земле.

– А что говорит твоя логика?

– Что этого не может быть, так как я был слеп, теперь вижу, да и умирал я.

– И?…

– Но это все есть. – Сказал я, потирая намозоленную топором руку.

– И где твоя логика?

– Наверно я действительно глуп. Значит твое утверждение верно.

– Конечно, верно. Вы люди, много раз переписывали историю своего мира, да так хорошо подтирали и уничтожали старые записи, что вы уже сами не знаете своей истории. Изменив сегодня свою историю, вы учите своих детей неверно, вкладываете в их головы ложные истины, тем самым вы изменяете будущее, изменив прошлое. Согласен, менять будущее в настоящем легче, но и не стоит пренебрегать изменением прошлого. Иногда это может быть и полезно.

– Ты так считаешь?

– А почему нет. Все зависит от того, кто, как менял и какие цели преследовал.

Наш философский разговор прервала Яга, послав меня за водой для бани. Брать ее надлежало в ручье. Резное коромысло прилагалась к двум объемным кадушкам. Я кивнул и двинулся в указанном направлении.

Воду принимал у меня банник. Он говорил куда наливать. Я ходил от бани к реке и обратно по протоптанной тропинке. Земля была теплой с небольшим слоем пыли, по которой так приятно шагать босиком. Пыль просачивалась между пальцев, выбиваясь легкими, воздушными извержениями покрывая мои ноги тончайшим слоем. Местами я шел по траве, она приятно холодила ноги. Вода в речке была холодной, чистой, прозрачной и великолепной на вкус.

Когда я принес десятую пару ведер, банник указал мне на дверь.

– Иди, погрейся пока.

Я разделся и зашел в парную. В ней было очень жарко и влажно. Банник указал мне на верхнюю лавку.

– Сиди там.

Я сел и тут же стал покрываться потом. Пот буквально ручьями тек с меня. Так прошло минут десять – пятнадцать. Вошла Яга. Она была одета только в полотенце, обмотанное на теле. В одной руке у нее был отличный березовый веник, а в другой кадушка, что парила. Поставив свое хозяйство на лавку, она понюхала воздух. Взяла черпак и, набрав из принесенного ведра воды сказала:

– Замри.

Когда она плеснула воды на камни по парной прошла волна пара и неизвестного запаха. В носу защипало, я сморщил нос, и его тут же ожгло жаром.

– Ну, теперь будешь со сваренным носом ходить, ложись на лавку, на живот, отхожу тебя венечком.

Я лег, уже находясь в странном дурмане от жары. Но как оказалось это были цветочки. Яга подержала веник в кадушке с кипятком и подошла ко мне. Первый удар веника был самым ощутимым. Потом я провалился в нирвану, в белый шум. Русская баня, ничего нет лучше.

Очнулся, когда Яга выводила меня из «пыточной». Утвердив меня в более менее ровном положении она, легко подхватив кадушку, окатила меня ледяной водой. Из моего горла, из самого моего внутреннего естества вырвался звериный рык, да такой, что я сам себя испугался.