Виорэль Ломов - Приключения Юстаса и его друзей

– Доброе утро, красавица… Какое сегодня прекрасное солнце… И настроение чудесное… Недалеко отсюда я видел чудную мышиную норку и слышал, как в ней пищат мыши… Недалеко, прямо по тропинке, сразу за поворотом с правой стороны… Кстати, там же, но надо спуститься ближе к воде, болотце и в нем лягушки…

Не поблагодарив информатора, гадюка шмыгнула мимо него и заскользила по тропинке.

Путники тронулись дальше. Вскоре тропинка раздвоилась, предлагая идти дальше вдоль озера, либо в сторону и вверх, вглубь острова. Ворона прокричала, что надо идти направо, и кот повел отряд в гору, в гущу леса. Появилось много глыб, упавших деревьев, сломанных старостью и ураганами. Приходилось то и дело перепрыгивать с камня на камень, огибать валуны, перелазить или подлезать под упавшие березки и осины – здесь они были совсем другие, чем на берегу, – карликовые и хлипкие, продираться сквозь заросли калины, барбариса, шиповника. Нелегко было Маклеоду на старости лет демонстрировать эквилибристику с корзиной в пасти! Но пес успешно справлялся с царским заданием.

Ступать правее или левее тропинки было страшно, так как земля была покрыта пухлым слоем пружинящего мха, тысячекратно перегнившей листвы и сосновых иголок, трухлявых стволов и веток – под этим покровом наверняка были провалы, расщелины, ямы с неведомыми гадами и чудовищами!

Наконец вышли к вышке. Ворона взлетела на нее и проорала оттуда, что дом лесника уже близко. Похоже, тут уже много лет не было живой души. Всё же пришлось идти по пухлой почве сквозь заросли, паутину и колючки. Под лапами глухо потрескивали гнилые ветки, они то и дело погружались в бурое месиво перегноя. Но вот и дом, черный, покосившийся, с лопнувшими стеклами и дверью на одной петле. Осторожно зашли внутрь. Было глухо и пусто. Рядом с крепко сколоченным столом стояли две скамьи, вырубленные из сосновых стволов. В углу стояла допотопная койка с панцирной сеткой и никелированными шарами на спинках. Поперек ее лежал полосатый матрац, подушек и одеяла не было. Не было ни посуды, ни одежды, ни запасов еды. В небольшом шкафчике стояла банка с затвердевшей солью, лежала коробка отсыревших спичек, толстая оплывшая свеча и два желтоватых кусочка сахара-рафинада.

– Да, братцы, не разгуляешься, – сказал Маклеод. – Придется таскать еду из дома. Боюсь, один не справлюсь.

– Почему один?! – с возмущенно воскликнула ворона. – Мы с Дарием-Григорием Вторым поможем! Ведь поможем?

– Поможем, – кивнул кот. – Щедро, по-царски. Да можно и тут мышей половить. Чую, есть.

– Кому ты хочешь мышей половить? – спросил пес. – Где ты видел кур, которые едят мясо?

– Юстас любит червяков. Сам говорил.

– Курица не птица, червяк не мясцо! – опрометчиво произнес Маклеод.

– Но-но-но! – предостерег петух. – Чтобы я в последний раз слышал это!

Уже вечерело, в доме сгустился сумрак. Загустела и тишина. Она стала как кисель, который очень любили Маша и Даша, а Григорий терпеть не мог! То ли дело зеленые оливки и черный кофе!.. Уставшие и голодные путешественники сидели на скамьях и тупо глядели на пустой стол. Не было сил выйти из дома и поискать что-нибудь съестное. Птенцы уснули, съев перед этим всё прихваченное зерно, а взрослым мерещилась вкусная еда: Маклеоду – кость с мясом, Григорию – всё те же зеленые оливки и черный кофе, Чернавке – кусочки шашлыка, а Юстасу с женами – червяки и зерно. Им уже стало казаться, что сейчас они готовы съесть всё, что угодно, хоть волка. Однако усталость вскоре сморила всех.

Куры тоже стали кемарить, как вдруг в дверь постучали. Звук был тихий, осторожный и оттого устрашающий. Дверь была приоткрыта, и с добрыми намерениями кто бы стал стучать? Подал бы голос и зашел с дружеским приветствием. Кто? Петр? Если Петр, ладно. Хотя он и без стука зашел бы. А вдруг рабовладелец Мартонен?! Отсюда не убежать, не вырваться, даже если Юстасу стать грудью на защиту своего семейства, и всем его друзьям прийти ему на помощь.

– Я сейчас, – сказала ворона. – В окошко выскочу и посмотрю.

– Я с тобой, – поддержал ее Григорий. – Ты сверху смотри, а я снизу.

Через несколько минут они вернулись в дом и сказали, что рядом с домом никого нет. У дверей лежит то ли белый тюк, то ли полиэтиленовый пакет, наполненный под завязку, и черное ведерко на нем, видно лесник забыл.

– А кто-нибудь видел этот пакет, когда заходили? – спросил Маколеод.

И тут снова послышалось: «Тук-тук! Тук-тук!»

– Вот, – пошутил Григорий. – То тюк, то тук! А потом так-так!

– Смотрю я на вас, братцы, и ржу, – стала насмехаться над боязливыми спутниками ворона. – Смотрю и ржу…

– Смотри, ржой не покройся! – сказал Григорий. – Ржет она! Слышала бы ты, как ржет тяжеловоз жеребец Титан породы брабансон! Не похвалялась бы тут! Кстати, неплохо было бы этого жеребца сюда, разогнать страх-тоску. Вот так! Так-так!

И тут в третий раз раздался стук, и скрипнула дверь…

– Так-так! – раздался скрипучий, но вовсе не противный голос. – Так-так! Кто зовет меня?

Глазам ошеломленных скитальцев в дверном проеме предстало белое создание, напоминавшее снеговик, с передними лапками, как у белки, хвостом с кисточкой и в черной шляпе. У куриц и Маклеода душа ушла в пятки, даже Юстас и Гриша слегка смутились. Ворона же предпочла юркнуть в окно и наблюдать за происходящим снаружи.

– И вот на «так-так» явился Так-так! – пробормотал опомнившись кот. – Добро пожаловать, херра [1] Herra, херра (фин.) – обращение к мужчине, господин. Так-так! – Сломав пять спичек, Григорий зажег свечу и примостил ее в щель на столе.

– Рад видеть вас, мои друзья, в нашем Добром краю! Не обессудьте, что нет провианта, но это чепуха. В получасе ходьбы живет славная старушка, родом из России – там ее по досадной ошибке прозвали бабой Ягой. Так вот, она моя троюродная бабушка, а я ее двоюродный внучатый племянник, внук ее двоюродной племянницы. Вижу, запутал вас. Короче, седьмая вода на киселе. Я столуюсь у нее. Бабушка рада будет принять нас и накормить от пуза.

– На лопату посадит и в печь! – прошептала Дура-Жанна. Порой и ее осеняла мысль.

– Первую тебя! – зашипел на нее петух. – Нишкни!

– Позвольте представить вам, херра Так-так, моих друзей! – Кот справился со смятением. – Начну с себя. С вашего позволения, сэр Дарий-Григорий Второй, персидскоподданный. Это мои спутники: шотландский барон Гордон Первый Маклеод Единственный, рыцарь Юстас с двумя Дульсинеями, Пеструхой и Д'Жанной, посланница богов, близкая родственница вещего Ворона Чернавка, ну а там спит мелочь пузатая, пока никто. У них обряд инициации по осени будет.

– А что за обряд? – неожиданно заинтересовался Так-так.

– По осени посчитают и решат, быть им курами или табака.