Артемий Алябьев - Две недели до Радоницы

К щеке вновь приникло что-то теплое, шершавое и мокрое. Рядом с кроватью сидел большой пес. Хотя большой это слабо сказано – собак таких размеров я никогда в жизни не видел и поначалу испугался, что на меня глядит взрослый медведь. Пес потряс головой, раскидывая висячие уши, и поставил лапу на пенек, что стоял возле кровати. Массивная морда наклонилась, уткнув нос в термос. Он все знал без слов: мне и впрямь страшно хотелось пить. Перетерпев боль, я присел на матрасе и приложился к термосу. Отвар был горьким и неприятным на вкус. Мне сразу захотелось выплюнуть содержимое. Я сдержался, рухнул обратно в постель и через пару мгновений провалился в беспамятство.

Когда в очередной раз пробудился, было уже светло. Деревянный потолок над головой и пенек возле кровати. Я был в том же самом месте. Значит, не привиделось. Только пса не было. Тело все еще кусала боль, но она была тише, чем раньше, и мне удалось присесть на кровать. Каменная печка в углу, рядом друг на дружку аккуратно сложены поленья. На полках рядом – кухонные принадлежности: чайник, термос. Я встал с кровати: ноги, на счастье, оказались целы. Возле окна на стене была прикреплена карта национального парка. Официальных шляхов на ней отмечено не было, зато кто-то сделал множество пометок и нарисовал собственные тропы. В нескольких областях, в том числе на Лодовом гребне было выведено жирными буквами: ЛАВИНЫ. Вокруг карты непостижимыми узорами расположились стикеры разных цветов. На каждом от руки было что-то написано. «Купавы – Петр – овцы – май. Паленица – Ярослав – козы – май, другая половина». Под картой висел рисунок, выполненный по видимости детской рукой. На нем огромный лохматый пес стоял рядом с улыбающимся человечком в капелуше, который держал в руке палку. И подпись: «Лалу и Снежка! Дякуем за гостины».

Хозяина не было. И кого мне благодарить за спасение? Наружу вела дубовая дверь, будто вырезанная в стене. Я сделал несколько шагов туда-обратно, понял, что от слабости не свалюсь, и толкнул дверь наружу. Передо мной открылся вид просторной и широкой долины. Деревянная хижина стояла на невысоком склоне, рядом с хорошо протоптанным каменистым путем. В одну сторону дорога вела широким полотном на высокогорье, в другую сужалась к мягким очертаниям равнины. Я поискал взглядом знакомые высоты, чтобы понять, где нахожусь. Триглав быстро выдал себя острыми пиками за невысоким перевалом вдалеке. По положению солнца я определил, что гора лежит к юго-западу от меня. Это значило, что сейчас я находился ближе к Карпатской стороне парка, в самом конце синего шляха. Если продолжить путь на север, окажешься в Польше.

Рядом с хижиной под навесом стояли большие сани. Вот как я сюда попал. Несколько участков земли вокруг были огорожены простыми деревянными заборчиками. Сейчас внутри лежал только снег. Все указывало на то, что я был в домике бацы. В Нагоре так называли пастухов, которые жили в горах. Они пасли коз и овец, пригнанных с низин на период весны и лета.

Пес появился незаметно. Я почувствовал, как сзади меня кто-то обнюхивал и при том еще пофыркивал. В дневном свете животное казалось еще более громадным. Густая длинная шерсть была ослепительного белого цвета. Пес внимательно глядел на меня большими впалыми глазами, словно ожидая каких-то слов.

– Значит, ты тут господар, – я ему шутливо.

– Ага.

– И долго я здесь?

Он призадумался. Выпуклый лоб слегка наморщился.

– Вчера по полудню нашел тебя в Котлине. Ты спал целые сутки.

– Тогда мне нужно идти. До Ванды.

– Так иди. Могу угостить на дорогу. Осцепек будешь?

Есть, конечно, хотелось.

– Буду. Так это ты Лалу? Видел рисунок в хижине.

Из-за спины белого зверя вышел паренек лет десяти-двенадцати на вид. Он опирался на крепкую сучковатую палку высотой па макушку, а на шее у него висел армейский бинокль.

– У нас тут бывают славные гости, – сказал он, и на усыпанном веснушками лице появилась улыбка, – Да, Лалу – это я. Снежку ты уже знаешь.

Собака в ответ прошлась языком по лицу мальчика и завиляла хвостом. Лалу поманил меня за собой. Мы обошли хижину вокруг и оказались у массивной подвальной двери. Я засомневался, будут ли у паренька силы ее открыть. Лалу вцепился в ручку обеими руками и без видимых усилий отодвинул каменную глыбу. Хм, если уж он меня смог вытащить из Котлины, то это пустяки.

Мальчик включил фонарик. Подвал напоминал вырубленную в скале пещеру. Косой узкий проход исчезал в темноте. У стен стояли собранные вручную грубые деревянные стеллажи. На полках виднелось горное снаряжение: стропы и веревки для скалолазания, скальные крюки, парочка сигнальных ракет. Внизу грудой были сложены армейские рюкзаки и ботинки. Рюкзаки были огромными, и в голове невольно нарисовалась картина летящего на них верхом с горы «Ленина». А что, вполне возможно.

Лалу стянул покрывало с одного из стеллажей в дальнем углу, где в ряд расположились обернутые в бумагу сыры в форме небольших бочонков. Скоро мы уже сидели внутри хижины и уплетали лакомство из овечьего молока. Мне еще трудно было поверить, что здесь заправляет подросток, и я сказал:

– Значит, ты и баца, и ратовник. Как тебе разрешили работать в парке?

– Не спрашивал никого, – ответил он, пожав плечами, – Нашел здесь хижину. Пустая была, заброшена. Привел в порядок, обжился.

– Просто так?

– Просто так, – кивнул он, – Весной пасу коз и овец от господаров, а они мне сыр. И так тут себе живем.

– Здесь нет электричества, – заметил я, – Зимой, наверно, холодно.

– А зимой мы живем не тут. Спускаемся в долину, нанимаемся к господарам. Помогаем за жилье и еду. Правда, сейчас такого меньше. И выпаса стало меньше.

– Люди не хотят с собакой пускать ?

– Снежка безобидная, – с этими словами он ласково погладил пса по меховому воротнику. Собака ткнулась ему в ладонь мокрым носом. – Хозяйства в долине пропадают.

– Почему пропадают?

– Не знаю. Знаю, что пропадают.

Лалу поднялся и выглянул в окно.

– Скоро закат, – сказал он, – Если хочешь быть на Ванде сегодня, нужно скоро выходить.

Тогда я поблагодарил парня за гостеприимство и отправился в дорогу. Далеко не ушел, правда. Уже на спуске к долине ноги ослабли, а грудь и спину пронзила боль. Двигаться было невозможно. Я присел на камень и увидел позади Лалу. Он следовал за мной от хижины.

– Ты еще слабый. В горы не поднимешься сегодня, – сказал он, приблизившись.

– Но мне нужно встретить тетю. Я могу не успеть.

– Пани Каролину?

– Ты ее знаешь?!

– Я был с утра на горе. Видел ее. Сказала, что будет завтра спускаться.

Вот как. Это были неожиданно приятные новости. Впрочем, я все равно терял двое суток из отпущенных двух недель.