Александр Родин - Потерянный сектор

располагалась фотография трудового коллектива в белых и синих халатах. Центральное место заняла рамка с бородатым седоволосым мужичком во дворе ухоженного деревянного дома. Рядом послушно сидит пес породы «Кавказская сторожевая» в строгом ошейнике, свисающим с массивной шеи.

– Кому война, а кому мать родная, – сказав это, Радар поднял стакан, как бы салютуя фотографии и продолжил, – будьте здоровы Петр Иванович. Пес ваш, надо сказать, ведет себя отвратительно, – говоря это, Радар перешел на деланный говор ропотливой учительницы, жалующейся на поведение ребенка родителям.

Усевшись в кресло, он поставил на стол сбоку подстаканник, пристроил удобно лампу и открыл Пушкина. Чтение уводило его от тяжелого понимания безвыходности своего положения, от того, что он не встречал людей уже более 7 месяцев – ни живых, ни мертвых, ни мутированных, ни зомбированных. Ему иногда казалось, что он умер, но по какой-то странной причине задержался в промежуточном мире, в котором нет людей, кроме него самого. О людях напоминали только фотографии и его память.

(начало предыстории)

Окраины зоны, были местом скоплений беглецов и искателей. Одни бежали от властей и закона, другие искали разгадку тайны зоны. Кто-то шел в зону в поисках власти, а кто-то пытался отыскать там самого себя.

Ведомый внутренней потребностью найти какую-то истину, которая станет ответом на множество вопросов, смыслом жизни, решением всех заданных и незаданных задач, он устремлялся сперва от людей к кордонам периметра, а затем и от кордонов в глубину зоны.

Впрочем, кордоны полнились именно такими людьми.

В профессиональных кругах сталкеров его называли РАДАР. Вероятно, такая кличка закрепилась за ним из-за деятельности, которую он вел в зоне. Он был проводником.

Ходили слухи, что где-то там, в её центре находится нечто, по своей природе являющееся проявлением высшего разума, и что оно наделяет отыскавшего неведомыми благами и дает ответы на все вопросы. Чем это может быть и где именно это надо искать, никто не знал наверняка, хотя слухи ползли разные на этот счет. Рассказывали, что это мог быть громадный камень космического происхождения, аномалия в эпицентре, какое-то пространство с еле чувствующейся вибрацией. Еще говорили, когда человек приближается к этому месту, он это чувствует, и тайна, как бы сама говорит с ним.

Поводов сходить в зону, кишащую опасностью, было достаточно и без поисков истины. Те предметы, которые приносили из зоны сталкеры, могли быть проданы за огромные деньги, так как имели невероятные и непредсказуемые свойства.

Но каждый раз уходя и возвращаясь, искатели полнились неясным до конца осознанием тайны, царящей вокруг всего. Она – эта тайна – и была перманентным фоном всего происходящего в зоне.

С каждым шагом, удаляясь от защитного рубежа – блокпоста своего лагеря вглубь зоны, Радар чувствовал нарастающее присутствие этой тайны.

«Вот блокпост скрылся за курганом и теперь уже не виден им в оптику. Теперь любая тварь, может подкрасться и убить меня, и никто кроме меня самого не встанет на мою защиту. Теперь все только в моих руках и в руках этой тайны», – думал Радар, уходя в зону.

Через несколько часов пути эти мысли отступали, и Радар становился частью пространства, внимательно вслушиваясь, внюхиваясь и всячески погружаясь в атмосферу окружающего мира. Часто поверхность кожи давала больше информации о присутствии чего-то в опасной близости нежели могли увидеть глаза. Предаваясь чувствам и интуиции, Радар сливался с зоной, еще больше внимая присутствующей тайне. Само это погружение было его интимным действием – его тайной встречей с зоной, благодаря которой он видел наперед подкрадывающуюся опасность и умел обойти её на достаточно большом расстоянии. Его раздражало поведение людей, сопровождаемых им в зоне, когда они своими разговорами нахально пытались вытащить его из этого состояния, и сами того не понимая, подвергали риску всю экспедицию. В самые глубокие части зоны Радар отправлялся исключительно один. Опасность присутствия аномалий, мутаций, внезапность выброса в глубине зоны вырастала многократно. Радар чувствовал это как некое дыхание зоны и утончался в своих чувствах настолько, что дышал с ней в такт. Передвигаясь в глубине, он избегал применять оружие или как-то вмешиваться в ход происходящего. Взамен зона не

создавала для него крайних ситуаций. Найдя ценный, по его мнению, предмет – артефакт, он как бы спрашивал разрешения у зоны вынести его в мир людей. Он брал немного, а иногда не брал ценный предмет вообще, чувствуя очевидную антипатию зоны, звучащую в её дыхании. Оставаясь наблюдателем и преисполняясь равновесием, которое происходило через мясорубки аномалий, стычки мутировавших животных, групп, забредших сталкеров, и вредные осадки, летящие на головы обитателей и гостей глубин, он оставался в стороне, придавая себе максимальную незаметность, становясь свидетелем множества событий, о которых потом в лагере ходили правдивые и неправдивые слухи.

Постепенный выход Радара из глубин зоны напоминал выход подчиненного из приёмной императора, когда первый не перестает кланяться и не поворачивается спиной. Радар делал это несколько иначе: проходя какое-то расстояние, он останавливался, оглядывался и прислушивался к тому самому дыханию зоны, такт которого становился менее слышен с удалением от центра. Это дыхание становилось едва ощутимо и как бы прощалось с Радаром, когда он выглядывал из-за кургана в направлении блокпоста его лагеря. Если это был день, правилом было двигаться с поднятыми руками в направлении поста, пока те отмашкой не дадут разрешение опустить руки и двигаться обычным порядком. Это означало, что бойцы рассмотрели в оптику знакомое лицо и принимают его за своего. Если к посту предстояло подходить ночью, правильным было издали совершить круговое движение фонарем. После ответного жеста, следовало медленно приближаться до специально установленного столба с фонарем, который был в 50-ти метрах от поста и остановиться в его свете для распознания личности идущего. После повторного ответного сигнала следовало двигаться в обычном порядке навстречу. Надо было понимать, что с поста ведется постоянный контроль сектора в оптику снайперских винтовок и пулеметов. Если в секторе появлялся кто-то, вызывающий подозрение своим появлением и поведением, он мог быть запросто уничтожен. Это обстоятельство иногда спасало сталкеров от погони.

В темноте едва слышное дыхание зоны было более заметным, нежели днем. Радар изготавливался к подаче сигнала на блокпост, внимал этому дыханию последний раз и делал круг фонарем, скорее на прощание зоне, нежели приветствуя своих человеческих защитников.