Нина Левина - Шахматы Тамерлана. Ветер времени

– Всё это мне известно, – нетерпеливо перебил раба Мухаммад. – Но меня интересует девушка.

– Прости, господин, моё многословие, но я должен досказать. Хотя в моих жилах течёт смешанная кровь, но я всегда считал своей родиной империю Юань и с особым интересом путешествовал по соседним странам. Меня влекли плодородные долины Инда, величественные храмы Пешавара и Лахора, обычаи и языки разных народов. Однажды, путешествуя вдоль западного берега Инда, я встретил одного старика. Он был слеп и сед, а его тело высохло с годами так, что казалось рассыплется от дуновения ветра. В то время я изучал диалект кхари-боли, на котором говорили населявшие долину Инда люди. Мы разговорились, и старик поведал мне одну легенду об отшельниках, когда-то живших недалеко от Пешавара у подножия великих гор – обители снегов. Они вели аскетичный образ жизни и отличались особой мудростью, ибо в их руках находилась реликвия, вызывающая ветер времени и открывающая дверь.

– Дверь?! – воскликнул Мухаммад. – Какую?

– Скоро узнаешь, мой господин. Признаюсь, тогда я не придал значения словам полусумасшедшего от старости человека. Но, движимый любопытством, вскоре отправился в к великим горам. Кое-кто из старожилов вспомнил об отшельниках, и едва заметная среди камней тропинка привела меня к развалинам древней обители, разрушенной самим Чингисханом. На останках стен я обнаружил изображение некой реликвии и обрывки записей на древнем шаурасени. Язык оказался похож на кхари-боли, и я смог разобрать кое-какую информацию. Там говорилось о ветре времени и двери, открыв которую, можно войти в иное время, и о спрятанных ключах к этой двери. Тогда я воспринимал это, как легенду, и запомнил немногое из того, что удалось прочитать. А потом и вовсе позабыл и о монахах, и о ветре времени, так как несчастье обрушилось на мою голову, отобрав свободу и сделав рабом. Только попав к мудрому Сагибу и увидев реликвию, точь-в-точь такую, как на изображении в развалинах древней обители, я всё вспомнил и пришёл в трепет от близости тайны. Вызвав ветер времени, мы только показали великому эмиру и его окружению дверь, за которой находится вход. Но эту дверь можно открыть. Для этого нужен всего лишь один из спрятанных отшельниками ключей.

– Ты знаешь, где эти ключи?! – воскликнул Мухаммад, дрожа от нетерпения. – Записи на развалинах! Ты же прочёл их!

– Увы, мой господин! Я прочёл мало, а запомнил ещё меньше. Мне известно лишь то, что ключи спрятаны среди обычных вещей. Когда Потрясатель Вселенной добрался со своими воинами до Пешавара и подошёл к подножию великих гор, населяющие обитель аскеты оказали ему яростное сопротивление, отказавшись сдаться. Однако что несколько безоружных мужчин могли сделать против хорошо обученного воинства великого Чингисхана? Не понимаю, почему они не воспользовались дверью в иное время, но, вероятно, на то были свои причины. Отшельники все до одного были убиты, а обитель разграблена и уничтожена. Часть древних вещей забрал себе Чингисхан, а часть – его воины. Думаю, они даже не подозревали, какими сокровищами завладели. С тех пор прошло много лет, и собственность отшельников либо потерялась, либо разошлась по всему свету. Каким-то чудом главная реликвия оказалась в руках у Сагиба, но без ключей она всего лишь пустая игрушка, способная демонстрировать картинки из прошлого или будущего. – Ляо замолчал, внимательно глядя на внука эмира.

Мухаммад соскочил с коня и подошёл к рабу вплотную.

– Тебе известно местонахождение ключей? – тихо спросил он Ляо. Тот кивнул, а потом продолжил:

– Я должен сознаться, господин, в непростительном для раба проступке. Я утаил от своего хозяина тайну реликвии. Он даже не подозревает, что с её помощью можно открыть дверь в иное время.

– Значит, Сагиб ничего не знает о ключах и двери?

– Ничего, – покачал головой Ляо. – Возможно, это и к лучшему. Великий эмир запретил вызывать ветер времени, так зачем навлекать гнев на почтенного Сагиба? Тем более я совсем недавно увидел запись, сделанную на древнем языке шаурасени… Там было сказано о ключах…

– Где?! – выкрикнул Мухаммад, хватая Ляо за воротник халата. – Говори, раб! Если ты откроешь дверь к девушке из моих грёз, я озолочу тебя!

– Мне не нужно золото, господин, – тихо ответил китаец. – Есть только одна ценность, о которой я мечтаю.

– Что? Женщина? Конь? Оружие? Выбирай, что хочешь!

– Свобода, господин. Я мечтаю стать снова свободным.

– И это всё? – Мухаммад с удивлением посмотрел на Ляо. – Я обещаю тебе свободу, как только девушка станет моей! Теперь скажи, где ключ?

– Я заметил письмена шаурасени, когда сопровождал мудрого Сагиба к великому эмиру. Ключ находится среди любимых шахмат твоего деда Тимура…

Жаркое августовское солнце ещё продолжало нещадно палить днём, но уже утрачивало свою силу ближе к вечеру, напоминая о неизбежном приближении осени. В походном шатре Тимура было душно, несмотря на раскрытый полог, и сидящий перед великим эмиром Шадаб постоянно утирал струящийся по лицу пот.

– Ваш ход, повелитель, – почтительно проговорил он, переставив слона на шахматной доске.

Тимур словно не слышал его, продолжая глядеть прищуренными глазами куда-то вдаль. Его войско быстро соединилось возле Ельца с дожидающимся полком эмира Османа, лихо пронеслось через всё Елецкое княжество, оставляя после себя пустыню, и направилось вдоль Дона в сторону Рязани и Москвы. Воодушевление началом победного шествия через русские земли сменилось сомнениями, и умудрённый опытом и годами Тимур, неожиданно остановился. Никогда не подводившее его чутьё полководца почему-то заставило не торопиться со взятием Москвы, и великий эмир приказал разбить лагерь. Его войско насчитывало более ста тысяч бесстрашных гулянов и постоянно пополнялось за счёт мурз, предающих один за другим убегающего Тохтамыша и приводящих под знамёна Тимура свежие тумены воинов. Тимур не сомневался в несокрушимости своей армии, однако чувство надвигающейся опасности не покидало его с момента вступления во владения русских. Он и сам не знал, чего ждёт, но под покровом темноты десятки лазутчиков незаметными серыми тенями покинули лагерь в разных направлениях, спеша высмотреть, вынюхать, выспросить, а потом донести своему повелителю жизненно важную информацию.

А пока, воспользовавшись передышкой, воины ставили юрты, приводили в порядок оружие, чистили коней и ремонтировали доспехи. Тимур же решил посвятить время любимой игре в шахматы. Для эмира шахматная доска с передвигающимися на ней фигурами, была не просто развлечением – он представлял её реальным полем битвы, где каждый неверный шаг мог оказаться губительным для правителя. Тимур был лучшим шахматистом своего времени, но всякий раз, выигрывая очередную партию, в его душу закрадывались сомнения, что соперник поддавался, не смея обыграть великого эмира. Однажды, переодевшись в простые одежды, Тимур, никем не узнанный, проник на шахматный турнир в Бухаре. Он обыграл всех, и тогда восхищённый распорядитель турнира сказал, что победитель мог бы стать достойным противником самому эмиру Тимуру. После этой искренней похвалы Тимур раскрыл своё инкогнито, чем привёл присутствующих в изумление и восторг.