Норман Райт - Записки штурмана

– Бедолага Хагли, – тяжело вздохнул Дональд и аккуратно опустил остальное. – Теперь нам нужен новый квартирмейстер.

– Где мы достанем его посреди морской пустыни? – сказал боцман, разводя руками. – И есть ли в этом необходимость?

– Но как же без него?

Однако казалось, Шилох не особо горевал из-за смерти товарища, и даже больше, он не видел смысла в его пребывании на корабле. Меня очень насторожило его пренебрежение мистером Хагли, особенно после того как он шел на сегодняшнюю бойню в авангарде абордажной команды. Не жалея костюма и парика. И своей жизни!

– Накой нам покойник на корабле? – прохрипел Шилох и вытер ладонью заливающий глаза пот. – Лишний груз.

– Капитан распорядился похоронить его, – ответил доктор и уселся на первую ступеньку, – когда ступим на землю.

– Похоронить? – усмехнулся Шилох. – Выбросить его за борт, и дело с концом.

– Побойся Бога! – воскликнул доктор Аттвуд. – На его месте мог оказаться любой из нас. Я бы не хотел закончить свои дни кормом для рыб. Кроме того, меня ждут дома. Каким бы я не вернулся. Даже пусть фрагментами.

– Он мертвец, – махнул рукой Абберботч. – А мертвецам сам знаешь, не нужны ни место в шлюпе, ни потребность в шлюхе. Ни ром в кубке, ни табак в трубке. Эммет отпоет его, и поминай, как звали. И Барлоу куда-то запропастился. Неужто умер в бою.

Доктор молчал. Вряд ли он знал, куда подевался наш старый канонир. Об этом знал лишь я. И, возможно еще Дэйви Джонс.

– Док, – сказал Шилох и так же уселся на одну из ступеней, которая оказалась пронзительно скрипучая, – ты совсем недавно служишь на корабле Хэтчера, и не знаешь, каким он был, и каким он теперь стал. Он выжил из ума! Вся команда уже не в восторге от его пьянства и сумасшествия. Хэтчер топит корабли один за другим, и мы вынуждены плавать на этом старом корыте. И шхуну он сжег! Всех, кто был на ней, убил. Погляди. Она вся в огне! Он забрал оттуда лишь ром! Представляешь? Это в наше то голодное время. Только ром!

– Ну, – пожал плечами судовой доктор.

– Ну, – повторил Шилох. – Весь королевский флот уже на ушах. Ну. Не ровен час, и его как собаку повесят на солнцепеке. И нас вместе с ним. И тебя заодно.

– Я не подписывал с капитаном контракт, – сказал доктор. – Я пленный.

– Никто на это не посмотрит, когда гвардейцы откроют по нам огонь, – покачал головой Шилох. – Порешат всех. Но эта дикая тварь умрет оскалившись, потому что будет знать, что удар нанесли свои.

– Шилох, ты про что?

– Про то, – Шилох перешел на шепот, – что Говард достаточно дел наворотил. Пора и меру знать! А я, между прочим, – Шилох наклонился к уху доктора, – сгожусь и на большее, нежели приглядывать за канатами и прочим барахлом. Смекаешь? Не?

– Нет, – ответил врач. – Не смекаю, и смекать не хочу. И вообще, – рассердился Аттвуд, – зачем ты мне это рассказываешь? Мне это все не обязательно знать. Я лишь врач. Мое дело ампутировать и зашивать.

– Это верно, – хлопнул боцман по плечу Дональда отчего тот чуть не перевернулся через голову. – Я буду платить тебе больше, чем этот скупердяй. Вступай в наши ряды!

– А капитан?

– К дьяволу капитана! – заскрежетал зубами Шилох. В тот момент я внезапно забеспокоился о судьбе Говарда. Мне вдруг стало страшно, представив, что сделает обозлившийся боцман с капитаном, когда все полетит к чертям. Скорее всего, дело не обойдется лишь пробитым шпагой сердцем. Шилох не упустит возможности насладиться мучениями Говарда. – Он лишь пьяная дичь. Я уверен, что покойный Хагли даже не дотянет до берега.

– Я как врач говорю, что тянуть ему уже нечего.

– Я не в этом плане, – оборвал Шилох, заметно нервничая. – Ну, сдох Хагли, да и пес с ним. Но ты думаешь, этот недоумок его похоронить хочет? Черта с два! Он сегодня же прикажет повару распотрошить его. Камбуз скоро опустеет и мясо в твоем супе до конца плавания будет уже далеко не свинина. Смекаешь?

– Что ты хочешь этим сказать, Шилох?

– Не будь идиотом!

Через небольшую щель между бочек я видел как боцман что-то прошептал врачу и у того округлились глаза. Казалось его вот-вот стошнит. Еще я краем уха услышал, как Шилох рассказал доктору, что участь пленных на «Бордвилле», корабле, чей капитан тупой пьяница, не завидна. Лучше погибнуть на поле боя от ржавой рапиры, чем оказаться пленным на борту этого корыта, ибо пленных просто съедали, когда провизия заканчивалась.

В портах трюмы заполнялись, но один пленный всегда был про запас. Что самое страшное для пленного, он знал, что его ждет после смерти.

Когда мы перетаскивали с верхней палубы в камбуз награбленную с пассажирского судна провизию, а точнее несколько десятков бочонков с ромом, Шилох сидел у грот-мачты и копошился в куче снятых с покойников вещей. По его взгляду я заметил, как он удивился, что видит меня живым, но ни он, ни я, виду не подали. И ему и мне, было что скрывать.

Мне стало мерзко наблюдать за этим увальнем-боцманом. Я ненавидел его за его низость и абсолютное неуважение к усопшим. Теперь мне стало ясно, почему Шилох в первый день нашего знакомства, дал мне понять, что все мертвецы принадлежат ему. Он просто обворовывал их! Отрезал умершим пальцы, если не мог добраться до колец, сдирал сережки с их ушей и вместе с мочками, складывал в свой карман. Выбивал золотые зубы, забирал оружие. И после этого, ему даже кошмары не снились! В этом был весь Шилох Абберботч – самый гнусный из всех пиратов на этом корабле.

Там, где произошло ужасное сражение, на поверхности воды плавали обломки сгоревшего корабля. Мы отдалялись, и мне все казалось, что кто-то остался в живых и умолял нас вернуться. Возможно, мне лишь послышались эти мольбы, но легче мне от этого не становилось. Лайнер с мирными пассажирами по приказу пьяного капитана, пошел ко дну. В тот момент я начинал ненавидеть пиратов и род их деятельности. На мгновение мою голову посетила мысль, что напрасно я отправился в это плавание. Я вспомнил о несчастной Маргарет и столь тоскливые мысли, обуяли меня с новой силой.

Кроме ненависти я начинал чувствовать страх за свою жизнь. Пару часов назад, меня едва не прикончил один из матросов, что по долгу службы сошел с ума и видел во всех новобранцах стукачей да предателей. Но правда была на моей стороне, так как я не являлся доносчиком, поэтому совесть меня особо не грызла. Странно, но я совершенно не переживал что отнял жизнь у старика Барлоу. На земле стало одним гнусным пиратом меньше, а в море – одним чудовищем сытнее.

После провизии, мы принялись за мертвых членов нашего экипажа. По итогу схватки погибло пятнадцать человек. Мы спускали тела на нижнюю палубу и укладывали их друг на друга. На кладбище я привык к соседству с покойниками, но здесь было по-настоящему жутко. Кого пробила картечь, кто пал от сабли, кому снесло голову, а кто и вовсе перестал походить на человека. Крови было много, и я засомневался, а не пропитается ли наш корабль ею насквозь и не сгниет ли раньше времени. Но думаю, не раньше четырех месяцев. А тогда закончится и мой контракт, и я забуду это все как страшный сон, в нежных объятиях моей изголодавшейся без мужского внимания, жены.