Макс Фетт - Орион: Око земли

– Тебя тут и не хватало, – Руф потянулся за бутылкой, но в морщинистая рука начальника стражи опередила его.

– Ты тоже не в восторге от встречи, – Парнс откупорил бутылку, налил стопку одну из стопок.

– Не припомню, что был рад тебя видеть, – Руф попытался свистнуть и подозвать Джоанну, но шлухо прошипел и прерывисто закашлял.

Парнс достал из нагрудного кармана спичку, чиркнув ею об стол, извлек пламя и подпалил самокрутку. Окружение заполнилось запахом жженой травы и листьев, а вкупе со слизняковым маслом выходила такая вонь, что дохло все на расстоянии десяти шагов от источника. Руф смерено нюхал, помня, что от него не скрыться.

– И то верно, – согласился Парнс, выпустив две струи дыма из ноздрей. – Дело есть, связанное с нашим общим знакомым.

В те годы, когда на теле Руфа красовалась вычищенная до блеска белая кираса, Парнс занимал пост капитана багровых мечей. Тогда им было поручено в составе экспедиции отправиться к обнаруженной на континенте Форас дыре в земле, которую исследователи сразу же обозвали Фораминис, с целью спуска и дальнейшего изучения.

В группу выбранных ученых затесался молодой, но подающий большие надежды алхимик Мортимер. За долгий перелет он произнес всего лишь несколько дежурных фраз, а в остальное время смотрел в окно на простирающуюся под ним гладь океана и периодически что-то записывал в тетрадь.

Не обратив внимания на человека в темно-синем пальто, Руф плюхнулся в кресло напротив. Открыв книгу заложенной обрывком кожи странице, он погрузился в один из учебников по Ориону автора Зигмунда Тейна. В нем автор подробно рассказал о флоре и фауне континента.

Краем глаза Мортимер заметил книгу и поерзал от любопытства. Увидеть то обыкновенного стражника в свободную минуту с бумагой почти невозможно, а тут живой багровый меч. Для понимания, их главное задачей является охрана императора или указанных им лиц, и свободного времени у них нет. Стоя на посту в стенах дворца их не отпускают даже в туалет, поэтому они носят специальные бурдюки, привязанные к ноге.

Мортимером отвлекся от записей и променял их на изучение лица стражника, определяя по его выражению, где сейчас тот читает. Решившись спросить, почему багровый меч читает, вместо того чтобы полировать доспех, алхимик получил угрюмый взгляд, выглянувший из-за страниц учебника и ощущение дискомфорта внутри. С неугасимым желанием вывести стражника на диалог он задавал вопросы, так или иначе касающиеся автора книги, рассказывая некоторые факты из его биографии, и добился чего хотел, но поначалу пожалев об этом.

Знакомство с молодым ученым для Руфа проходило, словно балансируя на границе между мирами Юны и Талии. С одной стороны, ему были интересны факты и истории, связанные с полюбившимся автором, но с другой выступал тот бесячий энтузиазм алхимики. Когда Руф подходил к точке кипения, то пристально смотрел на него, заставляя поумерить пыл и вжаться в кресло.

– Руф, вот ты представь, – говорил Мортимер перед обедом, – весь мир состоит из бесконечного числа различных форм жизни, веществ, материалов, ископаемых, да вообще всего! Каждый элемент можно скомбинировать с другими и получать нечто совершенно иное, нечто не поддающееся описанию.

– Как варка пива, – сравнивал Руф. – Если к ячменю добавить, например, мяту, то получится другой вкус.

– Да-да, вот именно! Достаточно изменить всего один элемент, и итоговый продукт будет каким-то образом отличаться от исходника, – он замолчал и с интересом посмотрел на собеседника. – Я даже не думал, что стражник сможет меня понять. Прости, но порой назвать вас разумными язык не поворачивается, – Руф улыбнулся.

– Твое порой – это даже комплимент, – Мортимер коротко хохотнул в ответ.

Почти весь перелет они сидели за столом, обсуждая всевозможные вопросы, связанные с Солтисом, начиная с поддельных динариев, в сплав которых вливали три четверти железа и только одну серебра (вместо положенной половины), и заканчивая слухами о подпольных крысиных боях. Мортимер с огромным интересом объяснял причины принятия советом не всегда однозначных решений, но также обдумывал позицию человека, совершенно далекого от политики, подмечая их важность. Когда принесли обед, оба замолчали, занявшись приготовленной поваром едой.

– Послушай, – догрызая сваренный перец, начал алхимик, – а что побудило тебя стать стражником?

– Не понял? – пережевывая кусок хлеба, переспорил Руф.

– Ну, почему ты, к примеру, не музыкантом стал, или инженером или… еще кем-нибудь? Не пойми неправильно, но мне кажется, ты смог бы раскрыть себя лучше в другом деле, нежели в охране, – Руф отложил ложку и откинулся на спинку кресла.

– Не знаю, – он на ненадолго задумался, с закрытым ртом вычищая языком кусочки овощей, застрявших между зубов. – Была у меня такая мысля, но тот ниче не попишешь. Ты шкед ещё и делаешь что угодно. Мой батя с детства отдал меня в академию, и понеслось, – он взял кружку с вином и сделал глоток. – У меня в семье все служили. А я что лучше что ли? Сначала тринадцать лет академии, потом пять лет в голубой страже, то есть… в этой… полиции вашей. Потом сам вызвался на войну с восточной Империей…

– Княжеством, – поправил его Мортимер.

– Княжеством?

– Да, Княжеством. Во главе государства стоит князь, и там совершенно другая система чинов и всего остального, но это неважно. Пожалуйста, продолжай, – Руф искоса поглядел алхимика сверху вниз, качнул плечами и вернулся к истории.

– А на чем я… – он замычал. – Война. В общем. Потом вернулся в Солтис с батей пожил жил опять голубая страда. Остались после него кошель монет и до… Нда. Ну и через деcять… девять… Не, десять. Я тогда же с долгами расплатился. Ну я прошел подготовку у Багровых мечей, стал в ряд с пятеркой лучших, – он схватил оставшийся кусок хлеба на столе и закинул его в рот. – Я всю жизнь в армии. Вот и все, – Мортимер внимательно всматривался в лицо стражника, потирая кадык.

– Ты упомянул об отце, о том, что он умер так? – Руф кивнул. – Хорошо, то есть не очень. Но ты меня понял. Если не секрет, то что с ним случилось? – стражник откашлялся.

– Нет тут секрета, – он отвернулся к окну, ища нужные слова. – Про Красную чуму слышал?

– Вырезавшую несколько деревень на севере?

– Ага, – он тяжело вздохнул, – про нее. Батю выставили в оцепление одной из деревень. Выдали маски и припасов на семь дней, – допив двумя большими глотками оставшееся вино, он смотрел, как последние капли переливаются по дну кружки, и ненадолго затих. – В самой деревне еда заканчивалась, поэтому местные полезли ночью через ограждения и воровали припасы стражников. В итоге зараза вышла за пределы, и с приходом смены почти весь состав был уже мертв, – он повременил с ответом, – в том числе и мой отец… – Мортимер от безысходности потер шею.