Макс Фетт - Орион: Око земли

– Срать я хотел, что ты там слышал, – заключил капитан. – У нас есть цель и от нас зависят жизни целого мира. Адам. Адам, твою мать! – тот вздрогнул и моментально вернулся из мира грез в грязную яму. Увиденное его немного расстроило.

– Да, капитан! – выкрикнул он и прикрыл рот руками. Криг сквозь зубы прорычал что-то под нос и продолжил говорить тихо и вкрадчиво.

– Подготовь взрывчатку и передай ее Самвелу. Я, Дрейк и отвлечем охрану, а он подберется как можно ближе и установит заряды. Тебе все ясно? – капитан помотал рукой перед спрятанным в капюшоне лицом. – Тебе повторить?

– Да понял я, понял, – отмахнулся Самвел, – все будет, как кошачьи яйца – блестяще! – он достал фляжку, но с досадой обнаружил, что та опустела. Сплюнув сквозь два вставленных серебряных зуба, он кинул вдогонку фляжку и обреченно посмотрел на затянутое плотными тучами небо. – Ну вот что ты за такой вот… Клигли, – его шея ослабла, и отяжелелая голова упала вниз. – Нужно было брать три, – с трудом сказал он. – Ладно, где там бомбы ваши? – он уверенно вскочил на ноги и, явно переоценив силы, так же уверенно воткнулся лицом в землю.

Капитан нервно протер глаза.

– Адам, дай сюда сумку, – не дожидаясь ответа, Криг развернулся, одним сорвал ее с плеча алхимика и начал рыться среди кучи скляночек и завернутых в тонкую бумагу листьев и трав.

– Забудь про сморчка, – подначивал Дрейк, – пусть валяется. Давай сюда связку. Я ее отнесу, – он потянулся к связке, но Адам одернул ее.

– С таким пузом, ты и из ямы вылезти не сможешь, чтобы не рассекретить нас.

– Что ты там вякнул? – послышался хруст пальцев на сжимающемся кулаке Дрейка. – Кто-то сейчас зубов не досчитается.

– Я хотя бы считать умею, – Адам сжал челюсти и грозно посмотрел на него, но осознавая явный перевес в силе, попятился немного назад.

Терпение Крига подходило к концу. Он зажмурился и попытался проснуться, чтобы наконец выбраться из этого кошмара, но безуспешно. Рука медленно потянулась к висевшему на поясе клинку.

– Ну нет, – остановил он себя.

Протерев глаза, он достал из сумки Адама флакон с мутной жидкостью внутри, оторвал кусок ткани от своей рубахи, что носилась под легким доспехом, зубами выдернул закупоренную у горлышка крышку и вылил на ткань все содержимое. Поднялась жуткая вонь, от которой рычащие друг на друга псы замолкли, пытаясь отмахнуть ее от себя.

– Если даже они заткнулись, то тебе эта штука точно должна помочь, – Криг поднес ткань к носу начинающего храпеть Самвела. – Помоги нам, Юна.

Руф проснулся от громкого удара распахнувшегося окна. Подняв изрядно исхудавшее тело, он начал долгий путь, который в юности преодолевал за пару секунд. С каждым шагом старая рана на ноге напоминала о себе, намекая, что она будет сопровождать старика до конца его жизни. С огромным усилием Руф добрался до окна. Бледную кожу обдувал пробирающий до костей ветер, но старик не чувствовал его, монотонным взглядом оглядывая улицу.

Днем на ней из-за выхлопов заведенных паровых двигателей удавалось разглядеть разве что проржавевшие куски металла под ногами. Но ранним утром их не успели завести усталые рабочие, поэтому замерзшая Туманная улица была, как на ладони. С крыш крылец свисали огромные обледенелые куски, достающие до перил. Каменные стены скрывались за толстым слоем инея, а землю покрыла замершая река. Завывающий ветер царствовал над ее гладью, проникая в недоступные для остальных уголки. Каждый, кто имел неосторожность встретиться с ним, застывал на месте, а в стеклянных глазах навеки оставался лик пришедшей смерти. И если жители могли укрыться в домах, то беднякам Судьба уготовила иную учесть.

Большая часть из них заполняла храм Юны. В нем располагался приют для нуждающихся, но даже его стены не могли вместить в себя каждого. Оказавшись на улице до наступления темноты, будущий обледенелый труп пытался избежать незавидной участи, но ничего лучше, чем крики и мольбы о помощи, на ум не приходило. Однако не все вели себя так. Рыбаки из порта рассказывали, как вытаскивали обледенелые трупы жителей в сетях вместе с уловом. В отчаянии они ныряли в воду в надежде отплыть как можно дальше от настигающей их смерти, но попытки оказывались тщетными. Пугало, что среди подобного улова попадались не только взрослые.

Перед наступлением темноты Руф всегда был на одном и том же месте.

«Если я все еще здесь, значит, я все еще есть», – напоминал он себе ежедневно.

Он сидел на полу первого этажа, накинув на ноги старый протоптанный ковер, и заливался непонятной брагой из Веркаса, что закупал у торговца свечами, мордой напоминая крысу. Тот торговал пойлом нелегально, провозя на судах под видом новых зелий для алхимиков. Старику оно и не нравилось (уж слишком сильно после него болела голова, а запах напоминал скорее болото, нежели что-то спиртное), но стоило признать, что после выпитого кувшина жить становилось немного проще. Он делал глоток за глотком, наблюдая, как светило медленно скрывается за стоящим на окне горшком и растущим из него цветком. Тень от стебля ровно ложилась на лицо, разделяя его на две морщинистые половины, а лепестки темными пятнами закрывали глаза от света, постепенно прячется за крыши домов солнца.

Бедняки тарабанили в двери, и жилище Руфа не было исключением. Он не торопился открывать им, и только ждал, осушая кружку. С приближением ночи крики становилось меньше. Проклиная хозяина дома, бездомные разбегались и в панике пытались найти любое другое пристанище или средство, чтобы согреться. Вновь и вновь Руф отвечал себе, что останется на месте, но как только стекло за стеной покрывалось первыми морозными узорами, старик поднимался, опираясь на горлышко кувшина.

Из-за черепицы на крышах показались лучи утреннего солнца. Сколько времени он здесь простоял? В годы Руфа время текло уже слишком быстро. Раньше казалось, что каждый день длится чуть ли не вечность, но теперь все происходило так быстро, что порой старик спрашивал себя, не спит ли он? Тело замерзло настолько, что назвать его своим не поворачивался язык.

Поняв, где находится, поймал себя на том, что неотрывно наблюдал за застывшей фигурой на ступенях таверны «Сладкий Джо». Сузив веки, он разглядел юнца в рваной рубашке и штанах, чей цвет сливался с уличным. Парень видимо пытался согреться бутылкой соевой водки, но недооценил угрозу, что неумолимо нависала над ним. В правой руке он держал тару с обжигающим напитком, а левой прижимал колени к груди. Старик молчал и только где-то глубоко внутри раздавался тихий голос, желающий забрать недопитые.