Петр Никонов - Ваше Величество. Сага о Гленарде. Том седьмой

– То, что ты говоришь, это тоже идеальная ситуация. В смысле, она чисто философская – теоретически возможна, но на практике до этого не дойдет. Мы знаем, где остановиться. И мы прекрасно находим баланс между этим давлением и его эффективностью. Отдельные перегибы не в счет. Мы с ними справимся.

– Скажи, Гленард, каким ты хочешь, чтобы люди и история запомнили правление Славия? Каким хочешь, чтобы запомнили тебя и твое правление Тайной Стражей? Темным временем тирании и ужаса или эпохой процветания?

– Эпохой процветания, конечно. Мы именно к этому и стремимся, что бы ты ни говорил. Мы не ужас, не тираны и не чудовища. Мы защитники Империи и ее жителей. Со временем, люди поймут. Люди умные – они увидят, какой стала Империя и поймут, что трудности и страхи переходного периода были необходимы. Мы уже пробовали быть мягкими и понимающими, давать людям больше свободы, и это не привело ни к чему хорошему. Мы стали жесткими – и мы видим результат.

– Если после такого усиления давления, ты его ослабишь, люди будут вдвойне благодарны. Главное, чтобы это сделал ты сам, а не Император или кто-то еще. Иначе ты будешь восприниматься людьми как чудовище, на которое добрый Император нашел управу. А если ты сам дашь людям больше свободы, ограничив давление Тайной Стражи на них и убрав страх перед Тайной Стражей из их жизни, то именно ты будешь восприниматься как освободитель, приведший Империю к процветанию. Именно так работает людская память.

– Возможно. Значит ли это, что нам не надо ехать на юг и раскрывать заговор? Пусть всё идет своим чередом, пусть южные герцогства восстают, вместе с Плодэном и Зведжином, а мы постоим в сторонке и посмотрим. Это же их свобода, правда?

– Я не про это говорю, Гленард. Заговор раскрыть нужно. Но следует ли строго карать заговорщиков? Не лучше ли проявить милость по отношению к ним? Чтобы держать Империю в покое тебе не нужно руководить каждой деревней, Гленард. Достаточно знать, что в ней происходит, и позволить Империи и ее жителям самим решить, как они хотят жить. Удаляя преступников и заговоры аккуратно и хирургически, и не кидая жителей в подвалы просто за неосторожные слова. Империя сама себя выправит, как организм лечит рану. Нужно лишь вовремя убирать гной время от времени, но не резать всё вокруг по кусочкам.

– Если бы всё было так легко, Варден, – Гленард вздохнул и допил свое пиво. – Если бы всё было так легко… Ты слишком много не знаешь. В чем-то ты прав, но, в целом, я с тобой не согласен. Но что-то ты говоришь верно, надо признать. Мне нужно подумать об этом. А пока пора спать. Завтра снова весь день ехать. И лучше выехать пораньше, до жары.

– Видишь эти рощи молодых деревьев, Варден, – Гленард показал рукой вправо от дороги. – До Злой Войны здесь были вековые леса. А за семь лет войны все вот эти окрестные поля были повытоптаны сапогами тысяч солдат, а все леса были вырублены на дрова для костров, на колы для укреплений и на столбы для походных шатров. Здесь еще не так много сражений было, а на западе, в Супраде и Септенте, и на востоке, в Аврантисе и Оливеде, где были основные сражения, к концу войны вообще земля больше на пустыню походила. Но, видишь, выправилась, ожила лучше прежнего. Удобренная сотнями солдатских трупов, бочками солдатской крови и тоннами солдатского говна.

– Ты здесь воевал, Гленард?

– Нет, я, в основном на западе. Начал в Супраде, там же познакомился со Славием, он принял меня в свой десяток, ему следопыт как раз нужен был. Ну, и дальше по западным графствам Глареана: Оссидента, Виссида, Кампестрида, Мерида, так и до Магнады дошли. Мы, правда, полтора года еще посреди этого воевали в Плодэне и Зведжине, боролись с восстаниями и заговорщиками там. Под командованием Тайной Стражи, между прочим. Там я впервые с ними познакомился. Но не думал, естественно, что могу там оказаться.

– Почему? Ты же работал с ними. Мог бы попроситься к ним.

– В те времена всё было не так просто, Варден. Это сейчас к нам может прийти любой, пройти отбор. А тогда было три пути попасть в Стражу. Либо ты благородный и с опытом военной службы, либо ты большой друг кого-то из офицеров Стражи, и либо ты чем-то сильно отличился в армии. Я, в итоге, пошел по этой третьей категории. Но до войны и во время нее Стража не слишком стремилась набирать новых бойцов со стороны. Хотели оставаться таким элитным заведением для своих. А после войны Донрен, мой предшественник, тоже смекнул, что надо бы Стражу реформировать и расширить. Да и политического влияния у него прибавилось после того, как он фактически спас Империю, победив множественные восстания внутри нее. И я как раз в то время отличился – удачно накрыл группу мятежных альвов на границе, чуть не убили меня. А потом я оказался на востоке Танферрана в самом центре заговора тех самых мятежных альвов. Сейчас я всё чаще думаю, что Донрен, на самом деле, знал о заговоре и специально отправил меня именно туда, чтобы посмотреть, как я справлюсь, встретив снова ту альвийку, которая пропорола мне грудь саблей.

– Как я понимаю, справился. А альвийке, вероятно, не поздоровилось.

– Ты абсолютно прав. Впрочем, она выжила и даже неплохо себя чувствует.

– И где же она? Неужели она ускользнула из лап Тайной Стражи? Вернулась обратно в степи Мархфира?

– Напротив. Она в самом центре Империи и Тайной Стражи. И ты ее знаешь. Это Миэльори.

– Вот как? – Варден изумленно вытаращил глаза. – Выходит, Стража не только железом жечь умеет, но и прощать? И возвышать после этого?

– Свою долю железа принцесса получила. И свои ошибки она искупила – и кровью, и верностью Империи. Стража умеет прощать. Среди высшего руководства Тайной Стражи сейчас полно тех, кто был по другую сторону закона, но смог исправиться. Такие, порой, становятся самыми верными бойцами.

Варден молчал несколько минут, обдумывая.

– Странно, – он вновь поднял голову, – как, порой судьбы нескольких людей меняют всё вокруг. Ты оказался на границе и, повстречав альвийку, в Тайной Страже. И это изменило Империю.

– Ты даже не представляешь, насколько.

– Или, вот, история Гаспара, Даниля и Миланы. Два горячих парня не поделили девушку, и на-тебе, вся Империя семь лет в огне, тысячи людей погибают, а вот эти прекрасные поля вокруг оказываются вытоптанными и мертвыми. Странно крутит История свои колеса.

– Мне кажется, что ты понимаешь больше, чем хочешь показать, Варден. И ты прекрасно понимаешь, что причина Злой Войны крутится не только вокруг любвеобильной Миланы. Всё по-настоящему началось тогда, когда герцог Маркус ан Глареан убил принца Ларреда, старшего сына Императора Ангрена. Это и привело к настоящей войне, а после и к династическому кризису, в результате которого Славий оказался на престоле.