Олег Галетка - Деньги, Куба и литература

– Извини папа!

Теперь вздрогнул Соломахин. Он не помнил, когда она извинялась в последний раз. Даже когда разбила его коллекционный «феррарри», он так и не дождался от нее банального прости. Она тогда сказала, что он сам виноват в том, что ключи оказались на видном месте. А последний раз слово «прости» слетело с ее губ еще в детстве, когда она пролила чернила на его огромный ореховый стол. Сколько ей тогда было? Пять лет?

– Проехали! В общем, он накидал тебе небольшую речь, тебе ее передадут перед церемонией. Тебя ждут возле театра послезавтра в полпятого вечера. Можешь взять своих друзей.

– Что нужно будет делать?

– Он говорит, что это обычная церемония вручения дипломов, тебя вызовут, ты выйдешь, скажешь несколько слов. Потом банкет, журналисты, у тебя как у победительницы будут брать интервью, тебе нужно сказать то, что он напишет, и вроде пока все.

– Хорошо! Ты приедешь на церемонию?

– Конечно!

– Тогда там и встретимся, тогда завтра обед отменяется, поеду выбирать платье!

– Хорошо, пока!

Она отбила звонок, не сказав слова прощания.

***

Виолетта не была новичком на таких мероприятиях. Когда твой отец по влиянию в регионе превосходит мэра, к таким вещам как церемонии и презентации привыкаешь быстро. Но в роли человека, которому прийдеться выйти на сцену и что-то там получить, она была впервые. И ее больше пугала не сама сцена, а необходимость сказать речь.

Она никогда не считала себя стеснительной, но говорить о произведении, которое ты не писала перед сотнями людей это совсем другое дело. Тут нужны, как бы сказал отец, железные яйца. И она их найдет. Виолетта так решила. Решила, глядя на себя в зеркало.

Мать стояла в коридоре и следила за ее сборами. Виолетта звала ее собой, но та отказалась. Попросила прочесть рукопись, девушка дала. За время, что она жила с матерью, девушка научилась различать настроения родительницы по ее поведению. Сейчас мать своим видом так и кричала, что она против этой затеи.

На все вопросы Виолетты о причине такого протеста, мать отвечала одним предложением.

Не правильно все это.

Виолетта и сама где-то внутри понимала, что это не правильно. Но затем снова ловила себя на том, что ощущает, чуть ли не физическое, наслаждение от мысли, что эти тридцать тысяч слов будут подписаны ее именем.

Также она успокаивала себя тем, что такое отношение матери объясняется ревностью. Она ревнует! За всю свою жизнь Виолетта никогда не проводила столько времени с отцом. А теперь они начали сближаться, они перестали раздражать друг друга, и мать это пугало. Она боялась потерять дочь. Боялась, что та променяет ее на отца, а ей останутся еженедельные обеды в каких-то забегаловках.

С этими мыслями Виолетта поцеловала мать и поехала на церемонию.

Она стояла в тени огромного каштана и следила за толпой. Вадим со своей новой троицей вассалов ушли на поиски бара. Отца не было. Виолетта ждала гонца от редактора со словами речи.

Гонец подошел сзади. Вернее это была гончая. Невысокая девушка лет девятнадцати, спросила у Виолетты ее имя. Затем сказала, что от Сурикова и протянула сложенный вчетверо лист бумаги.

Виолетта пробежала взглядом тезисы и расстроилась. Обида слегка сдавила горло. Это была не речь. Это были наброски предложений, которые с легкостью подошли бы к любому произведению. Человек, который написал эти строки, не читал роман. Это были штампы, заготовки, вода. Но обидело девушку другое. На миг, но все же отчетливо, она почувствовала себя таким же инструментом. Она попала на конвейер, она не первая и уж точно не последняя. С этим текстом сотни новоиспеченных писателей поднималась к микрофону.

Она ничем не лучше автора. Она лишь последующая шестеренка в огромном механизме выкачки денег. У нее своя роль, быть может, немного ярче, но все же эпизодическая.

Виолетта вздрогнула. Мотнула головой, сделала несколько глубоких вдохов. Это все мать с ее пессимизмом, – успокаивала себя девушка. Она выйдет и скажет свои слова, ей не нужны эти пустые словосочетания. Она найдет, что сказать оригинального, чтобы каждый в этом зале захотел прочесть ее роман. Именно ее! Она твердо решила, что теперь роман ее.

У меня все получится, я главная на этой церемонии! – произнесла девушка вслух.

Виолетта шагнула вперед, прошла к дверям. Народ медленно вливался в двери здания. Девушка миновала холл, остановилась возле дверей в зал театра. Оглянулась, Вадима нигде не было, она вошла в зал. Прошла к сцене и села в первом ряду на место с ее фамилией.

Церемония началась. Ее очередь была последней. Она наблюдала за действом. Удивлялась радости конкурсантов, кривилась от благодарственных речей, и чем ближе был конец награждения, тем меньше у нее оставалось оригинальных слов.

Та речь, которую она прокручивала в голове, теперь выглядела еще более заезженной и унылой чем список штампов на сложенной бумажке. Ей нечего было сказать залу. Она не знала, что сказать толпе за ее спиной, чтобы вызвать интерес к ее книге. Она с ужасом ждала своей очереди и даже сразу не поняла, когда назвали ее имя. Ее имя…

Виолетта вскочила, глубоко вздохнула и пошла на сцену. Ведущие объявили какого-то заслуженного писателя страны, фамилия которого Виолетте была не знакома. На сцену вышел седобородый мужчина с обритой наголо макушкой.

Мужчина был одет в черные штаны от «армани», туфли «гуччи», а вместо рубашки на нем красовалась вышиванка. Писатель подошел к микрофону, и минуты две восхвалял организаторов за сам конкурс и приглашение быть в членах жури. Затем он перешел на Виолетту и долго говорил о том, что он спокоен за национальную литературу, если в стране растут такие молодые писатели как она.

На сцену вышла девочка лет восьми, неся диплом победителя и букет слегка увядших роз. Мужчина взял подарки из рук девочки и подошел к Виолетте. От литератора пахло потом и перегаром. Он вручил девушке диплом, букет цветов, который уже кроме как на гербарий никуда не годился, и смачно поцеловал победительницу в губы. У Виолетты закружилась голова. Зал ждал банкета, от которого его отделяла лишь только речь девушки.

Осознание того, что она является барьером на пути к веселью всей этой толпы любителей литературы, выбило остатки собственных слов из головы девушки. Она, запинаясь, произнесла первый штамп из списка. Аудитория молчала. Виолетта готова была поклясться, что слышала урчание животов у зрителей в первом ряду. В последних рядах началось оживление, а самые голодные потянулись к дверям.

Она произнесла еще два штампа и поняла, что ее сейчас убьют, и первым будет тот литератор, что стоит рядом. Виолетта выпалила слово спасибо, слегка поклонилась и быстро ушла за кулисы. Кто-то тряс ее за плечо, кто-то улыбался в лицо, кто-то говорил какие-то поздравления. Виолетта тянула улыбку, кивала по сторонам и пыталась найти выход.