Джек Вэнс - Дердейн: Асутры

«Любопытно! – подумал Этцвейн. – Вот как делаются дела на Земле». От корреспондентов Исторического института требовалось строгое соблюдение дисциплинарных правил, запрещавших любое вмешательство в дела исследуемого мира. Этцвейн знал об Ифнессе, о его работе, о его целях и проблемах только то, что можно было почерпнуть из слов и недомолвок самого Ифнесса – слишком мало, учитывая масштабы происходившего.

Ифнесс коротал время в пути, читая толстый сборник статей под названием «Царства древнего Караза». Этцвейн хранил полупрезрительное молчание. Каретка гондолы «Консейль» бежала по рельсу. За кормой остались кантоны Эреван и Майе, кантон Пособников, кантон Джардин. В осенних сумерках растворились холмы кантона Дикой Розы – впереди открылся провал Джардинского разлома. За ним высились темные склоны Ушкаделя. Гондола лихо спустилась по долине Молчания, пролетела над разломом и приблизилась к Южной станции, под чудесными хрустальными башнями Гарвия.

Станционная бригада подтянула гондолу к платформе. Ифнесс Иллинет спустился по трапу, вежливо кивнул Этцвейну и деловито направился в город.

Уязвленный и взбешенный, Этцвейн провожал глазами худощавую фигуру, исчезавшую в толпе на площади. Ифнесс явно старался не завязывать знакомства, прекращая всякие отношения, как только в них отпадала необходимость. Через два дня, глядя с набережной на знакомую гостиницу, Этцвейн не мог не вспомнить о землянине. Он пересек набережную и вошел в таверну «Фонтенея».

В трапезной было тихо. Редкие постояльцы грустили над кружками в темных углах, будто нарочно рассевшись подальше друг от друга. Этцвейн направился к прилавку, где его уже приветствовал хозяин заведения: «Смотри-ка! К нам пожаловал господин музыкант! К сожалению, не могу предложить вам сцену: сегодня выступает „Пунцово-розовато-лилово-белый ансамбль“ маэстро Хессельроде. Не огорчайтесь. Скажу по секрету, вы играете на хитане не хуже любого друидийна. Попробуйте эль „Дикая роза“ – за мой счет».

Этцвейн поднял кружку: «Ваше здоровье!» Эль освежил ему голову. Привычная жизнь представлялась не такой уж унылой. Этцвейн осмотрелся – вот низкая сцена, где играет оркестр. За этим столом он встретил восхитительную Джурджину Ксиаллинен. У входа, в тени, сидел Ифнесс, когда они искали Человека Без Лица. Все вокруг напоминало о событиях, казавшихся нереальными – с тех пор жизнь стала трезвой и обыденной… Этцвейн пригляделся: в дальнем углу что-то записывал в блокнот высокий человек неопределенного возраста с копной белоснежных волос. Большая линза в наружной стене, высоко над головой, озаряла его призрачными малиновыми лучами. Седовласый призрак поднес к губам бокал. Этцвейн повернулся к трактирщику: «Вы знаете, кто это – в угловой нише?»

Хозяин «Фонтенея» присмотрелся: «Как же, это у нас господин Ифнесс! Снимает лучшие номера. Странный тип – чопорный, нелюдимый, но по счетам платит без разговоров. Меркантилист родом с Одинокого мыса, кажется. Кто его знает?»

«Если не ошибаюсь, мы знакомы», – объявил Этцвейн, взял кружку и направился прямиком к землянину. Тот искоса следил за приближением музыканта – демонстративно закрыл блокнот и пригубил воды со льдом. Этцвейн вежливо поздоровался и уселся напротив Ифнесса. Если бы он стал ожидать приглашения, ему, возможно, пришлось бы допивать эль стоя. «Вспомнил былые похождения, решил заглянуть в таверну, – сообщил Этцвейн. – Вижу, вы занимаетесь тем же».

Губы землянина подернулись: «Сентиментальность вводит вас в заблуждение. В „Фонтенее“ удобно останавливаться – хозяин ко мне привык. Кроме того, тут мне не мешают работать – как правило. Насколько я понимаю, вы тоже занятый человек. В вашей должности праздное времяпровождение – непозволительная роскошь».

«Я бездельничаю, сколько хочу, – возразил Этцвейн. – Позавчера я известил патрициев о том, что Пурпурной палате придется править Шантом без моей помощи».

«Вы заслужили отдых, – гнусаво пробубнил Ифнесс. – Желаю вам всего наилучшего. А теперь…» Историк многозначительно провел пальцами по блокноту, стирая воображаемую пыль.

«Проблема в том, что я не хочу бездельничать, – игнорировал намек Этцвейн. – При этом я мог бы содействовать вашим исследованиям».

Ифнесс поднял брови: «Не уверен, что понимаю сущность предложения».

«Все очень просто, – сказал Этцвейн. – Вы – корреспондент Исторического института. Вы ведете исследования на Дердейне и других планетах, вам может пригодиться помощник. В свое время мы уже сотрудничали – почему бы не продолжить славное начинание?»

В голосе Ифнесса появилась сухая резкость: «Непрактично в принципе. С работой я обычно справляюсь один. Конечно, время от времени обязанности принуждают меня покидать планету…»

Этцвейн поднял руку и прервал его: «Именно это меня больше всего интересует!» Слова эти прозвучали вполне убежденно, хотя до сих пор намерения Этцвейна не отличались определенностью: «Шант я хорошо знаю, в Паласедре побывал. Караз – дикий, пустынный континент. Мне не терпится увидеть далекие миры».

«Естественное, закономерное любопытство, – кивнул Ифнесс. – Тем не менее, вам придется удовлетворять его без моего участия».

Этцвейн задумчиво прихлебывал эль. Ифнесс, с каменным лицом, искоса следил за ним. Этцвейн спросил: «Вас все еще интересуют асутры?»

«Да».

«По-вашему, они что-то еще затевают в Шанте?»

«Я ничего не знаю наверняка, – Ифнесс вернулся к привычному нравоучительно-лекторскому тону. – Асутры испытывали на населении Шанта биологическое оружие, то есть рогушкоев. План провалился, главным образом в связи с несовершенством исполнения, но рогушкои, несмотря на примитивность, свое дело сделали – теперь асутры гораздо лучше осведомлены. У них все еще много возможностей. Они могут продолжить эксперименты, применить новое оружие. С их точки зрения, однако, более практичным может оказаться полное уничтожение людей на Дердейне».

Этцвейн никак не прокомментировал это заключение. Осушив кружку до дна, он, несмотря на явное неодобрение Ифнесса, подал трактирщику знак принести вторую: «Вы еще пытаетесь объясниться с асутрами?»

«Все подопытные экземпляры сдохли».

«И вам не удалось найти способ общения?»

«По существу, нет».

«Вы намерены поймать других?»

Ифнесс Иллинет холодно улыбнулся: «Мои цели гораздо скромнее, чем вы подозреваете. Меня беспокоит, главным образом, карьера в Институте, возможность пользоваться привычными привилегиями. Между вашими интересами и моими очень мало общего».

Этцвейн нахмурился, постучал пальцами по столу: «А перспектива уничтожения цивилизации на Дердейне вас нисколько не беспокоит?»