Евгений Суханов - ИЗГОЙ

Я прошел через двор и, не постучавшись, вошёл в дом. Проходя через сени я почувствовал запах плесени и гнили, которого ещё утром не было.

– Эй, Петровна! – я толкнул дверь и переступил через порог.

Дом оказался пустым и безжизненным, а от вчерашней обстановки не осталось и следа.

– Пиздец! Нанюхался блядь! – я поспешно покинул дом, но остановился во дворе и потрогал грудь – на цепочке висело кольцо, подаренное Петровной. – Да чё за хуйня здесь твориться!

Я добрался до лодки и поспешил покинуть это странное место.

Солнце поднялось в зенит, когда я заметил в просвете между двумя большими кустами ивы, вход в залив со стоячей водой. Я завел мотор и, преодолевая сильное течение Чёрной, осторожно въехал в залив, напоминающий по форме бутылку с узким горлышком, по центру которого протянулся длинный островок темно-зеленых водорослей.

На левом берегу залива, под разлапистой елью, был обнаружен остов балагана.

Расчистив небольшую поляну, я с помощью топора разобрал то, что осталось от балагана, соорудил некое подобие стола и настил под спальник, покрыв его толстым слоем лапника.

Языки пламени, рождающегося костра, неуверенно облизывали сухие доски, с каждым следующим мгновением становясь всё смелее.

Лёгкие порывы теплого ветра доносил до меня сложные смеси ароматов: здесь был и влажный запах стоячей воды, отдающий рыбой; и запах свежескошенной травы – приторно-сладковатый; тяжёлый, дурманящий запах цветущей рядом черёмухи; нежный тончайший аромат распустившихся весенних цветов и, конечно же, желанный запах Свободы.

Вытащил из моторного отсека резиновую лодку и накачал ее, установленным там же, стационарным компрессором. Это была абсолютно новая двухместная лодка фирмы «Кондор», с двумя сборными пластмассовыми вёслами.

В устье залива была большая яма и туда я поставил короткую крупную сеть; ещё двумя сетями помельче я обгородил островок; четвертую сеть поставил вдоль берега, густо заросшего кустами плакучей ивы, низко нависавшими над водой.

Закончив ставить сети я взял из лодки всё необходимое и развалился возле костра, распечатав бутылку «Мак Грегора».

– Чё за хуйня?! – вырвалось у меня.

Сделанные на телефон фотографии в доме Петровны были как-будто засвечены, но все остальные были в полном порядке, включая фотографии с кладбища.

– Устал? – улыбнувшись спросила, сидевшая по ту сторону костра, Петровна.

Я сам не заметил, как заснул. Ноги затекли и я поднялся, чтобы размяться.

– Ты откуда взялась? – я покосился на старушку, подбросив дров в почти погасший костер.

– Я смотрю ты не очень-то рад меня видеть, – в глазах Петровны играли отблески огня, – сам же сказал, что ещё увидимся.

– Я не это имел ввиду! – ответил я, подбирая слова. – Как ты можешь объяснить вот это? – я достал телефон, нашел фото надгробий и показал Петровне.

– И что ты хочешь от меня услышать?

Я аж подавился вискарем от такой наглости.

– Это же твоя могила! Ты умерла двадцать лет назад!

– С каких это пор ты глазам своим не веришь? Хочешь, можешь пощупать руками! – хохотнула Петровна.

– Не в этой жизни!

– А ты не зарекайся! – подмигнула старушка. – Всякое бывает.

– Ты кто такая, бля? – у меня начинались закрадывается сомнения по-поводу моего психического здоровья.

«Может в Хвостах до сих пор сказываются последствия того выброса газа, а я надышаться и теперь всякая хрень мерещится? Психиатру такое расскажи – в дурку точно упакуют».

– Как кто? – искренне удивилась старушка. – Непомнящих Агриппина Петровна.

– Ты умерла и тело твоё давно уже черви съели! – я сделал большой глоток прямо из бутылки, но вкуса не почувствовал – как-будто воды хлебнул.

– Тело моё умерло… – Петровна немного помолчала. – Не время сейчас объяснять всё, да и не поймёшь ты, рано ещё.

Я понял, что не добьюсь от неё внятных объяснений, ну да ладно, всему своё время.

– Гостинцы мои нашел уже? – Петровна сменила тему разговора.

– Нет ещё, – ответил я, подтянул к себе рюкзак и, развязав верхний клапан, принялся выкладывать его содержимое на импровизированный стол. И чего там только не было: соленые грузди, маринованные опята, огурцы, помидоры, зелень, банка квашенной капусты, тряпичный мешочек с какой-то травой и бутылочка с бальзамом.

– Спасибо конечно, но правда, не стоило!

– Мне уже не надо, а тебе хоть какое-никакое разнообразие, а-то всё на консервах.

– Я тоже об этом подумал, поэтому и решил сети поставить, – я прикурил сигарету от тлеющей щепки и затянулся.

– На-ка, погрызи! – Петровна бросила мне маленький предмет, который я рефлекторно поймал на лету.

В свете костра разглядел сухой корешок какого-то растения, похожий своим видом и размером на указательный палец.

– Что это?

– Ты же хочешь бросить курить?

– Хочу, но не могу, – ответил я, сделал ещё одну затяжку и бросил окурок в костёр.

– Плохо хочешь! Откуси немного, разжуй и проглоти.

– И я больше не захочу курить?

– Скорее не сможешь, – улыбнулась она загадочно.

– Завтра попробую.

– Я же говорю, что плохо хочешь! – как-то равнодушно сказала она и, потеряв ко мне интерес, уставилась на пляшущие языки пламени.

Я откусил от корешка, разжевал, похожие по вкусу на кислую старую тряпку, сухие растительные волокна, и проглотил, запив глотком виски.

– Ну и гадость! – скорчился я. – Довольна?

– Ага!

Прислушался к своим ощущениям – ничего, совсем ничего.

Складывая продукты обратно в рюкзак, задержался на тряпичное мешочке и спросил Петровна:

– А это что такое?

– Заваривать будешь по чайной ложке на кружку, – не глядя ответила она, – и остывшим отваром будешь рот полоскать дважды в день. Для зубов твоих.

– Спасибо, – я забросил мешочек в рюкзак, подбросил дров в костёр, разделся и залез в спальник, – ты же не против, если я прилягу?

– Конечно ложись, а я посижу ещё.

Однотонный писк комаров разбавлял многообразные ночные звуки, шум реки и лёгкое потрескивание углей в костре.

Ещё некоторое время я наблюдал за Петровной через прикрытые веки. Она молча сидела, невидящим взглядом глядя на затухающий костёр и думала о чём-то своем, а может и просто дремала.

Солнце ещё не показалось над горизонтом, а я уже подплывал к устью залива на резиновой лодке. По привычке достал сигарету и прикурился, но неожиданный позыв к рвоте заставил меня перегнуться через борт.

Я ополоснул лицо и затянулся ещё раз, но все повторилось.

– Вот сука! – беззлобно выругался я, выбросив сигарету.