Юрий Швец - Рок. Шаги в вечность. Книга 4. Том 2 «Уход Льва»

Гамилькар улыбнулся, произнеся эти слова.

– Да. Мы оба с тобой одиноки. В этом наша схожесть. Но тебе с меня не надо брать пример. Ты должен продолжить род Форгонов-Феронов-воинов. Форгоны – торговцы есть. А Феронов-воинов пока нет. Поработай над этим. У тебя ещё масса времени. Выздоравливай. – Гамилькар медленно повернулся к выходу из шатра, будто бы задумавшись о чём-то.

Военачальники, в молчании окружившие ложе Ферона, смотрели на раненого, бесчувственного молодого стратега… Многие из них, знали его, когда тот был ещё мальчишкой Карфагена. На ложе же, теперь, лежал, несмотря на своё ранение, бывалый, опытный воин. Его мощная шея выделялась, из-под накрытого покрывалом тела. Самые наблюдательные из военачальников, поняли почему Гамилькар, вдруг, помянул про свадьбу Ферона. На его шее они увидели любопытные следы… Такие следы, носили и они, в период своей молодости, когда проводили ночи в обществе своих избранниц. Ферон, видимо, тоже, перед самым походом, имел свидание с одной из своих тайных возлюбленных, и эта, внезапно открывшаяся новость, полностью перечёркивала тот миф, что Ферон, якобы, дал обед безбрачия, после смерти своей второй жены. Следы на его шее, явно, говорили об обратном. Одним, из военачальников, стоящих вокруг Ферона, был начальник личной стражи Протектора – Ариссий. Он, едва, заметно улыбнулся, когда заметил взгляды своих соратников, устремлённых на шею Ферона. Он не произнёс ни слова. Но, догадки, кои были в его голове, явно активизировали мыслительный процесс Ариссия.

– Пошли, Ариссий! – произнёс Гамилькар Барка, увидев, что тот о чём-то задумался.

– Да-да, Протектор! – Оживился Ариссий, – Пусть выздоравливает наш герой. Я думаю, что то, что ты пожелал, Протектор, может стать большой неожиданностью для нас всех!

Гамилькар повернулся к нему.

– Брось, Ариссий! Ферон, вправе жениться в третий раз. Род его не продолжен. Я сам приложу к этому свои усилия, после его выздоровления.

Ариссий, снова, едва заметно, улыбнулся.

– Да. И его выздоровление, я уверен в этом, гораздо быстрее пойдёт в Кастулоне. Оттия поможет в этом.

Гамилькар разделил с ним эту улыбку, кою заметил на губах Ариссия.

– Я вижу, что ты что-то знаешь, Ариссий. Но не буду «пытать»! тебя! Такая уж у тебя служба – знать больше других. Одно радует – про меня ты ничего такого не знаешь! Ведь так?!

Ариссий поглядел на Гамилькара с укором.

– Я никогда не заглядывал туда, куда меня не просят, Протектор. Что касается моего Протектора, то меня гораздо больше волнует сколько он навесил на себя сегодня мечей, чем то, сколько он мог бы бросить взглядов на местных красоток.

Гамилькар, как бы прося прощение, за свой намёк, похлопал того по плечу.

– Знаю, знаю, мой друг! Это я так, к слову! – поторопился он загладить свои слова. – Мне иной раз кажется, что случись мне умереть в битве, я с удовлетворением бы почувствовал в этот момент локоть моего старого друга, Ариссия. Это было бы для меня счастьем!

Ариссий, вновь, непонимающе взглянул на Гамилькара.

– Не понимаю, откуда мысли о смерти у моего Полководца?! Впереди битва, в коей надо одолеть врага. Это первая задача Полководца. Мысли о смерти отдаляют победу. К тому же, ты если умрёшь, то только после меня, ибо моя задача, не дать смерти приблизиться к моему Полководцу, и я с ней до сих пор справлялся…

– Ладно, Ариссий. Беру свои слова обратно. Будем думать о победе…

Группа военачальников, во главе с Гамилькаром и Ариссием исчезла в проёме полога шатра…

В полумраке шатра установилась тишина.

Ферон лежал в забытьи. Грудь его, заметно поднималась, от дыхания. Дыхание было неровным… Где находилось сознание Ферона в это время? Вернее, в каком пространстве петляла его душа? После ухода Протектора и его соратников, лишь лекарь Филон, подошёл к нему и взял своей рукой его большую ладонь. Он, с удивлением, заметил, что ладонь Ферона, стала заметно холоднее. Филон с удивлением, проделал это же самое со лбом Ферона и заметил тот же результат.

«-…Гамилькар обладает огромной энергетикой! – подумал лекарь. – Если бы он не стал великим Полководцем, он бы стал Великим целителем! Ферон, уловил его энергетику и настроился на неё?! Да. Барка говорил то, что исходило из его сердца!..»

Филон, намочил тряпочку в воде… и смочил губы Ферона. И произошедшее после этого, заставило оцепенеть Филона… Ферон, облизнув губы, сложил губы в улыбку!.. Филон, оторопело глядел на лицо Ферона, по которому побежали краски жизни… Старый лекарь понял, что его больной достиг в своём забытьи места, где он чувствовал себя счастливым и умиротворённым…

…Ганнибал склонился над поверженным им Военачальником. Тот тяжело дышал, из-под его шлема текла сгустками кровь… Сражение, ушло уже значительно вперёд. Враг рассеялся и был преследуем во все стороны, в кои он бросился бежать… Кругом их, лежали тела убитых врагов, кои попытались отбить тело своего военачальника, атаковав с трёх сторон. Но были повергнуты в большинстве своём в короткой, ожесточённой схватке… Оставшиеся в живых, видя гибель множества своих товарищей, повернули назад…

– Как твоё имя? – спросил вражеского военачальника Ганнибал.

Голос его был неузнаваем, сквозь глухой шлем – тембр был груб и необычайно «тяжёл», отдавая металлом.

Вражеский стратег открыл глаза – взгляд его, затуманенный болью и провалом в иную «реальность», кою он принял за смерть, медленно прояснялся, при попадании в зрачки «живого» света. Но, сознание, ушедшее в «пятки» души, от полученных ударов и ран, всё ещё опасалось этого света и не хотело занимать свои привычные «рубежи» в границах тела, кое занимало… Постепенно, его глаза, из зеркально-стекольного отражения действительности, приобрело «тёплый» оттенок, возвращения чувственности и понимания произошедшего… Он повёл глазами из стороны в сторону. Множество раненых, убитых тел, кои лежали, оглашая стоны вокруг него, окончательно вернуло его на поле сражения… Он, наконец, осознал, произошедшую здесь трагедию, после провала в «бездну» своего поражения…

– …Я спрашиваю тебя – как твоё имя! – лязгнул над ним голос металла, больно ударивший в уши пришедшего в себя.

Военачальник врага повёл глазами и остановил взгляд на склонившимся над ним.

– Добей меня… Мне нечего жить… Я опозорен до конца своих дней… Лучше умереть сейчас… – прошептал он, откидывая голову.

– Если бы, Боги, хотели твоей смерти, ты бы уже был мёртв. – Был ему ответ. – Я же не столь честолюбив, чтобы исправлять содеянное ими.

Такой неожиданный ответ на свою просьбу, глубоко тронул сознание поверженного. Он, снова открыв глаза, приподнял голову и посмотрел на своего противника.