Ольга Лукина - Писательские экскурсии

– Эт что ж они даже охрану не оставили? – дед уставился в темноту, где под лучом фонарика вырастали предметы.

– Нет, представляешь. Думаю, эти вещи им не нужны. Этому барахлу лет пятьдесят, если не больше. Смотри, – Борька направил фонарик на стены, заставленные телевизорами, компьютерами и прочей техникой. Огромные махины принтеров и копировальных машин громоздились друг на друге. Угол, заваленный ящиками разных размеров, прятался в темноте.

– Вот здесь я нашёл его, – Борька открыл коробку, стоящую поодаль от основной кучи.

Он пошурудил внутри рукой и вытащил круглый плеер, из которого торчали провода наушников.

– Это не всё, – внук разворошил ещё одну коробку и выудил оттуда диск. – Би-2, твои любимцы.

Довольная улыбка расползлась по лицу Борьки. Потухшие глаза Ивана Сергеевича вспыхнули.

– Как же так? Би-2? – дед, не веря ушам, выхватил диск, чтобы поближе рассмотреть картинку.

Улыбка шевелила длинные обвисшие усы деда.

– Полковнику никто не пише-е-ет

Полковника никто не ждë-ë-ëт, – дребезжащим голосом пропел старик, вспомнив себя в кожаной косухе на концерте любимой группы.

– Придём домой, зарядим его и проверим, работает ли. Там в соседней комнате ещё разный хлам сложен. Но ничего интересного, я уже смотрел, – Борька открыл коробку, полную дисков, и посмотрел на деда. – Что ещё слушали в твоей молодости? Можем что-нибудь взять. Тут есть «Ария», «Алиса».

Уложив в рюкзак находки, Борька с Иваном Сергеевичем собрались уходить. Внезапно с улицы донеслись неизвестные голоса. Щёлкнул дверной замок, и послышались шаги.

– Дед, за мной, – Борька выключил фонарик, взял старика за руку и потащил в темноту.

Посреди соседней комнаты громоздилась куча старого металлолома. Холодильники возвышались над головами и создавали удобное место для укрытия. Борька усадил деда на пол между забором из стиральных машин и глухой стеной. Сам расположился рядом.

– Как думаешь, сколько дадут за плеер на чёрном рынке? – раздался хриплый мужской голос.

– Да чёрт его знает. А ты точно видел его здесь? – спросил другой.

– Да, в коробках. Надо было сразу взять.

Двое мужчин в военной форме потрошили ящики и бросали содержимое на пол.

– Где же он? – в голосе хриплого звучало недовольство.

– Может, в другой комнате?

Борька вздрогнул и сжал в руке ладонь деда. Из глубины тела поднимался страх, заставлявший трястись каждую клеточку. Дед вздохнул и покачал головой, как бы отбиваясь от тревожных мыслей. Густая тьма, выползавшая из углов, казалось, плотнее нависла над их головами. Воздух, пропитанный пылью, сыростью и запахом гниения, давил и сгущал атмосферу дома. Воцарилась тяжёлая, будто выжидающая тишина. Люди в соседней комнате перестали потрошить коробки. Звук приближающихся шагов вызвал у Борьки обильное потоотделение. Луч фонаря нервно обшаривал стены.

– Да тут нет, – сказал хриплый.

– А если его кто-то забрал? – спросил молодой.

– Кто?

– Кто-кто? Тот, кто с тобой разгружал. Ты же не один тут был.

– Вот гады. Пошли отсюда.

Борька выдохнул, когда военные закрыли за собой дверь.

– Пронесло, – прошептал он и включил фонарик. – Как думаешь, дед, почему нам запрещено пользоваться компьютерами? Зачем нас лишили интернета? Я знаю о нём только с твоих слов. Что у нас за жизнь такая? Сплошная скука.

– Ох, Борис, сильным мира сего было выгодно, чтобы люди ничего не знали и, соответственно, молчали. Отобрали телефоны, вырубили интернет, запугали военными. Вот и живём так уже лет двадцать. Как раз перед твоим рождением и прошла эта реформа, – Иван Сергеевич нахмурился, казалось, мысли разворошили гнездо неприятных воспоминаний.

Борька помог деду подняться и осветил проход в соседнюю комнату.

Город тонул в сумраке быстро спускавшегося вечера. Промозглая сырость ложилась на плечи путников, заставляя зябко поёживаться.

– Дед, ты смотри, никому не говори про этот дом, – сказал Борька, отодвигая трухлявую доску в заборе.

– Я ещё из ума не выжил, – возмутился Иван Сергеевич.

Перед глазами старика отчётливо всплывали картинки, где власти запрещали пользоваться развлекательной техникой и принуждали сдавать её в специальные пункты.

«Лишь бы плеер работал, и диск не испортился, – думал старик, проверяя не исчезли ли драгоценные находки. – Вот бы ещё компьютер оттуда вынести. Эх».

Борька шёл и краем глаза поглядывал на счастливого деда, а в голове звучали слова из песни:

«Полковнику никто не пишет

Полковника никто не ждёт…»

Инна Фохт (ник в инстаграм @innafocht80)

Ночь сегодня длиннее казалась.

Я лежала одна в темноте.

Всё прислушивалась, всё старалась

Я услышать, не скрипнула ль дверь.

И уже утром солнце всходило,

А тебя в твоей комнате нет.

Наконец-то! Ты воротилась,

Лишь восток осветил тёплый свет.

Я на слух знаю лёгкую поступь

Твоих стройных и маленьких ног.

Тихо-тихо крадёшься на ощупь,

Чтоб отец вдруг услышать не смог.

Знаешь точно, что я на диване

Дожидаться в гостиной легла.

Ведь впервые ночное свидание

У тебя. Ты его так ждала.

Трепетало, волнуясь, сердечко

И бросало то в холод, то в жар.

Так любви этой первой, беспечной

Ты себя преподносишь, как дар.

Я тебя понимаю, родная.

Ведь недавно и я была юной.

Но покоя и сна я не знаю

В эти ночи тревожные лунные.

Подошла ты ко мне осторожно,

Легла рядом, стащив одеяло.

Как ледышка! Ну разве так можно?!

Где же ты до утра пропадала?!

Мысли крутятся, словно торнадо,

И наружу прорваться хотят…

– Не ругайся, мамуля, не надо.

Знаю, ты понимаешь меня.

Я такая счастливая, мама!

Кажется, что парю над землёй!

Жаль, что тёмная ночь слишком рано

Поменялась местами с зарёй…

Что сказать тебе, милая дочка?

Разве нужно сейчас говорить?

Я поглажу тебя по головке.

Я хочу просто рядом побыть.

Я пытаюсь прогнать все тревоги

И живущую в сердце печаль.

Пожелаю тебе те дороги,

Что ведут только в добрую даль.

Пусть горит в тебе светлое пламя.

И не станет любовь горьким ядом.

Пусть наполнится жизнь цветами,

Будет вешним чарующим садом!

Будет много счастливых мгновений.

Лишь добра для тебя я хочу…

Спишь давно на моих ты коленях,

А я глажу тебя по плечу.

Ты во сне улыбаешься нежно.

Позабылась тревожная ночь.

Нам нельзя изменить неизбежность,

Моя милая взрослая дочь.

Ольга Гузова (ник в инстаграм @mardashkova)

– Кранты! Это ж надо было такой день загубить!

Худощавый мужчина лет сорока присел под навес сарая, от которого ещё пахло свежей смолой, устало вздохнул и снял часы.