Евгения Кочетова - Суа сонка-птичка цвета неба

– Прошу меня извинить, – сказала Иви и встала из-за стола.

Своим уходом она наконец-то закончила очень долгий завтрак. Остался нетронутый пирог и съеденная лишь немного каша.

– Но ты же совсем не поела! – сказал вдогонку обеспокоенный отец. – Видишь, Элеонора, до чего доводят твои склоки!

– Мои?? – крайне удивленно переспросила супруга и тут же обиделась. – Предпочитаешь отмалчиваться, как ты это делаешь последние пятнадцать лет, так вот я не такая, мне важно, что происходит в моей семье! – оправдывалась с нападением она.

– Происходит то, что твоя дочь уже который раз ничего не ест из-за твоих дискуссий и возмущений! – утверждал мистер Флорес, как всегда, сдержанно. – Главного ты не видишь, лишь только кто красивый и богатый, а кто нет!

Миссис Флорес ахнула и начала перечить. Возник снова спор. Из-за стола встал Лео и также ушёл. Ему вдогонку сказала матушка:

– Завтра едем к миссис Баррет, надень что-нибудь приличное! – затем увидела босые ноги сына и добавила: – И туфли! А то позора не оберемся!

Когда сын ушел, Элеонора шепнула себе под нос:

– Ну надо же, какой еще вздор, услышал от сумасшедшего старика, что ходить босиком полезно… это всё те варвары идеи задают! – имея в виду отца друга, что изменился, по мнению общественности, в плохую сторону после возвращения с востока.

Пришло время поездки в гости. Единственная карета и кучер, которому уже давно не платили, а отдавали едой или вещами, привезли семью к поместью. Богатый трехэтажный дом с четырьмя колоннами по две с боков от главного входа, соединенные со стеной. К дверям вела двусторонняя лестница. Слева и справа располагались окна. Территория зеленая, окруженная цветочными клумбами и ухоженными кустами. Приехавших встретил опрятно одетый лакей; он открыл двери экипажа и пригласил гостей. Неподалеку уже стояли несколько карет.

Миссис Флорес встретила некогда свою подругу, миссис Гловер, которая после их переезда на окраину перестала общаться и отвечать на письма. Элеонора решила поздороваться.

– Моя дорогая Анна, давно не слышала от тебя, наверное, письма не доходили? – спросила с улыбкой и надеждой женщина.

Анна не спешила навстречу и, делая ленивые шаги, с натянутой улыбкой ответила:

– Элеонора, какой сюрприз, не думала, что вы в списке приглашенных сегодня…

Ивонн слышала фальшивый разговор и очень не хотела, чтобы собственную семью унижали и указывали на и без того известное положение. Миссис Флорес смутилась от слов подруги, но не показала виду. Не получив ответа о письмах, она поинтересовалась:

– Как поживает супруг, дети?

– О, всё замечательно, дочь скоро выходит замуж за мистера Брюдерштайна, ты его знаешь, молодой и красивый, сын графа и графини! Ей невероятно повезло, будет жить в настоящем дворце! – хвасталась миссис Гловер, кинув взгляд на Иви. – А твоя младшая красавица всё еще одна и без перспектив?! – вроде как вопрос, но при этом некая утвердительная и колкая форма.

Элеонора напряглась, однако держала в себе и, натянуто улыбаясь, ответила:

– Пока да, она еще молода, всё впереди.

– Ну да, ну да, это старшей невероятно повезло, вовремя подвернулся достойный кандидат, а так надежда уже потерялась бы!.. Наверное, трудно найти желающего в вашем положении… разве что кого-то из ваших новых соседей…

Едкие слова бывшей закадычной подруги звучали неприятно и жестоко. Пользоваться плохим состоянием и потерей благ человека – крайне гнусно, особенно отвернуться от него в тяжелой ситуации. Поведение Анны очень обидело Элеонору, и она расстроилась, а дабы этого не увидели недруги, подошла Иви и, взяв матушку под руку, сказала:

– Надежда умирает последней, миссис Гловер! А наши соседи и впрямь очень милые и приятные люди, я еще не встречала великодушней и лучше, чем новые настоящие подруги моей матушки!

После чего ехидная улыбка с лица миссис Гловер пропала, она и стоящие рядом подруга с сестрой поняли подтекст девушки, но Иви не дала им шанса ответить и увела матушку. Сразу после Анна тихо высказалась дамам:

– Вы видели, какая наглая девица, кроме сомнительной красоты ничего более нет, лишь уже весьма зрелый возраст, при котором все приличные девушки давно замужем…

– Ты слышала, меня только что оскорбила собственная подруга, – шепнула Элеонора дочери по ходу.

– Она не подруга, матушка, и никогда ей не была. Приходила в наш дом только для сплетен, – ответила девушка.

– А теперь наш маленький ей не по нраву… – обиженно с глубоким дыханием молвила женщина.

– И слава Богу, нет худа без добра, во всем нужно искать положительные моменты, матушка…

Они вошли в дом. В просторном холле справа вела лестница на верх, слева от неё располагалась гостиная. Справа перед лестницей была столовая, где уже собралось много народу. На втором этаже виднелись двери, налево вел коридор с балконом, откуда можно было наблюдать за холлом, далее шли комнаты. С потолка спускалась хрустальная громоздкая люстра со множеством горящих свечей. Стены украшены узорами и рисунками. Возле лестницы стояла довольно большая белокаменная статуя женщины с флейтой в руках.

– Какая красота, у нас в доме никогда такой обстановки не было, надеюсь, моя Белинда сейчас живет в подобном особняке! – восхитилась, но с удрученным видом миссис Флорес.

Они пошли в столовую. Там был организован буфет с разнообразной едой, деликатесами и напитками. Несколько объединенных по всему помещению столов, к которым гости подходили и угощались желаемым, слуги находились рядом и постоянно обслуживали господ. Как только пара появилась на пороге, гости отвлеклись, многие вопросительно рассматривали их. Начались перешептывания и гул. Некоторые, кто знал о положении семьи, недоумевали, зачем миссис Баррет пригласила их, ведь уже давно семья Флорес не являлась частью высшего общества. Люди просто сами изгнали их и не желали более воспринимать. Оценивающие взгляды прошлись с ног до головы по девушке, ее простой наряд в виде пышного платья бежевого цвета с кружевными вставками на линии декольте и юбке воспринялся негативно. Оно выглядело старым, а кружева потрепанными, когда-то пышный рукав опустился и слегка смялся. Наряд сулил стать объектом насмешек, а вот тонкая талия, подчеркнутая корсетом, красивые блестящие волосы, четверть которых была заколота наверху гребнем, а остальные свободно волнами падали на спину, выразительные глаза и «спелые» губки непременно вызывали зависть дам и влечение мужчин. Матушка же надела более приличное яркое платье, пышное бело-розовое атласное, украсив шею жемчугом с золотым рубиновым кулоном и подобными серьгами. Волосы Элеонора всегда закалывала наверху, приподнимая передние пряди для пышности.