Максим Лагно - Сестрёнка Месть

– Сейчас Женька проходит практику в эллингах Моску, разрисовывает оболочки дирижаблей. Распишет твою шаланду. Скажи, что от Люки, скидку сделает.

– Буду иметь в виду.

Продолжая держаться за сердце, я вернулся в рубку, не понимая, от какого удара оно болело: физического или духовного.

Женни… Красивое имя. Красивая Женни… И теперь вот Женька какая-то…

5

Кадетов сопровождали трое взрослых пэвэкашников. Они оценивали то, как кадеты проводят операцию по воображаемому спасению заложников. Во время погрузки эти пэвэкашники записывали что-то в блокноты, критиковали кадетов, которые неправильно что-то сделали. Хотя по мне кадеты чётко абордировали трюм, прямо как настоящие солдаты. Только операторы бес-пилотов налажали.

Потом в трюме появилась Генриетта, чтобы забрать оставленную ею на столике книгу Александра Левьена. Пэвэкашники осыпали Генриетту комплиментами. Наперебой предлагали уехать ей, то в Мизур, то в Кримею, то в санаторий заповедника Лимузен-Натурель. Предлагали «руку, сердце и кое-что ещё».

Генриетта кокетничала, позволяла угощать себя табачными сигаретками, хотя и не курила. Подозреваю, она специально забыла книжку.

Кокетство прервал Прохор Фекан. Он взял Генриетту за плечо, развернул и указал на выход. Она нахмурилась, но ушла. Ветераны обступили Прохора. А он зачем-то начал закатывать рукава рубашки. Я подумал, что сейчас начнётся драка и схватился за микрофон, чтобы прикрикнуть на них по общей связи. Но Прохор задрал рукав рубашки и показал им татуировку на своём плече. На него тут же обрушились рукопожатия и дружеские шлепки.

– Так бы сразу и сказал, что ты свой, – донеслись возгласы ветеранов.

– Три года оттоптал в «Лимузенских комбатантах», – сказала Прохор. – Да потом оставил ради… ради спортивной карьеры.

Оказалось, Прохор – бывший пэвэкашник. Вот откуда у него сабля и бесстрашие. Иисус-дева-мария, не человек, а какой-то запутанный погрузплан! Но почему он так оберегал Генриетту?

Поразмыслить над поведением Генриетты и Прохора мне мешало поведение Люки Небоходова. Он ввалился в рубку, игнорируя табличку, что вход только для судовой команды. Я едва успел убрать с экрана изображение с камер трюма. Не хотелось, чтобы он знал, как я за ними подглядывал.

– Капитанчик, – сказал Люка Небоходов. – Я военный. Каждый день моя жизнь находится под пулями врагов. Нет времени на интриги. Скажу прямо, я не собираюсь извиняться за то, что макнул тебя в дерьмо. Будешь выкобениваться – макну в гальюн и выброшу за борт.

– Позвольте, кадет… как капитан, я не допущу…

– Не боись, капитанчик. В кадетской программе обучения есть курс: «Правила взаимодействия с некомбатантами в зонах боевых действий». Учимся общаться с гражданскими олухами, вроде тебя.

– У тебя плохо получается, – осмелился я.

– Капитанчик, макну в гальюн, следи за языком. На время учений будем дружить, а потом разойдёмся. Я пойду к воинской славе, а попутно буду шпринцевать всех красивых девок, а ты и дальше вози кур и овцекоров.

Люка Небоходов осмотрел карту и столбики графической информации, спроектированной на лобовое стекло. Одобрительно кивнул:

– Не ожидал, увидеть на этой позорной шаланде компоненты БСОД. Слышал, что вы и движки военные отхватили? Правильно, всё военное всегда лучше гражданского. Поэтому Женни выбрала меня.

Люка отцепил с пояса шлем. Игнорируя мои протесты, насадил на мою голову:

– Сам убедись, как военные технологии отличаются гражданского дерьма.

У меня закружилась голова. Мир в визоре шлема приобрёл необычайную чёткость. Стали видны детали в тёмных углах. Виртуальный мир шлема ощущался точнее, чем реальный.

Боевая Система Ординатёрной Дирекции предложила подключиться к бортовому ординатёру, «Сестрёнки», взломать пароль и взять под контроль автопилот. Расчётное время взлома, уверяла система: – 7,2 секунды…

– Мерде, надо поменять пароль, – вырвалось у меня.

– Да не напрягайся, – ответил Люка. – В случае войны управление гражданскими судами переходит к военным, с согласия или без согласия владельцев.

Я перевёл взгляд на холмы в Санитарном Домене. Не знаю как, но БСОД понял, что я хочу. Картинка увеличилась в несколько крат. Линия холмов стала близкой, можно было различить отдельные камни.

На вершине холма появилась стая брюхоногов. Система подсветила каждую особь контрастным контуром, сообщая дистанцию до цели и вероятную тактику «противника». Тактика брюхоногов описывалась как «мгновенное и беспорядочное отступление».

– Переключись на бес-пилот, который заряжен боевыми снарядами, – подсказал Люка. – Красная эмблема.

Пошарив взглядом, остановился на значке бес-пилота. Оказывается, рой из пяти машин всё время сопровождал «Сестрёнку». В визоре появилось встроенное изображение с камеры.

– Отправь к брюхоногам, – посоветовал Люка.

Я быстро разобрался, как взглядом поставить на холмах метку: треугольный красный флажок. Военный бес-пилот домчался до метки за две минуты. Обведённые целевым контуром брюхоноги замерли – твари почуяли опасность. Суетливо забегали, укрываясь за камнями, но безуспешно: по моей команде бес-пилот открыл огонь. Один за другим звери превратились в кровавые ошмётки, а контуры брюхоногов исчезли с визора.

БСОД вывел сообщение:

100% поражение целей.

Уничтожено целей: 7.

Тип целевого объекта: небольшое животное.

Стоимость: низкая.

Итого получено: +0, 1 эльэкю.

– Вам за меткость деньги дают? – удивился я, снимая шлем.

– Кадетам ничего не дают. Профессиональным военным дают. А как иначе оценить эффективность бойца?

6

С угрожающим дружелюбием Люка рассказал про себя. Родился и вырос в Бёрнувилле, портовый город у Океан-моря. Потомственный дворянин из рода де Бёрнов:

– Знаешь ли, капитанчик, что жители провинции Бёрн – это отдельный народ в составе Империи? Мы не Ру́сси, а Великору́сси. Будешь в провинции, обрати внимание, что там, даже пейзане, голубоглазые и светловолосые. Чернявая Женни думает, что я женюсь на ней. Глупая романтичка.

– А ты… не женишься? – спросил я.

– Мы следим за чистотой расы, не смешиваемся с кем попало. Вообще от моего народа произошли чистые люди.

– Вроде бы все люди – это потомки тех, кто полторы тысячи лет назад вышли из добедовых бункеров, переждав там Пятую Волну Большой Беды.

– Голимая пропаганда. Из бункеров вылезли ханаатцы, негряне, мизурцы и прочие чернозадые. Ну, и твои рыжие предки тоже. А великору́сси населяли землю до всех вас, не прячась под неё, как тараканы. Мы – раса бойцов, а не трусов. Тебе этого не понять, ты страшнее поломанной причальной мачты ничего в жизни не видел.