Владимир Безменов - Огонёк. Повесть

– Пусть немного у тебя побудет, – сказал он, сделав вид, будто не расслышал про Красную Армию, – возможно, ко мне скоро придут с обыском. Ну, а если не придут, я её через какое-то время заберу.

Конечно, вероятность провокации оставалась высокой, но дедушка не мог отказать товарищу. К тому же граната оказалась слишком хороша.

Ефим ушёл, а дедушка остался немного озадаченный. Ему представлялось таким очевидным, что избавляться от гранаты накануне обыска – по меньшей мере странно. Граната – самая необходимая вещь, когда к тебе идёт НКВД. Через пару дней Ефима Капельмана увезли в воронке, и больше его никто не видел.

Дедушка частенько, вернувшись с работы, доставал Ф-1 и любовался ею. Ему нравилась шероховатая поверхность. Он чувствовал её скрытую мощь. Дедушка привязался к ней и даже дал имя, нарек её Фаиной.

Ему жаль было расставаться с Фаечкой, так приятно она лежала в руке. Когда он бросал её из окна в ненавистный воронок, душа его сжималась не от страха, а только от непонятной грусти.

Младший научный сотрудник Владимир Морозов сел в ближайший поезд Москва-Одесса и через пару дней уже спускался по Потемкинской лестнице к порту. Он смотрел на вибрировавшие в утренней дымке силуэты кораблей и пытался составить оптимальный план действий. Задача виделась ясно: как можно быстрее и в любом направлении бежать из СССР. Поразмыслив немного, дедушка решил для начала узнать, как попасть на грузовой причал. После недолгих наблюдений он обнаружил, что на территорию порта ведут два входа. Один – со шлагбаумом и охраной, другой в сотне метров сбоку через дырку в дощатом заборе. Второй вариант дедушке показался привлекательней.

Одесское солнце начинало припекать. Владимир решительно спустился с лестницы, свернул направо, прошёл немного, нырнул в дырку и оказался на грузовом причале. Мало того, прямо перед ним стоял немецкий двухпалубный грузовой турбоэлектроход с трогательным названием «Schwalbe 5 5 Ласточка (нем.) ». По трапу на борт поднимались матросы, несколько грузчиков закрепляли груз на нижней палубе, а с верхней человек в белой фуражке, по виду боцман, что-то орал матросам. Подойдя ближе и прислушавшись, Владимир понял, что оказался в нужном месте в нужное время.

– Hey, Hopke! Was zum Teufel kommst du allein? Ich befohlen eine Student treffen am Haupteingang. Er ist groß und blond. Wir können nicht Weg ohne ihn kommen 6 6 Эй, Хопке! Какого черта ты идёшь один? Я велел встретить студента у главного входа. Он высокий и светлый. Мы не можем уйти без него. (нем.) , – ещё раз проорал боцман. Один из матросов (видимо, он и был Хопке) остановился посредине трапа и крикнул в ответ:

– Endschuldigen Sie mir bitte, Herr Bootsmann. Der Haupteingang war leer. Aber ich kann gehen und warten ein noch wenig. Wie heißt er 7 7 Прошу прощения, господин боцман. Главный вход был пуст. Но я могу пойти и подождать ещё немного. Как его зовут? ?

– Klaus. Sein Name ist Klaus Müller. Hopke, du bist Dummkopf! Du kannst nicht so einen einfachen Namen merken 8 8 Клаус. Его имя Клаус Мюллер. Хопке, ты идиот! Не можешь запомнить такое просто имя. (нем.) ?

Из диалога следовало, что матрос был послан боцманом встретить некоего студента Мюллера, но тот почему-то не явился в назначенное время.

– Jawohl 9 9 Да (нем.) , – виновато ответил боцману Хопке и, спустившись с трапа, проворно засеменил в сторону пропускного пункта навстречу дедушке. Когда они поравнялись, Хопке подозрительно смерил его взглядом.

– Herr Matrose, – вдруг обратился к нему Владимир, – sagen Sie mir bitte, wo befindet Schiff «Schwalbe 10 10 Скажите, пожалуйста, где находится корабль «Ласточка»? (нем.) »?

– Wie heißt du 11 11 Как тебя зовут? (нем.) ? – радостно воскликнул Хопке, довольный, что ему не придётся искать этого проклятого Мюллера.

– Ich heiße Klaus. Klaus Müller 12 12 Меня зовут Клаус. Клаус Мюллер (нем.) .

Дедушка положился на инстинкты и стал импровизировать. Он изобразил бурную радость от встречи с соотечественником, обнял Хопке и немедля зашагал вместе с ним к кораблю. Дедушка размахивал руками и громко рассказывал матросу на чистейшем литературном немецком языке, как чуть не заблудился в Одессе, как ему пришлось дважды спускаться и подниматься по Потемкинской лестнице за документами, которые он забыл в гостинице и так далее, и тому подобное. Он тут же «вспомнил» как в детстве мечтал стать матросом и спросил можно ли ему померить бескозырку. Не дожидаясь разрешения, дедушка сдёрнул бескозырку с головы Хопке и со счастливым выражением лица нахлобучил на себя. Красноармейцу с винтовкой у трапа «Schwalbe» и в голову не пришло спросить документы у двух немецких матросов. Он скучал и к тому же был сосредоточен на своей папироске.

Через пару минут Владимир Морозов уже стоял на верхней палубе перед боцманом. К чести дедушки следует заметить, он сразу признался боцману в своём обмане и попросил убежища от грозящей ему смертельной опасности. Боцман хмуро выслушал, внимательно посмотрел в глаза русскому беглецу и, сочтя, видимо, что тот не лжёт, велел отвести его в небольшую каюту на корме. Судьба настоящего Клауса Мюллера осталась неизвестной, и потому боцман приказал Хопке на свой страх и риск до конца рейса считать русского Мюллером, а правду утаить от капитана.

«Schwalbe» вскоре отчалила и, оправдывая своё имя, резво набрала ход в юго-западном направлении.

С самого начала путешествия судьба без устали улыбалась дедушке. Оказавшись на «Schwalbe», он готовился сойти на берег в Констанце или в Варне. Однако турбоэлектроход устремился прямиком к Босфору, а вскоре дедушка узнал всё от того же Хопке, что на всём пути до Германии планируется только один заход в порт. И этим портом была Венеция. Более идеального варианта он представить не мог. Дело в том, что Владимир Морозов в качестве конечного пункта своего путешествия сразу выбрал Эрленбах, симпатичный городок на берегу Цюрихского озера. Там жил старинный друг его отца и преуспевающий коммерсант Вильгельм Кнаубе. Правда, связь с ним прервалась более двадцати лет назад, и никто не знал, жив ли он вообще. Если Кнаубе в добром здравии, то ему должно было быть лет шестьдесят или около того. Из рассказов отца Владимир составил представление о Вильгельме Кнаубе как о человеке, живо интересующимся наукой и обладающим приличным состоянием. Венецию и Эрленбах разделяли не более пятисот вёрст пути, практически, рукой подать. Хопке принёс из корабельной библиотеки большой цветной атлас, и пока «Schwalbe» стремительно шла по Чёрному и Адриатическому морям, дедушка детально изучил дорогу в Эрленбах, выбрав самый короткий маршрут через Больцано.

Когда подошли к Венеции настолько, что стали уже видны стаи голубей над площадью Сан-Марко и знаменитый силуэт колокольни Кампаниле, Владимир одел матросскую форму, которую принёс всё тот же Хопке. Смешавшись с командой, он сошёл на берег. Пройдя контроль по паспорту Хопке, дедушка вернул документ одному из матросов и тотчас двинулся в северо-западном направлении. В одном из трактиров ему удалось выменять карманные часы Павелъ Буре, давнишний подарок отца, на пять никелевых монеток достоинством в две лиры каждая. Половину этой суммы он сразу потратил на старый спальный мешок и пару лепёшек. Найдя дорогу на Больцано, дедушка с лёгким сердцем отправился в путь. С самого начала, как только стало известно об остановке в Венеции, он мечтал совершить пешее путешествие по здешним местам подобно юному Жан-Жаку Руссо. К слову сказать, другого варианта его финансовое положение и не предполагало. Маршрут пролегал в сельской местности вдоль горных долин, по зелёным лугам через быстрые холодные реки с тяжелой водой млечного цвета, под синим небом, обрамлённым белоснежными вершинами альпийских гор. Владимир ночевал там, где его заставала ночь, а питался хлебом с водой и овечьим сыром, купленным у пастухов, благо, все они понимали по-немецки. Прошла неделя, и впереди, наконец-то, показалась голубая полоса Цюрихского озера. Спустя ещё два дня пути по северному его берегу дедушка оказался в Эрленбахе.