Том Белл - Кровь Богини

– Вы чертовы безумцы, знаете ли, – шаман растормошил едва теплившиеся в очаге угли и сокрушенно покачал головой.

– Ты с нами или нет? – не выдержал Глокк. – Хватит мять титьки и ответь!

– С вами, – процедил сквозь зубы Друст, не удостоив исполина даже взгляда.

– Вот и славно! – хлопнул в ладоши Деллен. – Завтра же берем все, что у нас есть и выступаем.

Никто из богородных не разделил его радости. В молчании все разошлись по своим углам и улеглись спать. Слушая беззаботный храп чернокожего здоровяка, Глокк долго размышлял, в какое дерьмо он вляпался, пока сон и усталость от последних дней окончательно не сморили его.

Утро, если его можно было так назвать, выдалось студеным. На землю выпала роса, покрыв травы и листья деревьев каплями мерцающих зеленоватых оттенков.

Деллен разбудил богородных громкими возгласами. Пришло время собираться в путь. Глокк с трудом разлепил глаза: он не чувствовал себя отдохнувшим. Израненное тело до сих пор ныло и болело. Ото сна в жутко неудобной позе на камнях его шею заклинило. При попытках пошевелиться головой Глокка пронзало болью, как раскаленной кочергой. Пыхтя и чертыхаясь, он кое-как сумел подняться на ноги и отправился к берегу. От теплой воды в голове прояснилось, и богородный полез было в реку полностью. Но его удержал окрик Деллена:

– Я бы не делал этого на твоем месте, южанин!

– Что опять не так? – промычал Глокк, бросив на него раздраженный взгляд.

– Мало того, что у реки нет дна, – не глядя, крикнул Деллен, вороша кипу рухляди возле лагеря, – так там водятся сучьи угри! Одно их касание парализует, и ты быстро уйдешь им на корм.

Глокк с отвращением отпрянул от воды.

«Проклятое место».

Хмурясь пуще прежнего, он вернулся в лагерь и помог Деллену собрать самое необходимое. Среди пожитков нашелся небольшой мешок из останков старого тряпья. В него сложили все запасы жареных личинок, кремень для разведения костра и старый полусгнивший бурдюк, из которого сочилась вода. Глокк нашел длинный камень с острым концом и крепко примотал его обрывками лиан к более-менее прямой ветке. Изучив получившееся копье, он удовлетворенно потряс им перед собой. Из остатков лиан соорудил подобие веревки и закинул их моток себе за спину.

Продравшись сквозь заросли, на поляну вывалился Друст. В его руках находилась невесть откуда взявшаяся прозрачная бутыль, полная мерцавших зелеными огнями жуков. Те ползали по разбитым стенкам и отчаянно пытались выбраться из стеклянной ловушки, отчего их спины сияли яркими огнями.

– Сойдет за факел, – кивнул Деллен и повернулся к Балу. – Ты готов?

Темнокожий все это время лежал у костра и наблюдал за суетившимися по лагерю богородными. Он поднялся и молча прошел мимо Деллена к деревьям. Замахнувшись, могучим ударом он сломал одно из них пополам. С громким треском толстый ствол повалился на землю. На жухлую листву брызнули потоки тягучей вязкой смолы. Бал отломал ветвь потолще и обмотал ее тряпкой, которую как следует пропитал в древесном соке.

Он подошел к отряду, продемонстрировал свое творение и рыкнул:

– Вот факел.

Друст обеспокоенно покосился в сторону их пристанища.

– Что будем делать со стариком Максом? – спросил он.

Все посмотрели на мирно спавшую у скалы кучу тряпья, коей был древний богородный.

– Он хоть живой? – без особого интереса спросил Глокк, потирая больную шею.

– Даже если и живой, нас он не хватится, – пожал плечами Деллен. – Отправляемся.

Бал поджог факел и первым нырнул в темноту таинственного леса. Деллен кивнул спутникам и отправился следом за харматцем. Друст нервно сглотнул и посмотрел на Глокка. Встретив его холодный каменный взгляд, он неуверенно ступил под сень темного леса. Глокк же застыл в нерешительности.

«Что за чертовщина? Я – богородный от, мать его, Лема, заклинатель света и огня…боюсь темноты. Похоже, я старею…»

Он посмотрел на старика. Тот тихо посапывал на своей лежанке, похожий больше на грязное, воняющее дерьмом дитя, чем на древнего и могущественного кудесника.

«Лучше уж умереть в бою, чем состариться и превратиться в…такое».

Глокк вернулся к лагерю и собрал налипших на скалы личинок. Бросив их в еще теплившееся пламя костра, он удовлетворенно хмыкнул.

«По крайней мере, не помрет какое-то время».

– Спасибо тебе, юноша! – раздался за его спиной скрипучий голос.

Глокк испуганно подпрыгнул, едва не выронив копье, и обернулся. Он занял боевую стойку и приготовился защищаться, но увидел лишь старика.

– Проклятый дед! – воскликнул Глокк, втыкая копье в землю. – Я же мог прибить тебя.

Старик хохотнул, обошел его полукругом, и ткнул костлявым пальцем в сторону леса:

– Вижу, вы отправляетесь в новый поход? Мне думается, я еще переживу многих из вас!

– Говори, чего тебе нужно?

– Просто выразить свою признательность, – поклонился безумец. – Ты не забыл про меня, хотя и видишь-то первый и последний раз. За это я дарую тебе знание, друг мой.

Глокк всмотрелся в темноту леса: света факела уже не было видно, его спутники уходили все дальше.

– Говори же, старый, не тяни.

– Каждый из твоих новых друзей – не тот, кем кажется, – заговорщически ответил дед, потирая ладони. – Все они – предатели. Но один из них спасет тебя, второй приведет в ловушку, а третий попробует убить!

Глокк смачно сплюнул себе под ноги и отвернулся от старого безумца. Закинув копье на плечо, он поспешил за отрядом. Те уже прилично оторвались, словно и не заметили его отсутствия.

– Береги свой хребет, здоровяк, – рассмеялся вдогонку старик.

Глокк раздраженно ругался, прорываясь по стремительно зараставшей тропе, которую оставили члены отряда. Лес, словно живой, затягивал рану их вторжения в своей древесной плоти. Чем дальше Глокк отдалялся от реки, тем жарче становилось. Под хитросплетениями чернеющих крон стояла духота и сырость. Влага пробиралась в ноздри, приносила с собой кислые и тошнотворные запахи. Отовсюду доносили шорохи и крики взволнованных птиц и зверей. Растревоженные гнусы тучами взметались с кустов и стволов деревьев, нещадно атаковали неприкрытый торс пришельца. Вряд ли им еще доводилось вдоволь напиться человеческой крови.

Глокку не хотелось раздразнивать их аппетит.

Его глаза уже успели привыкнуть к тусклому зеленоватому сиянию, наполнявшему это проклятое подземелье. Но здесь, глубоко в лесу, света почти не было. Приходилось на ощупь пробираться через заболоченные овраги и поваленные стволы. Мошкара не давала спуску. Вездесущие лианы заплетались вокруг ног. Испуганный гул живности прекращался при его приближении, что тревожило Глокка еще сильнее.

Что-то не так. За ним словно наблюдали.