Вероника Пэтт - Куб

– Шатл сломался, – передернув плечами, ответил Женя, и сел рядом со мной, потянувшись голыми руками к моему ужину. Я невольно ударила его по наглой смуглой кисти, норовящей умыкнуть лакомый кусочек, когда до меня дошел смысл его слов.

– То есть, сломался? Вам же новый челнок выписали?

– Ну, вот – он и сломался, – хмыкнул Костя, садясь напротив.

Я изумленно смотрела на сослуживца, отмечая грязные масляные пятна на его комбинезоне. В богатой темной шевелюре застрял мусор, в уголках больших карих глаз собрались морщинки усталости… Кивнув на одежду, уточнила:

– И, как? Починили?

– Не-а, – урвав котлету, заурчал Женя мне под ухо. Ну, гад! Я что есть силы ударила его ложкой по руке, в ответ на это он лишь хмыкнул. В раскосых карих глазах плясали чертенята.

– А вы посему? – толком не дожевав, промычал он.

– Наказаны, – я мрачно свела брови к переносице: – А будешь воровать еду, так вообще отправят в карцер за нанесение тяжких некоторым наглым рожам! – и грозно подняла ложку вверх.

– Сдаюсь, – вскинув руки, жалобно застонал кореец, широко мне улыбаясь. Я не сдержалась, рассмеялась в ответ, после чего Женя сгреб меня в охапку и смачно чмокнул в макушку. Костя и Аня посмеивались над нами, пока я отбивалась от надежного и крепкого захвата сослуживца. Вот ведь, кремень! И не сдвинешь!

Пока я пыхтела, раскрасневшись от тщетных попыток высвободиться, над нами послышались новые голоса. Вскинув голову, изумленно уставилась на Игоря и Макса.

– А вы-то что здесь делаете? – мои брови ползли неуклонно вверх. Хитро глянув на Макса, Игорь хмыкнул:

– Заболели. – И не терпящим возражений голосом добавил: – Двигайтесь, мы с вами сядем.

Итак, шестеро "везунчиков" коротали время в гарнизоне, пока основная часть выполняла главную задачу в открытом космосе. Я порой украдкой кидала быстрые взгляды в окно, сверяясь с состоянием кристалла. Линии сохраняли свое местоположение и количество, и я незаметно выдыхала, убеждаясь, что ситуация не стала хуже.

Как оказалось, Макс в силу самых нелепых причин, страдал от дизентерии, и его вместе с Игорем временно отстранили от несения службы. В чем-то доля правды в этой ситуации была – в космосе не набегаешься в уборную. Но где солдат успел подцепить заразу, которую не брал ни один современный препарат, – оставалось лишь догадываться.

Игорь, пока ждал выздоровления напарника, не унывал духом, и проводил время в спортзале, подкачивая и без того литые мышцы. На его фоне светловолосый и светлокожий Макс выглядел бледной, осунувшейся тенью. Мы все искренне надеялись, что солдат вскоре пойдет на поправку, и на его щеки вернется здоровый румянец.

Костя с Женей нашли сбой в системе шатла, и уже заканчивали перебирать запчасти, отрапортовав Райнеру, что к утру третьего дня будут готовы присоединиться к общей группировке.

Я старательно стремилась впихнуть в себя месячную программу по работе с эмоциями, но изменений в своем состоянии не наблюдала совсем. Лишь мрачно озарялась вокруг, почему-то ожидая подвоха. Меня не покидало странное ощущение, что будь я эмоционально непригодной к службе, то и в группировку по созданию купола не попала бы.

Лишь одна Дант была легка и весела. Она непринужденно болтала с солдатами, поправляя важным жестом очки на переносице, и небрежно смахивая с плеч каштанового цвета волосы, убранные в тугой хвост.

Два дня мы находились в гарнизоне, но время медленно отмеряло свой ход, будто не желая отпускать нас. Текло нехотя, вяло… И это еще больше нервировало.

На третий день, – утром – я получила на руки протокол о прохождении курса. Вместе с Дант отправившись к командиру гарнизона Жмурковскому, где ждали вестей от Райнера, когда к нам присоединились Костя с Женей. Макс с Игорем должны были отправиться на следующий день, если лейтенант даст добро.

Отправив вызов по видеочату, командир гарнизона ждал ответный сигнал. Наконец, связь установилась. Поприветствовав Райнера, Жмурковский доложил, что солдаты к несению службы готовы. Лейтенант выслушал донесение беспристрастно, в своей обычной манере. После чего произнёс:

– Дант, Мин, Укров, Новицкий – немедленно вылетают.

– А Лин? – поддалась я вперед.

– Лин и больной Комьюнин остаются в гарнизоне.

Я не поверила своим ушам. Что, простите?

– Лейтенант Райнер, почему я не могу прибыть в космос для несения службы? – не сдержавшись, задала вопрос напрямую.

– Вы сопровождаете Комьюнина.

– Его напарник – Новицкий! – не сдавалась я.

– Теперь – вы.

Серые глаза холодно смотрели на меня с мерцающего дисплея. Я задохнулась от негодования: нянька! Теперь я нянька, а не боевая единица Вооруженных Космических сил!

– Еще вопросы? – донеслось с экрана, пока я мысленно полыхала от гнева. Оглянувшись на нас, Жмурковский оценил обстановку, и холодно ответил:

– Вопросов больше нет.

– Удачного дня.

– Всего доброго, – попрощался командир гарнизона. После чего подошел ко мне, и опустил по-отечески руку на плечо.

– Смирись, Лин.

Я вскинула голову: и не подумаю! Но напоролась не на привычный добродушный взгляд командира, а утонула в тревоге синих глаз. Чуть острее, чем обычно, Жмурковский сжал мое плечо, и через мгновение, резко развернувшись, не прощаясь, вышел из помещения.

На улице было зябко и морозно, я стояла, глядя в синь неба, в котором вот-вот растворится транспортер с моими друзьями…Уходить не хотелось. Перед крыльцом казармы раскинулся учебный полигон с полосой препятствий. Взлетную зону закрывал угол здания, да и смотреть в этом направлении не хотелось. Я передернула плечами: зимой что полигон, что взлетное поле одинаковы, благодаря снегу. Так какая разница, куда смотреть?

Ко мне тихим шагом приблизилась Дант.

– Лин, ты как?

– Нормально, – пожала я плечами.

– Ситуация, конечно, ненормальная, – согласилась подруга. – Но ты знаешь, такое впечатление, что тебя намеренно оставляют на Земле.

– Вопрос, зачем?

– Этого я не знаю. Но если так складывается ситуация, может, оно и к лучшему?

Я глянула на Аню и горько усмехнулась. Сидеть взаперти на Земле и ожидать час расплаты? Это и есть то самое лучшее? Ну, уж нет, уж лучше в бой!

– Я понимаю, – без слов произнесла девушка. Поддавшись порыву, я крепко ее обняла, прижав к себе и уткнувшись носом в меховую опушку капюшона.

– Обещай, не киснуть! – возле моего носа заалел длинный ноготок подруги.

– Нет, обещать не буду, – усмехнулась я.

– Это-то меня и тревожит, – усмехнулась в ответ Дант, и привычно поправила очки. – Ну ладно, нам пора.

Стремясь сдержать горечь, я скривила губы:

– Удачи, Дантик! И не смей подставляться!