Ирина Мальцева - Прощай, Медвежья лощина

– Коней не возьмем! – крикнули они.

– Добро! – ответил мальчик.

– Я Велену не брошу, – предупредил Греслав.

– И не надо, – Макошка помог старшему товарищу слезть с седла. – Я берегом пойду. Так мы быстрее доберемся. И не бойся, коней я сберегу. И акинак. И остальное оружие. Эй! Гребцы, давай ближе!

Лодка ткнулась носом в берег. Не сходя с места, сплавщики настороженно смотрели на молодого дружинника, который обнимал за шею кобылу, гладил её пышную гриву, и на мальчишку, который ловко управлялся с пятью конями сразу.

– Вот, возьмите, – он протянул гребцам три мелкие серебряные монеты. – Я верхом вдоль берега. И смотрите, берегите моего друга – это тысяцкий самого князя Светослава. Ранен был, когда прикрывал отход своих сотен. Отважный воин!

Мужики уважительно подали руки Греславу, усадили его и через минуту были далеко от берега. Макошка наблюдал, как раненого подняли на плот, а рослая женщина в приволоке (меховой жилетке) усадила его спиной к сложенным мешкам и поднесла чашку с варевом.

– Да-а-а, поесть бы сейчас не мешало, – вздохнул мальчишка, поглаживая тощий живот.

На плоту по команде рулевого дружно опустили весла в воду, несколько взмахов, и плот, подхваченный течением, резво ушел вперед.

– Ну, и нам пора.

За два неполных дня караван добрался до небольшого селения со своей пристанью. Отсюда сплавщики следовали на север, а путникам нужно было на восток.

Макошке с конями пришлось вплавь добираться до противоположного берега, где располагалась пристань. Греслав уже ждал его, тепло распрощавшись с попутчиками, которые улыбались ему, жали руку. Но стоило ему отвернуться, как печально закачали головами: «Не жилец».

Чувствовал себя Греслав плохо, и мальчику пришлось звать на помощь, чтобы усадить того в седло.

– Ку-да сей-час? – с трудом выговорил Греслав.

– Давай туда, – мальчик махнул рукой в сторону построек. – Надо расспросить, как до Городища добраться.

Они медленно двинулись в сторону постоялого двора. Там Макошка устроил своего друга на широкой лавке, коней определил к общей привязи, а сам пошел купить еды. Запах горячей мясной похлебки исходил от большого котла, вделанного в очаг из дикого камня. Разнообразный люд подходил к котлу, отдавал денежку, а дородный мужик щедро наливал подставленные посудины и вдобавок каждому отрезал по большому ломтю ржаного хлеба. Макошка дождался своей очереди, а потом осторожно понёс доверху налитое блюдо, подбородком придерживая ломти хлеба.

– Ох, и вкусно, – закатывал глаза мальчишка, черпая деревянной ложкой горячий, наваристый суп. – Ты попробуй, чего не ешь?

Только две ложки варева и смог проглотить Греслав да хлеба пожевать. Силы его были на исходе. Он понимал, что подкрепиться надо обязательно, но кусочки пищи с трудом протискивались в глотке, а надрывный кашель заставлял и это выплюнуть.

– Жидкого оставь, – попросил он Макошку, – выпью. А ты гущу ешь, совсем истощал.

– Зато в бою, как ты говоришь, сподручней будет, – пытался развеселить друга мальчик. – Боюсь только, сил не осталось меч поднять.

– Тем более ешь. За добавкой сходи.

– Не-е-ет, – похлопал себя по пузу Макошка, – больше не влезет. Пойду овса для коней добуду, а то они, бедные, на траве да на траве. Боевой конь должен зерном объедаться. Побудь без меня, я скоро.

Греслав обессилено вытянулся на широкой лавке, подложив под голову чпаг (мешок). Он понимал, что долго без вмешательства врача не выдержит. Во-первых, он не знает, что с ним. Удар палицей, вероятно, повредил ребра, потому что дотронуться до грудной клетки больно. Во-вторых, кровь изо рта говорит, что повреждено легкое. Но насколько сильно? Хорошо, что нет температуры, а значит, воспаления, иначе без антибиотиков не обойтись. А где их взять в этом времени? Пенициллином, помнится из учебника по истории, где-то во время Великой Отечественной войны начали лечить. Интересно, чем сейчас воспаления лечат местные лекари? Эх, был бы рядом Ярик или Милалика, они бы помогли.

Он задремал и поэтому не сразу услышал взволнованный голос Макошки.

– Греслав, друже, вставай! Я нашел, кто нас доставит в Городище! Пошел овса сторговать да спросить, кто, мол, до Городища плывет. Так один ушкуйник и указал. Завтра на рассвете отплывают.

С помощью Макошки Греслав поднялся с лавки и, опираясь на его плечо, побрел в сторону пристани.

– Вон видишь?

– Нет.

– Не туда гляди, вот сюда, – мальчик вытянул руку вправо. – Ну? Вот эта носатая ладья в сторону Городища плывет.

Греслав вглядывался в строй больших ладей, ушкуй, лодок под парусами, но ничего особенного не замечал. Хотя…Точно! Одна ладья с необычной формой носа, будто задранной к небу, стояла чуть в стороне. Её скрывал раздувающийся на ветру парус соседнего судна.

– А ну, пойдем, – Греслав зашагал в сторону ладьи.

Неужели угорская ладья? Именно такие носы у их лодок и крыши такой же формы на домах. Ах, как было бы хорошо! Может, вспомнят его, и Сизаря, и Стояна, и Ярика.

Если бы он мог, он бы побежал, но приходилось идти медленно, внимательно глядеть под ноги, чтобы не запнуться. Малейшее сотрясение вызывало ужасную боль в груди и кровь на губах. Макошка же не выдержал и помчался к воде.

Пока Греслав добрел до места, мальчишка уже назад брел. Лицо расстроенное, губы обиженно кривятся.

– Не соглашаются, опасаются чужаков.

– Проводи меня.

Он оперся о плечо Макошки и двинулся к перекинутым на дощатый причал сходням. Возле них стоял дюжий парень и от нечего делать кидал крошки хлеба в воду, где их тут же заглатывали юркие рыбки с блестящими спинками.

– Здорово, друже, – хрипло проговорил Греслав. – Позови старшего, переговорить надо.

– Я этому мальцу уже сказал, что чужих на борт не берем, чего ещё?

– А разве я чужой? Не помнишь меня? А я тебя помню. Не тебе ли Веруза ухо пришивала после битвы с торкаями? Дай взглянуть.

Греслав сделал вид, что хочет действительно взглянуть на ухо, но парень дернулся назад.

– Ты..это..откуда?

– Эй, Магут, кто там? – из пристройки на корме ладьи показался рослый мужчина, который внимательно вглядывался в лица подошедших. – Грес..Греслав? Ты ли это, вояка! Глазам не верю! Дай тебя обнять!

Он быстро преодолел разделявшие их сходни и, широко раскинув руки, двинулся к Греславу.

– Стой! – Макошка загородил собой друга. – Он ранен!

Здоровяк застыл на месте.

– Не узнаешь меня, Греслав? Это же я, Петряс! Мы с тобой вместе в отряде Ратибора гнали торкаев! Ну, вспомнил? Я – родной брат Кудри!

– Здорово, Петряс, – Греслав протянул руку. – Видишь, где пришлось свидеться.

Угор с чувством поприветствовал того, кто два года назад наряду с угорами защищал их селение от набега торкаев. Ох, и дрался этот унот (юноша)!