Номер PD C8083N45J - Записки инженера. Шесть вопросов. План жизни с конца. Выращивание себя. Выращивание Родины. Сказки из физики

Такие универсальные вопросы, к которым приходишь через тридцать лет после учебы, или позже, или вообще не задашь их себе никогда. Если бы знать эти вопросы вначале, заранее, то яснее будут и ответы: зачем все было? какая цель? была ли она вообще? кто я? где я? с кем? что дальше? Но так не бывает, софт в голове был не развит.

Людей разделяет только то, что у них в голове.

Мы, родившиеся в 50-х, знаем уже «новую жизнь» и, как немногие, можем сравнить ее с той, «старой» – другой, ушедшей. Те шесть вопросов, которые задаешь себе напоследок, – они дают границы и оценки тебе самому, но не показывают пути. Есть еще и седьмой вопрос: кто ты?

Для того чтобы победить в бою, не нужно все знать о противнике. Нужно все знать о себе, понимать себя. Кто ты? Что можешь? Какие природные данные или навыки помогут тебе? Обеспечил ли ты себя ресурсами или только долгами? Сможешь унести то, что взвалил на плечи? Поддерживаешь свое тело в форме, в силе? Поддерживаешь свои мысли и чувства в ясности, в чистоте?

Жизнь Зули и ее уход временно развернули меня от техники к написанию текстов о людях. Судьба Зули идет в текстах невидимой основой.

Зуля – звездочка среди людей. Мужики проглядели звездочку.

Кто ты, Зуленька?

– КМС по большому теннису;

– играет на скрипке, хорошо рисует;

– поступает на физфак, где нужны способности к математике;

– способна выстроить в голове модель явления, чтобы потом его описать;

– единственная из наших девушек пошла в секцию альпинизма.

4—5 пиков способностей в одном человеке. Это явление. Кто еще из нас имел столько талантов?

Такие способные люди, с чистой душой, живут не оглядываясь назад. Живут так, словно будут жить вечно.

Переподготовка офицеров-запасников, таких как я, из войск дальней связи, – скучнейшее занятие. Никакой динамики. Спишь на лекциях, спишь рядом с приборами. Все старались, если можно, этого избежать.

После начала афганской войны преподаватели поменяли тематику и стиль изложения. В Афгане происходила «переподготовка» офицеров методом ротации. Посылали одних «понюхать пороху», потом следующих. Понюхавшие пороху подполковники, выросшие в Афгане из майоров, рассказывали теперь совсем другое. О том, как реальная жизнь в войсках идет.

«Вам дадут взвод дальней связи, 10—15 солдат, все из запаса, и два-три грузовика-вагона, заполненные войсковыми приборами дальней связи. Стоимостью многие миллионы, – говорил нам моложавый подполковник с седой головой. – Вы распишетесь в получении опломбированной техники, стоящей на охраняемом войсковом складе. Это ваша первая ошибка, первый шаг к военному трибуналу. Когда вы откроете опломбированный грузовик с приборами, стоящий в масле на складе, внутри него может не быть ничего. Ни приборов в операторном блоке, ни мотора под капотом. Все это давно украдено. Вы подписали приемо-сдаточные документы не посмотрев, что принимаете».

«Правильные действия – не подписывать ничего. Собрать комиссию по сдаче-приемке, в которую будут входить не только складские командиры. В присутствии комиссии снимать пломбы, открывать машины, актировать фактическое наличие оборудования».

«Когда приемочные процедуры закончатся, начнется проверка работоспособности приборов и транспортных средств. Не думайте, что военные тыловые специалисты вам помогут. Они не умеют ничего чинить. Могут только заученно нажимать на кнопки приборов. Ваша единственная надежда – гражданские инженеры, призванные солдатами из запаса. Эти инженеры привыкли работать головой. Ничего не зная о схемах приборов, они за сутки-двое разберутся и починят. Это единственная ваша опора. Больше не поможет никто».

«Учитесь пить водку и не блевать перед подчиненными. Это подрывает боевой дух», – и т. д. Это были бесценные советы из реальной жизни, не записанные в уставах и предписаниях. Так учили нас офицеры, нюхнувшие пороха.

В феврале 1984-го мне пришел очередной вызов на переподготовку. Привычный ответ семьи: он в командировке. Повестки продолжали приходить каждую неделю. Это было необычно. По опыту, после двух-трех повесток военкомат обычно находил другую кандидатуру.

Уже второй месяц я нырял из одной командировки в другую, приезжал в город, переоформлялся и уезжал. Шел месяц март, я оформлял следующий уход из рук военных. Было 10 часов утра. В КБ вошли люди в форме и увели меня, держа с двух сторон.

Мой единственный вопрос в военкомате был:

– Вы что, других найти не смогли?

– Мы бы рады. Но заменить не можем. Это именная заявка на тебя, как инструктора-альпиниста. Нужно ехать на подготовку войск для Афганистана, – такой был ответ.

– Это сразу надо было сказать, я был бы там давным-давно.

Так начался Афган-2.

Нас было шестеро. Три инструктора из Ферганы, три инструктора из Ташкента. Фамилии стояли в приказе Министерства обороны Союза. Замена была невозможна.

Можете вы представить себе абсолютную свободу в рядах Советской Армии? Не на уровне министра обороны, который тоже не свободен, а на уровне офицеров запаса? Это был именно такой случай. Мы пользовались в войсках абсолютной свободой. Причина была в армейской ошибке – нарушении правил, которую высоким офицерам нужно было скрывать.

Мы нужны были армии как специалисты – инструкторы альпинизма. Специалистам, которые учат войска, нужно платить. Призвали же нас как офицеров запаса – на нашу собственную переподготовку. Один из ферганцев уже бывал в такой ситуации и «был готов» к тому, чтобы выбивать дополнительные права.

Наши условия были такими:

– статус каждого инструктора – на уровне командира роты;

– мы подчиняемся только своему выбранному старшему, им стал Геннадий Проказов;

– мы ведем в армии занятия по принятым в альпинизме программам;

– мы носим свою, а не армейскую одежду и обувь;

– нам предоставлен свободный доступ на продуктовый склад.

Полковое командование почувствовало среди нас человека с «профессиональной хваткой» и, приняв наши условия, приняло свои меры. Меры по нераспространению свободомыслия от нас дальше в войска. Это выразилось в том, что нас поселили в горах, в а/л Дугоба, в отдельном доме, на другом берегу реки, чтобы ограничить наше разлагающее влияние на Советскую Армию. Это было фатальной ошибкой отцов-командиров. Наше жилище превратилось в неконтролируемое гнездо разврата.

Представьте: открывается дверь, на пороге стоит улыбающийся офицер. Он расстегивает полушубок и разводит его полы в стороны, как дверки шкафа. Обе полы имеют карманы, в карманах бутылки с водкой. У нас есть закуска, аджика, чамча, много молодого здоровья. Но…