Александр Стребков - Не потеряй себя

смотрю, как та курва, которой на ночь обещали чулок горячей каши принести, чтобы на всю ночь хватило шмаре кайф ловить до визга в потолке. Ты зубы-то не скаль, не в психушке находим- ся. Туда чтоб попасть талант проявить надо, тебе это ещё не по- тянуть… А я потом и говорю, – попутал рамсы, не разглядел, по- следней падлой буду, извини. Мужик ничтяк оказался: до пол-

ночи угощал, показывал новенькие колоды картишек, пачек до десятка было, на юг собрался в картишки поиграть. Не помню, как и расстались. Проснулся, лежу на лавочке недалеко от дома, замёрз, как собака…

– Ганс, ты и есть собака, ты зачем ходил?!.. мужик денег хотя бы немного дал?

– Обижаешь, какие деньги?! когда он меня даром бухлом по- ил!

– А нам-то, что от этого?!.. – сказал с недовольством Иван и

вышел, с силой хлопнув дверью, на улицу.

Денег на дорогу всё-таки Костя занял у Петра Леонтьевича. За- шёл: стоя у порога, сказал причину визита. Хозяин ничего не от- ветил и пригласил к столу. Елизавета Максимовна засуетилась и вскоре накрыла на стол: горячий чай с пирожными и вазочка конфет на столе возникла. Сославшись на срочный заказ муж-

ского костюма, удалилась в соседнюю комнату, откуда вскоре послышался стук швейной машинки. Костя сидел за столом, не- много смущаясь, но в последующие минуты Пётр Леонтьевич

втянул парня в беседу. К своему новому квартиранту он проник- ся каким-то доверием, конечно, вполне не исключено, что тяго- тила старческая жизнь одиночества и не с кем пообщаться. По мере разговора за столом невольно съехал в воспоминания давно минувших дней, что Костю явно заинтересовало: слушал внимательно, попутно задавая вопросы. Чувствуя, что пора ухо- дить, Костя поднялся из-за стола, более не напоминая о прось- бе: решил, что ему отказали в благородной форме. Уже напра- вился к двери, когда Пётр Леонтьевич вдруг спохватившись,

громко его остановил:

– Да чуть не забыл, ты же насчёт денег зашёл. Сколько надо?.. ты говори, не стесняйся.

– В Новошахтинск необходимо съездить за характеристикой и оценками. Вместе со мной собрались ехать друзья, так безопас- ней. Туда только автобусом доехать можно: в оба конца получа- ется надо где-то около двадцати рублей ну и пятёрку на дорож- ные расходы. После прибытия я съежу домой и тут же вам долг верну.

– Постой здесь минутку, я сейчас вынесу, – сказал Пётр Леонть- евич, уходя в соседнюю комнату. Вручая деньги на прощанье

сказал, – ты заходи… – не будь стеснительной барышней, мне старику и поговорить-то не с кем, а с тобой, судя из первой

нашей беседы, есть о чём нам друг другу слово сказать.

В Новошахтинск отправились не совсем вчетвером, как раньше планировали. Для подстраховки взяли ещё четверых: с поездкой за свой счёт. Федя-Угол – прозванный за его большой рост и уг-

ловатую фигуру. Кругом куда ни глянь на него – из-под одежды выпирают конечности – как мослы на скотобойне. Так любил вы- ражаться Ганс, делая сравнения. Амбал, родом был из кубанско- го степного хутора Нардегин, где по соседству имелся спиртза- вод и откуда он при посещении дома привозил чистейший вы-

сокой пробы спирт из пшеницы. Остальные двое являлись по-

ниже рангом: Сюнька и Титька – погоняла не совсем культурные и довольно-таки странные, непонятно откуда взявшиеся, если у обоих полностью отсутствовало то, чем их называли. Самонаде- янные типы, выражавшие свои жизненные кредо словами, —

жизнь продолжается даже в том случае, если она уже не в мого- ту. Способны были пить, не просыхая более недели подряд, по- ка лёжа в кровати по ночам в головах не возникали потрясаю- щие видения, о которых впоследствии любили рассказывать.

Доехали без приключений. Время было предобеденное, когда за окнами пассажирского автобуса делегацию пэтэушников,

подъезжавшую к городу встретили унылые Новошахтинские окрестности: одиноко стоящие на косогорах домики да шахтёр- ские посёлки барачного типа. Бараки длинные и больше похо- жие на свинарники: с дырами в крышах, полуразвалившиеся дымоходы, множество дверей, а впереди стоят сараюшки. Вда- ли и справа, и слева терриконы торчат. Кругом всё серого бурого цвета, а те постройки на шахтах, что торчат из красного кирпича, покрыты копотью и сажей; кругом этих шахт всё переплетено металлическими лестницами, рукавами транспортёров подве-

шенных в воздухе: везде скукоженность строений, отрешён-

ность и запустение от этого вида, а по спине озноб от впечатле- ний. Деревья и те низкорослые: сбросив в эту пору листву, сво- ими голыми ветками, будто предрекали дальнейшую жалкую жизнь этому краю. Заброшенность областной провинции беспо- воротно давила на сознание и навевала на каждого тоску. Си- дящий у самого окна Иван, сказал с какой-то грустью в голосе:

– Я бы тут не то что учился… – а даже если б пришлось здесь родиться – уехал бы нахрен в тот же день, как только бы ходить научился!.. Жуткого места, чем здесь, честно скажу, видать не

приходилось…

– Говорят, что тут бабки хорошие зарабатывают, – сказал Сюнь- ка, – мне лично – до жопы: красиво тут или совсем как в пустыни, лишь бы денег в кармане побольше было.

просто посиди, ни-хрена не делая, а когда тебя оттуда вытащат, вот тогда мы и спросим, – хочешь ты тех денег, или уже желание отпало?..

От центра посёлка сразу направились на дорогу, ведущую к

переезду, а там уже и училище. По мере ширины дороги компа- ния двигалась цепью: походка в развалку, кидают в разные сто- роны ноги, махая клёшем нижней части штанин. Со стороны вы- глядело красиво, навевая мысли про балтийских моряков во времена революции. Навстречу им по дороге, спускаясь с же- лезнодорожной насыпи, шла девушка высокого роста. Костя её ещё издали признал, когда та переступала боком, переставляя поочерёдно каждую ногу через рельсы, да и спутать её с кем-то было просто невозможно – это была подруга Лидки: та длинная как жердь, худая, рыжая и вся в конопушках до самых ушей. В

этом новом учебном году она училась второй год и возможно, по окончанию учёбы и отбытию Лидки на народную стройку

сейчас Машка занимала в иерархии приблатнёного мира быв- ших детдомовцев авторитетную личность. Сейчас она шла,

напоминая калеку: не умея ходить на высоких шпильках, тем не менее, их нацепила. Туловище – будто ветер тонкую ветку к зем- ле клонит – забегало всё время вперёд, а ноги, шкандыляя и,

цепляясь друг за друга, всё время подламывались в ступне и от- ставали, отчего она постоянно что-то бурчала сама себе под нос. Наконец оторвав взгляд от своих туфель, посмотрела вперёд, увидев, что по всей ширине дороги идут парни, отхромала на