Александр Стребков - Не потеряй себя

случай окажется, возможно, последним в его похождениях дет- ской биографии. Так или иначе, Костя вырастал из тех детских штанишек, – пора что-то менять и первое – это своё отношение к жизни. Входя в калитку своего двора под ноги бросился, ласка- ясь пёс: Костя со злостью ударил его ногой и Рекс, взвизгнув,

убежал вглубь двора, а Костя уже сожалел о своём поступке,

сравнив в эту минуту собаку с собой, – его же только сейчас так- же пнули ногой. Тихо вошёл в хату, стараясь никого не разбу- дить, пробрался к своей кровати, разделся, улёгся, но уснул

лишь под утро. Следующий день не принёс успокоение в душу и сознание: никуда не хотелось идти, как и видеть кого-то, одного сейчас он желал, как забыть всё и начать новую жизнь. Как не

старался повернуть мысли в другое русло, они каждый раз, до- лю секунды пометавшись непонятно в чём, возвращались на

прежнее место, и воочию в глазах вставала – Она! Три дня ещё мучился Костя в деревне не находя себе места и только в поне- дельник, прикинув в уме, что если там – в общаге – что-то и было, то всё уже позади. Ранним утром по темноте за шесть километ- ров отправился на железнодорожную станцию, чтобы уехать вначале до Ростова, а после уже автобусом в Новошахтинск.

Прибыв в Ростов, отправился на главный автовокзал. В тот день на улице было тихо и слякотно: моросил мелкий дождик,

намерзая наледью на ветвях деревьев и траве на обочинах, на стенах зданий, предвещая к вечеру гололёд. Костя только было покинул салон троллейбуса, как прозвучавшие слова громкого оповещения пассажиров из репродуктора, испортили и так пло- хое настроение: «Граждане пассажиры, следующие в северном направлении по автотрассе Ростов-Москва. Маршрут закрыт по

причине сильного оледенения, билеты ранее приобретённые можете сдать в кассу автовокзала, вся дополнительная инфор- мация будет вам объявлена». Рядом стоявший мужчина сказал, что начиная от Новочеркасска – дальше дорога сплошное стекло. Шататься по автовокзалу и неизвестно сколько ждать времени – не для Константина занятие. Запрыгнул в подошедший марш- рутный троллейбус и поехал в обратную сторону на железнодо- рожный вокзал. Электропоездом – теперь уже зайцем, не тратя денег на билет – доехал до Красного Сулина, там пересел в ра-

бочий поезд до Новошахтинска. Этот так называемый рабочий поезд, состоявший всего из четырёх вагонов, представлял собой реликвию прошлого века: из времён ещё царской России, и по праву давно бы пора ему занять почётное место где-то во дворе какого-нибудь музея. Пассажирские вагоны с утопленными вовнутрь входными тамбурами, те же древние железные сту-

пеньки в вагон и таскал эту историческую ценность всё тот же

паровоз с огромными колёсами, шипящий паром, дымя трубой своей топки. Впервые Косте приходилось ехать в подобных ва-

гонах: со стороны он и ранее видел этот поезд-коротышку, кото- рый таскал паровоз, но тогда не обращал на него внимания, а

сейчас на всё смотрел с удивлением. Вспомнил, что точно такие вагоны видел в кино и на иллюстрациях в книгах: лавки доброт- ные из бруса и досок, углы все закруглённые, зализано всё до

блеска. Внешний вид скамеек портили надписи ножом выре-

занные: некоторые видимо давние, округлились по краям, труд- но читаемые, что говорило об их долгой жизни и о тех, кто вы- резал, видимо их в живых уже нет. По мере движения по марш- руту состав делал остановки возле каждой шахты, подолгу стоял, потом снова трогался тихонько, и так вышло, что несчастные двадцать километров ехали не меньше двух часов. К общаге Ко- стя подходил, когда уже совсем стемнело: в темноте по скольз- кой дороге несколько раз чуть было не упал. Вошёл, никого по

пути так и не встретив, вначале в подъезд общаги и вскоре был в своей комнате. Войдя, поздоровался; присутствующие все трое ответили через зубы, один вообще кивнул головой. Костя раз-

делся, сняв с себя верхнюю одежду, повесил на вешалку у вхо- да, прошёл к кровати и уселся. В комнате ни звуку: каждый за- нимался своим делом. Один лежал, не сняв обуви на заправ-

ленной постели, подложив кисти рук под голову и уставившись в потолок. Второй сидел за столом и что-то писал в тетрадке, воз- можно конспект чужой передирал, ибо перед ним лежала от- крытая толстая тетрадь. Третий сожитель по комнате – разложил на табуретке куски хлеба: доставал столовой ложкой из литро- вой банки варенье, намазывал толстым слоем кусок и с аппети- том, при этом чавкая, поглощал один кусок за другим. Костя це- лый день не ел. Посмотрев, с каким удовольствием, сосед по кровати по второму разу ужинает и плотно заправляется – в же- лудке у Кости забурчало, и жрать захотелось, как никогда рань- ше. Гнетущая тишина и молчание давили на сознание, в душе возрастала тревога, предрекая что-то недоброе. Некоторое вре- мя сидел на кровати и размышлял: «Ладно, те!.. – но этим, в чём я помешал?.. раньше ведь даже соболезновали, а сейчас морды воротят. Что я им сделал плохого?.. Ну и хрен с вами! Так будет и дальше продолжаться – сваливать отсюда надо. А пожрать всё- таки не мешало бы…». Подтянул к себе табуретку, расстегнул

сумку и стал выкладывать на неё съестные припасы, которые дома мать наложила. Не успел Костя и пару кусков проглотить, как открылась дверь, и в комнату вошёл Паша, а сзади следова- ли по его пятам те двое, что участвовали в избиении Кости.

«Быстро всё же телефон в общаге работает: прошёл по коридору никого ведь не встретил, откуда узнали?.. – подумал Костя, – не дали, суки, и пожрать!..». При этом быстрым, незаметным дви- жением руки, сдёрнул нож с откидным лезвием с табуретки, ко- торым он до этого резал варёное мясо. Нож очутился лезвием вверх в его рукаве пиджака; дальше мысль развивалась стреми- тельно, с нарастающим волнением и протестом в душе: «При-

шли не все – втроём решили справиться! Если сейчас начнут бить, как в прошлый раз – хрен у них получится… – сколько

успею, столько и прирежу; удастся всех троих отправить на тот

свет – тем лучше! Зато козырным на зоне буду!..». В эту минуту в

тусклом свете лампочки Костя увидел Пашину избитую морду: добрый синяк под глазом, переносица чем-то заклеена, распух- шее окровавленное ухо. Паша, не произнося ни слова пройдя меж кроватей, уселся напротив Кости, взглянул каким-то далё- ким от того вечера взглядом, сказал:

– Привет, Костяк, с прибытием тебя из родимой хаты… – сказал Паша, растягивая слова на блатной манер, криво пытаясь изоб- разить улыбку на лице и попутно, как понял Костя, наделив его уже кличкой – «Костяк»; далее он продолжил, – чего же ты сразу тогда не сказал, что у тебя родственники в городе живут?.. Пом- нишь?.. я сам же у тебя в тот вечер спрашивал за родственников, а ты промолчал. Слушай, падлой буду, тебя никто уже пальцем