Александр Абалихин - Multi venerunt, или Многие пришли

– Я видел, как простые катары падают ниц перед Совершенными катарами и, унижаясь, расстилаются в нижайшем поклоне перед ними до самой земли. Мне кажется, что Совершенные катары ничем не лучше католических священников, – сделал вывод Грегуар.

– Я не говорю о том, кто лучше, а кто хуже, а только стараюсь объяснить, почему мы, катары, веруем иначе, чем католики. Мы следуем учению истинной церкви – церкви Агнца Божьего и Святого Грааля. Мы не признаём власти Папы, не создаём себе новых кумиров и не строим храмов. Мы отрицаем основные таинства католической церкви – крещение, причастие, соборование и другие, – сказал старый катар.

– А у вас есть доказательство, что вы – потомки Итамара? – продолжал допытываться Данье у Мартина.

– У меня и моих внучек есть подтверждение того, что Итамар – наш предок, – уверенно сказал старый катар.

– И что же это за подтверждение? – спросил Грегуар, заинтересовавшись признанием старого катара.

– Это отметина на теле, которая передаётся из поколения в поколение потомкам Итамара. Эта знак, указывающий на то, что Итамар ловил рыбу, когда впервые повстречался с Великим Учителем.

– И какой это знак? Неужели, рыбья чешуя? – усмехнувшись, спросил Грегуар.

Вероника обиженно поджала губы, а лицо старого катара стало хмурым.

– Не смей так говорить, Грегори! – возмущённо воскликнула Вероника.

– Почему мне нельзя пошутить? Ведь твой дед может кощунствовать, произнося ересь, – сказал Грегуар. – Причём, как я понял, вы, катары, следуете еретическому учению не только на словах, но и на деле.

– Брат, не суди людей, не зная сути вещей. Между прочим, особая отметина на теле, а точнее, родимое пятно в форме рыбки, у потомков Итамара есть на самом деле, – заметил Жером.

– Откуда ты об этом знаешь? – спросила Вероника, подозрительно взглянув на Жерома.

Тот, смутившись, не ответил и уставился себе под ноги. Патрис, в свою очередь, не моргая, смотрел на Жерома. При этом на скулах трубадура заиграли желваки.

– Мартин, ты можешь нам показать этот знак? – попросил Данье.

– Хорошо, – согласился старый катар и, расстегнув ворот своего чёрного балахона, обнажил левое плечо.

Грегуар изумился, увидев на плече Мартина коричневое пятно в форме рыбы.

– Я тоже покажу вам родимое пятно, – сказала Вероника.

Она расстегнула ворот платья и открыла белое плечо с такой же, как и у её деда, отметиной.

Грегуар едва не проговорился, что уже видел пятно на её плече, однако сдержался.

– Точно такой же знак и на том же плече есть и у моей старшей сестры Оливии, – застёгивая ворот, сообщила Вероника.

Грегуар догадался, откуда Жером знает о родимом пятне в форме рыбки. Ему стало понятно, что Оливия для Жерома значила так же много, как и для него самого – Вероника. Об этом догадался и Патрис, у которого стали раздуваться ноздри, как у норовистого жеребца.

– Точно такие родимые пятна были у моего деда, матери и дочери. Они передались и моим внучкам – Оливии и Веронике, – сказал Мартин.

– С такими родимыми пятнами опасно жить в просвещённой Европе, – ехидно заметил Персиваль.

– Мы гордимся этими знаками, а также знанием, переданным нам Итамаром! – с гордостью произнёс Мартин. – Я могу многое поведать из того, что слышал от своего деда и матери.

– Если не секрет, что такого особенного мог поведать Итамар, если он был простым рыбаком? – спросил Грегуар.

– Ты судишь опрометчиво, юноша, – обиженно сказал Мартин. – Он был не совсем простым рыбаком. Один его хороший знакомый был членом Иерусалимского Синедриона. А ты знаешь, Грегори, что не все в Синедрионе выступали за казнь Великого Учителя?

– Кажется, три члена Синедриона были против, – сказал Грегуар.

– На самом деле противников было значительно больше. А знаешь ли ты причину, по которой ещё несколько членов Синедриона проголосовали против казни? – спросил Мартин.

– Наверно, им стало жаль этого доброго человека, – сказал Грегуар.

– Это только часть правды. Многие считали, что его мученическая смерть привлечёт к его учению много последователей. Римский префект тоже долго размышлял, прежде чем утвердил решение о казни, всё-таки, принятое Великим Синедрионом, – сказал Мартин.

– Если бы всё предначертанное свыше, и произошло, то случилось бы немного позже, – философски заметил Персиваль.

– И ещё важный момент – копьё римского солдата Лонгина, которым он проткнул грудь Великому Учителю и чаша, в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь, истёкшую из его ран…

Мартин не успел договорить. В это время с улицы донеслось цоканье копыт и громкие голоса людей.

– Точно так скрипела крытая повозка, на которой в Тулузу въезжала одна важная особа, – вспомнил Персиваль.

– Нам с Этьеном надо спешить. Пора покинуть твой гостеприимный дом, Мартин. До свиданья! Счастья и любви всем! – заторопился Жером и встал из-за стола.

Этьен тоже поднялся и направился к плетню, за которым рос высокий кустарник.

– Как же так, Жером? Ведь вы даже не поели, – расстроился старый катар.

– Нам нельзя здесь оставаться и навлекать на твой дом беду, – сказал Жером.

Едва Этьен и Жером успели перемахнуть через плетень и скрыться в густых зарослях, как из-за угла дома вышел невысокий круглолицый голубоглазый священник в пурпурной сутане и круглой шапочке. За ним следовал широкоплечий рыцарь в латах. На поясе у него висел короткий меч в ножнах, а на плечи был наброшен красный плащ. Чёрные глаза рыцаря хмуро смотрели из-под густых бровей. За рыцарем шагал долговязый оруженосец в лёгкой кольчуге и с большим мечом в ножнах.

Все сидевшие за столом не ожидали появления гостей и встретили их настороженным молчанием.

– Кто здесь хозяин? – спросил рыцарь.

– Я, – ответил Мартин.

– Старик, ты должен принять на постой меня, а также папского легата Пьера де Кастельно, моего оруженосца и возничего, – потребовал рыцарь. – Легат щедро заплатит тебе за ночлег и еду.

– Да. Я хорошо заплачу, – перебирая пальцами чётки, небрежно кивнул священник.

– Проходите! Я всегда рад гостям, – настороженно глядя на рыцаря и священника, сказал Мартин.

– Тогда я позову возничего, который сторожит повозку, – сказал рыцарь. – Ещё нужно разместить двух лошадей и дать им овса.

– Для ваших лошадей найдётся место. Мы их накормим, – сказал Мартин.

– Это хорошо. А ещё я велю возничему загнать в твой двор повозку, чтобы её не украли. В ваших краях полно воров. Проезжая по деревне я заметил, что у всех местных жителей вороватые взгляды.

Услышав эти слова, Патрис побагровел, и на его шее вздулись жилы. Персиваль незаметно усмехнулся. Данье пожал плечами.

Рыцарь с оруженосцем ушли за дом. За ними засеменил папский легат.