Александр Абалихин - Multi venerunt, или Многие пришли

Между тем Давид неожиданно пропал, словно растворился в воздухе. О нём в пылу спора забыли, и он посчитал, что для него будет лучше, если он незаметно исчезнет. Давид умел это делать. Раньше он жил в Кастилии и там научился внезапно исчезать, когда чувствовал, что ему грозит опасность.

Сообщение о ворах, заявившихся в Сомбре, взволновало Грегуара. Юноша, как, впрочем, и все, кто знал Жерома и Этьена, догадались, кто увёл лошадей у бедного Давида. Увидев, как переменился в лице Грегуар, Вероника тоже догадалась, кто мог быть конокрадом.

– У них были веские причины, чтобы так поступить. Твой брат и его спутник не похожи на воров, – прошептала на ухо Грегуара девушка.

– А на кого они похожи? – шёпотом спросил юноша.

– На защитников слабых. Ведь твой брат мечтает спасти мою сестру Оливию, – тихо проговорила Вероника.

– Куда подевался этот возмущённый кражей кудрявый человек? – удивился рыцарь, глядя на то место, где только что стоял Давид.

– Зачем он нам нужен? – махнул рукой легат.

– Его словно ветром сдуло! Этот нахал слишком вольно себя ведёт. Как он смеет мешать обедать мне и папскому легату? – нахмурившись, сказал рыцарь.

– Так вот, слишком много вольностей допустил граф Тулузский в своих владениях. Совсем недавно я имел с ним очень неприятную беседу, – Пьер де Кастельно продолжил с Персивалем неожиданно начавшийся диспут.

– И что же случилось? Вы поссорились с графом? – принимаясь за фаршированную щуку, поинтересовался философ.

– По правде говоря, мы с ним никогда по-настоящему не мирились. Два года назад граф Раймунд обещал мне, что он, наконец, примется за искоренение катарской ереси в Окситании. Однако граф не сдержал своего слова, – недовольно надувая щёки и ожесточённо пережёвывая кусок щуки, проговорил Пьер де Кастельно.

– Не так легко править в стране, в которой многие католики поддерживают катаров, – сказал Персиваль.

– Правитель не может вести себя так, как это делает Раймунд. Ему надо быть твёрже и выбрать, наконец, с кем он – с сильным Римом или со своими катарами? В одиночку ему не справиться с Римом. Насколько мне известно, его союзник – король Арагона не торопится выступить на его стороне.

– Как я догадался, вы предложили графу принять сторону грубой силы? – поджав губы, спросил Персиваль.

– Не сторону грубой силы, а сторону Папы Римского. Он, а также все католические священники несут свет истины, – поправил философа легат, запивая фаршированную щуку вином.

– Откуда вам знать, где истина? – спросил философ.

– Истина следует из апостольских писаний.

– Но ведь из сотни евангелий были выбраны лишь четыре, а остальные изъяты из обращения – сожжены или уничтожены иным способом, а евангелие от апостола Павла надёжно сокрыто в одном из тайников папского дворца.

– Вы неплохо осведомлены, Персиваль, – усмехнулся Пьер де Кастельно, запихнув за щёку несколько солёных оливок. – Однако ваши рассуждения мне кажутся странными. Вы должны понимать, что, если многие евангелия были уничтожены, значит, на то была воля Господа.

– И чем же закончилась ваша беседа с графом Тулузским, уважаемый Пьер? – поинтересовался Данье, внимательно прислушивавшийся к беседе философа с папским легатом.

– В итоге я провозгласил отлучение от церкви графа Тулузского Раймунда. После этого граф стал на меня кричать и потребовал, чтобы я убирался вон из его дворца и из Окситании.

– А дальше? – спросил Данье.

– Всё завершилось тем, что теперь я сижу за этим столом, ем рыбу и пью вино, – буркнул Пьер де Кастельно.

– Куда же вы держите путь? – поинтересовался Персиваль.

– Я направляюсь в Рим. Буду жаловаться Папе на графа Раймунда.

– А заодно мы с легатом пожалуемся на всю Окситанию, – добавил рыцарь и громко рыгнул.

Персиваль с гневом взглянул на рыцаря и спросил:

– А вам-то какое дело до Окситании?

– Я уже говорил, что это богатая территория, – сказал рыцарь Симон и снова рыгнул. – И это самое важное.

– Простите, но я не знаю вашего полного имени, досточтимый рыцарь, – спросил философ.

– Барон Симон де Монфор, – представился рыцарь.

– Не подумайте, что только богатства вашего края привлекают северных франкских баронов и Папу Римского. Гораздо важнее духовное здоровье жителей Тулузского графства и всей Окситании, – заметил Пьер де Кастельно. – Ведь не секрет, что в Окситании учение катаров получило широкое распространение, а это привело к тому, что катары лишают благодати детей, оставляя их без крещения, люди умирают без церковного покаяния, в грехе. Катары даже не носят на груди крест.

– Бессловесные младенцы не могут ещё сами определиться и сделать выбор. Как же можно их крестить? Ну, а крест – это символ мученичества, потому мы его не носим, – сказал Патрис.

– Крест – символ преодоления страдания и скорби. Его должен носить человек, который следует заповедям Господа, – возразил легат.

– Вы, катары, – обратившись к Патрису, сказал барон, – несёте полный бред, утверждая своё понимание мироздания. Юнец, ты можешь мне поведать вашу ересь о переселении душ, о которой я лишь немного наслышан?

Патрис не успел ответить, как заговорил старый катар.

– Лучше я отвечу на этот вопрос, – сказал Мартин. – Мы, катары, верим в переселение душ. Бог, создавший тонкий мир, существующий вне материи, создал и человеческие души по Своему образу и подобию. Бог живёт вне материи, в мире Света. А материальный мир порождён сатаной. Души людей, прошедшие тяжкие испытания в земном мире, в своё время освободятся от материальных тел. Ведь тело человека является вместилищем грехов и болезней. Только тому, кто стал чистым, смерть принесёт окончательное избавление души от страданий. Но, возможно, человеческой душе потребуется новое пребывание на грешной Земле, чтобы искупить грехи. В конце времён, когда все души будут освобождены из тел, Свет вновь будет полностью отделён от господства материи. И тогда материальный мир исчезнет, солнце и звёзды погаснут, а огонь поглотит души демонов. Продолжится лишь вечная жизнь чистых душ.

– Вот в чём ваша ересь! К твоему сведению, старик, человеческая душа проживает одну единственную жизнь и, после смерти тела, ожидает второго пришествия Спасителя и Страшного Суда, на котором решится её участь – вечное блаженство в Царстве Божьем или вечные муки в аду. Воскресение ожидает верующих в восстановленных телах. И тогда свершится Божий суд над ними, – сказал легат.

– Но зачем восстанавливать разрушенное? Ведь проще построить телегу из новых материалов, чем собирать её из старых сгнивших оглоблей, ржавых кривых гвоздей и рассыпавшихся колёс, – произнёс Мартин.

– Как ты можешь так рассуждать, старик? Откуда ты набрался всей этой ереси? – с раздражением спросил легат.