Татьяна Соболь - Маг особого назначения

Мажеровский закрыл лицо ладонями, но быстро взял себя в руки и попытался сгладить возникшую напряженность.

– С вашей стороны добавления к договору будут?

– О двух из них я уже говорил, – начал я мстительно. Вообще-то я не злопамятный, просто злой очень и память у меня хорошая. – И есть третье условие: только я решаю, что относится к данному делу, а что балласт. Поэтому и вам, и всем живущим под крышей вашего замка, придется максимально откровенно отвечать на все, даже самые дикие и нескромные, вопросы. Иначе я просто ничего не смогу обещать.

– Ну, хорошо-хорошо, – скривился Александр, словно я заставил его съесть целый лимон вместе с кожурой. – Но вопрос, на который я не желаю отвечать, действительно не имеет ни малейшего отношения к интересующему нас делу.

Я не стал упорствовать. Пока. В конце концов, передо мной сидит не подозреваемый, а клиент, который имеет право на причуды. Я подожду. Безусловно, он ответит. И на этот вопрос, и на многие другие. Подробно и обстоятельно, как на исповеди.

Не здесь и не сейчас, но ответит…

Ужинали мы на веранде, в тихой романтической обстановке. Робкий ветерок, принося морскую свежесть, едва колыхал язычки пламени множества свечей, медленно истекающих восковыми слезами в рогатых шандалах. Неутомимый прибой чуть слышно вздыхал, аккомпанируя бесконечным, словно дорога в горах, тостам Азара, добровольно взявшего на себя роль тамады. Новорожденный серп месяца неспешно поднялся в небо, загадочно перемигиваясь с братом-близнецом, который качался на морских волнах. Аромат роз, причудливо смешиваясь с запахом моря, кружил голову не хуже прекрасного вина, рубином мерцающего в высоких хрустальных бокалах.

Тихо. Только цикады завели вечную, как море, мелодию и стрекочут, стрекочут, стрекочут… Что б им пусто было, все шорохи заглушают. С другой стороны, они мгновенно смолкнут, если их что-то спугнет. К примеру, ветка сухая треснет под раздвоенным копытом горного козла. Или под неосторожной лапой оборотня…

Вообще-то, со стороны гор мы прикрыты замком, но все равно, торчим на веранде глупыми мишенями, прикрытые лишь ажурной листвой винограда и звездным бархатом неба. Я даже вздрогнул, когда над головой пронеслась молчаливая тень, тут же скрывшаяся в ночи. То ли птица ночная, то ли еще какая тварь. Но, похоже, кроме меня, это больше никого не взволновало. Азар самозабвенно токует, проговаривая очередной тост, Мажеровский увлеченно внимает Эллине, что-то мило щебечущей, не обращая внимания на тролля.

Один я сижу, как на иголках. Ну что ж, кто на что учился.

Все-таки нужно ненавязчиво отменить эти романтические посиделки. Свежий воздух не всегда так полезен, как о нем толкуют седовласые целители.

Ветерок поменял направление, стало свежо. Плечики Эллины зябко дрогнули, и она предложила перейти в каминный зал. Я от всей души поддержал столь разумное предложение.

Азар ловко разжег загодя приготовленные дрова, от камина повеяло теплом, мы расселись в креслах, любуясь танцем огня, потекла светская беседа ни о чем. Потом Эллина пересела к клавесину, стоящему в углу, и мы смогли насладиться милой спокойной музыкой, которую хрупкие пальчики виртуозно извлекали из музыкального инструмента.

Вот это работа! Я так не отдыхал уже много лет, а работать так вообще не доводилось. Красота! Общаюсь с бесконечно милыми обитателями шикарного замка, пью замечательное вино, ем редкостные деликатесы. А главное, ни одного мерзавца на горизонте…

Жаль только, что идиллия эта не может продолжаться вечно, а значит, нужно хотя бы сделать вид, что тружусь в поте лица. Поэтому, поаплодировав исполнительнице и поблагодарив за доставленное удовольствие, я извинился перед обществом и вышел в ночь.

Тихо. Грифоны пялятся куда-то в даль. Проходя мимо, я потрепал одного из них по гриве, ощутив тепло нагретого за день камня. Цикады на мгновение смолкли, заслышав скрип песка под моими ногами, потом снова завели бесконечную скрипучую мелодию. Спящий лес сонно переговаривается с мерно вздыхающим морем, месяц с любопытством поглядывает на землю. Безмолвие такое, что слышно, как на конюшне хрупают овсом вороные. Тишь и благодать кругом… Аж противно.

Дежурный обход не выявил ничего подозрительного, я неспешно вернулся к грифонам и закурил, задумчиво глядя в морскую даль. Наконец окурок прочертил воздух падающей звездой и упал на песок, рассыпавшись искрами. Я недовольно крякнул. Не хорошо получилось, завтра Азар будет долго ворчать на него. Я наклонился, чтобы отбросить окурок дальше в кусты, но тут сиреной взвыло моё шестое чувство. Я шарахнулся в сторону, на ходу вынимая из кобуры пистолет, над самой головой, со свистом рассекла воздух какая-то ночная тварь, то ли птица, то ли мышь летучая. Я в сердцах плюнул. Скоро неврастеником стану, от собственной тени буду шарахаться. Это на меня местная атмосфера так губительно действует.

Убедившись, что вокруг по-прежнему тихо, я поднялся по лестнице. Взялся за ручку, скрипнула дверь, но я замер. Вот оно! В спину уперся взгляд, от которого побежали мурашки. Внимательный равнодушный взгляд. Таким в тире к мишени приглядываются.

Так вот о чем предупреждало шестое чувство! А я-то сгоряча решил, что совсем уже мышей не ловлю.

Я не стал оглядываться, шарить взглядом по темному массиву леса. Если там кто и сидит в засаде, фонариком семафорить не станет, серебристой радужкой не подмигнет…

Ладно, будет день и будет пища, в том числе и для размышлений. А с таинственным соглядатаем я днем разберусь. Кода наши шансы уровняются.

Пока я бродил вокруг замка, все успели разбрестись по комнатам. Азар убрал со стола и, пуская дым в потухшее нутро камина, ждал моего возвращения. Убедившись, что гостю ничего не надо, тролль пожелал спокойной ночи и отправился к себе в сторожку. Я тоже не стал задерживаться, день был насыщен событиями, голова и ноги гудят, требуя отдыха.

Войдя к себе, я зажег свечу, по стенам заметались тени, заполошно вторя моим движениям. Я неспешно разобрал постель, пистолет занял привычное место под подушкой, одежда комком полетела в ближайшее кресло. Дунув от души, я погасил зыбкий огонек и отдернул штору, прикрывающую окно. Толкнул створки, они послушно распахнулись, в комнату ворвалась ночь, наполненная чудными звуками и головокружительными ароматами. Бодрящая свежесть обласкала тело, унося прочь усталость дневного зноя. Тьма, наводненная таинственной жизнью, окутала замок, только окно в сторожке Азара светится. Не спится троллю, молится, наверно, своим жестоким подземным богам.

Следя за дымом, лениво утекающим в ночь, я задумался. Смущает обилие странностей и совпадений в этом деле: чудесное спасение из пасти гарпии буквально в последний момент, сногсшибательный гонорар за, в общем-то, тривиальную работу. Опять же Мажеровский со своими «ощущениями, требующими творческого и неординарного подхода». Не исключено, что все это тщательно спланированная провокация: решили заманить насолившего многим сыскаря в ловушку. А что, место тихое, уединенное, усыпят бдительность вкусной едой и комфортным проживанием, а когда я окончательно потеряю страх и разучусь бегать, нагрянут в замок колдуны-чернокнижники, жаждущие крови, развернут толковище и страшными пытками выпытают все мои тайны. А после сбросят с превеликим удовольствием бедолагу-сыскаря в самое глубокое ущелье, какое сможет отыскать верный хозяину тролль. Или в море утопят, благо плещется под самым окном. Море-то, вон какое большое, кто там несчастного сыскаря отыщет? Все концы в воду.