Кирилл Шатилов - Многоликий странник

– У матери. В таверне «У Старого Замка».

– «У Старого Замка», – повторил Скелли, продолжая что-то записывать. – У тебя есть жена?

– Нет пока, – удивился вопросу Хейзит.

– Но есть сестра.

– Откуда вы знаете?

– Как ее зовут?

– Велла.

– Так, Велла. Очень хорошо. Ты будешь продолжать жить с ними или переберешься на время в замок.

Хейзит замялся.

– Он будет жить там, где работает, – ответил за него Локлан.

– То есть в замке?

– То есть поблизости от карьера. Мы начинаем строить там большую мастерскую.

– Понимаю: камни из глины. Очень интересно.

В проницательности ему не откажешь, подумал Хейзит. Да и говорит так, будто для него это само собой, будто ничего нового он не услышал. И не скрывает этого.

– Тебе уже назначили жалование?

Хейзит с сомнением посмотрел на Локлана. Тот покачал головой и пояснил:

– Оно будет определено позже, когда мы построим мастерскую.

– Стоит об этом позаботиться в первую очередь, – наставительно заметил Скелли. – Кто еще примет участие в работе?

– Разве это относится к делу? – Голос Локлана звучал натянуто, как тетива, готовая вот-вот лопнуть.

– Да будет вам известно, – перламутровое перо замерло в воздухе, – что моя обязанность – заносить все мало-мальски стоящие события в нескончаемую летопись Вайла’туна. И сдается мне, что ваше смелое начинание по нынешним временам выглядит вполне того достойным. А потому я вынужден располагать некоторыми подробностями происходящего. Кто еще примет участие в работе?

– Мы пока не решили, – уклончиво ответил Хейзит. – Кто-нибудь из гончаров.

– Когда решите, не посчитайте за труд сообщить мне. Будем честны перед нашими потомками.

Скелли отложил перо, закрыл чернильницу и подул на свиток. Заметив, что оба гостя чего-то ждут, ответил им насмешливым взглядом и сказал:

– Все. Ваша просьба удовлетворена.

– Ты ничего ему не дашь? – напомнил Локлан. – Мы ведь пришли за пропуском.

– Раз вы настаиваете. – Скелли покрутил кончик бороды. – Хотя теперь в этом немного смысла. Я как раз ввожу новую систему пропусков. – Он снова запустил руку в углубление, порылся в нем, нащупал, что искал, и к немалому изумлению Хейзита извлек красивый пестрый шнурок. – Времена нынче пошли сложные. Вайла’тун разрастается. Но я считаю, что это не должно становиться причиной отгораживания от него, – бормотал он, словно разговаривая сам с собой. – Просто нужно лучше следить за порядком. И за теми, кто его нарушает. Вот, Хейзит, возьми и повяжи его вокруг левого запястья. Охрана не будет препятствовать тебе. Этот пропуск даст тебе проход повсюду, даже сюда, в хранилище.

– А стражи о нем точно знают? – с сомнением поинтересовался Локлан. – Что-то мне про такое слышать не приходилось.

– Вы были в это время в Пограничье. Я выполняю распоряжение Ракли, – добавил Скелли, как бы оправдываясь. – Многие уже носят подобные тесемки. Вы, наверное, просто не обращали внимания.

– В следующий раз я был бы признателен, если бы ты вовремя ставил меня в известность. – Локлан повернулся, собираясь уходить.

– Кстати, – бросил ему вслед Скелли, – я слышал, будто ваша пленница заговорила. Причем на языке вабонов . Если вас не затрудним, я бы тоже попросил как-нибудь сообщить мне подробности ее рассказов. Явление, прямо скажем, необычное, стоит занести в летопись.

Локлан, не оглядываясь, кивнул и вышел. Поспешивший следом за ним Хейзит почувствовал себя так, словно оказался между кремнем и хворостом. За откровенную неприязнь к себе Скелли отплачивал сыну Ракли холодным презрением.

Они в молчании прошли мимо еще более погрустневшего стража, мимо полок с бочонками, в которых, как теперь сообразил Хейзит, покоились свитки, и только когда коридор остался позади, Локлан заговорил снова.

– Он, видите ли знает, что она заговорила! Тэвил! Держись от него подальше. Покажи-ка, что он тебе дал.

Хейзит разжал кулак и сам впервые как следует рассмотрел шнурок. Он был короткий – как раз чтобы в один оборот обвязать запястье – и сплетен из нескольких крашеных нитей. Плетение выглядело настолько замысловато, что, перехлестываясь, нити рождали затейливый узор, похожий на нечитаемую надпись.

Локлан повертел шнурок в руках и вернул Хейзиту.

– Занятная вещица. Помочь повязать?

– Я как-нибудь сам, потом. – Хейзит спрятал шнурок за пазуху. Ему не хотелось, чтобы Локлан подумал, будто он гордится подарком. – Вы думаете, Ниеракт уже пришел?

– Сомневаюсь. Хотя согласен, что несколько минут в подземелье могут показаться вечностью.

Поднявшись на стену, они увидели гонца с заставы Тулли. Покачиваясь от усталости, тот вышел из башни и направился в сторону казарм. Гонцам в замке полагался отдых и кров.

– Похоже, парень просидел весь совет. – Заметил Локлан, машинально приветствуя проходивших мимо стражников с арбалетами. – Натерпелся, бедняга, от моего взбалмошного родителя. А вон, кажется, ты оказался прав. Они, наверное, всю дорогу бегом пробежали.

Локлан имел в виду две фигуры, уже перешедшие мост и миновавшие первые ворота. В спешащей впереди угадывался Олак. За ним, судя по кожаному переднику и загорелому торсу, шагал гончар. Локлан помахал им рукой. Олак оглянулся на спутника, и оба пошли еще быстрее.

– Он даже не дал ему переодеться, – усмехнулся Локлан. – Ну да ничего, хотя Ниеракт и не карлик, здесь мы ему что-нибудь подыщем. Будет смотреться не хуже любого из моих эльгяр .

Хейзит подумал о том, стоит ли, не откладывая, заводить разговор об Исли, которому он при их недавней встрече намекнул на возможность более выгодной работы, чем перевозчика рыбы. Несмотря на тревожные известия из Пограничья и общение со Скелли, Локлан пребывал в хорошем настроении. Собственно, даже на заставе Граки Хейзит не помнил, чтобы Локлан когда-нибудь унывал или выглядел грустным. Он был явно не из тех, что считал наморщенный лоб, сдвинутые брови и хмурый вид признаком ума и высокого положения.

Налетевший порыв ветра донес до них тревожный запах костра. Хейзит поискал глазами его источник, однако вокруг все было безмятежно. Кто бы знал, что сейчас происходит в этих зеленых чащах? Неужели шеважа действительно отважатся выйти из леса и обрушиться на Вайла’тун? Наверное, когда-нибудь это произойдет. Если их соберется так много, как о том судачат в таверне. Хорошо бы к тому времени Вайла’тун стал каменным. Чтобы не повторились события вчерашней ночи. Говорят, шеважа в пять раз больше, чем всех вабонов . Слухи, конечно, ведь никто их не считал. Но кто знает, быть может, на самом деле их больше не в пять, а в десять раз.

– Вижу, вам удалось пройти без лишних проволочек, – сказал Локлан, кивая Олаку и пожимая сильную руку смутившегося Ниеракта. – Даже не запыхались.