Кирилл Шатилов - Многоликий странник

– А о самом Норлане вы что-нибудь слышали, вита Ротрам? – вышел из задумчивости Хейзит. – Давно он сюда повадился? Что-то мне не приходилось видеть его у нас раньше.

– Я некоторое время назад приболел по глупости, а когда выздоровел, он уже тут сидел. Когда же это было? Хм, да пожалуй что вскорости после твоего отъезда. Выходит, давненько. Меня твоя мать тогда тоже просила о нем справки навести. Очень беспокоилась за Веллу. Это она сейчас к парню благосклонна, а поначалу сестричку твою к нему не подпускала, сама норовила обслужить.

– И что вы такое ей рассказали, что она теперь готова его мне в пример ставить?

Ротрам лишний раз заглянул в пустую кружку и призывно поднял руку. Подбежавшую Веллу он удивил тем, что отказался от новой порции, а попросил принести ему чего-нибудь эдакого закусить.

– Мама давеча новое блюдо придумала, – сообщила девушка, строя глазки брату. – Куриные потроха, запеченные прямо в репе. Я еще не пробовала, но многие хвалят.

– Из твоих уст, дитя, даже потроха звучат соблазнительно, но я надеюсь, что не обижу ни тебя, ни Гверну, если воздержусь. Не завалялось ли у вас там пожевать чего-нибудь попроще?

– Есть огуречная каша с мясом поросенка. Есть куриная грудинка, нашпигованная грибами в вашем любимом остром соусе.

– Вот оно! Конечно, грудинку! Тут и думать нечего. Ай, молодец какая! – Последнее замечание относилось уже к самой Велле, которая упорхнула в направлении кухни, чересчур, как показалось Хейзиту, откровенно виляя бедрами. – Пиво без закуски все равно, что… ну да ладно, тебе это пока рановато. Так о чем мы бишь?

– О том, что вам удалось выяснить по этого Норлана? – подсказал Хейзит, уже успевший узнать на заставе продолжение поговорки, но не ставший возражать.

– А все оказалось очень даже просто. Я тебе про Тивана только что рассказывал?

– Рассказывали.

– Ну, так вот это его сын.

– Сын?!

– А что тебя удивляет? У него, говорят, и дочь имеется. – Ротрам пожал плечами, поискал глазами Веллу и продолжал: – А, кажется, понимаю. Ты удивлен, что сын главного мерга ходит с одним желтым лепестком. Не знаю точно, но думаю, что это заслуга Ракли. Он не допускает, чтобы виггеры , а тем более из его ближайшего окружения, а тем более из среды гвардейцев перепрыгивали через звания и становились командирами по праву рода, а не по заслугам и опыту. Собственные его дети, разумеется, другая история, но что до остальных эделей , то для них никаких исключений он не делает.

– А Норлан – эдель ?

– Самый что ни на есть! – Ротрам даже присвистнул, правда, это уже относилось к принесенной Веллой грудинке, из которой на тарелку соблазнительно вытекал красный соус. – Спасибо, дитя! Хоть на склоне зим душу отведу. Мы тут, кстати, о тебе говорим.

– И что вы обо мне такого говорите? – подсела девушка на лавку к брату, делая жест матери, что, мол, помнит о своих обязанностях. – Небось, гостей моих обсуждаете?

– А у тебя уж и свои гости появились? – хмыкнул Хейзит. – С каких таких пор? И почему это, интересно, твои?

– Да потому, что если меня нет, то и они уйдут, вот почему.

– Это она точно говорит, – подтвердил Ротрам. – Я сам наблюдал, как тот же Норлан заглядывал с улицы в дверь, видел, что сестренки твоей след простыл, и поминай, как звали.

– Так вот вы о ком! – стукнула ладошкой по столу Велла. – Вита Ротрам, и вы туда же!

– Так я любя, – расплылся в улыбке торговец.

– Вот посмотрите лучше, что он мне подарил сегодня. – И с этими словами девушка достала из кармашка фартука довольно большой, гладко отшлифованный камень серого цвета со сквозными прозрачными прожилками. Казалось, камень распилен на несколько частей и снова склеен густой древесной смолой, в которой виднелись даже крохотные пузырьки воздуха. – Правда, чудо? – Хейзит попытался рассмотреть камень из своих рук, но девушка не отдала, опасаясь потерять такую красоту навсегда. – Вам нравится, вита Ротрам?

– Забавная штучка, – согласился старик. – Хотел бы я знать, где такую можно найти. Как будто камень, а и не камень вовсе.

Велла с гордостью сунула подарок обратно и продемонстрировала брату розовый язычок.

– Если хотите, я еще раз попробую спросить, откуда он его взял. Но он вряд ли сознается.

Заметив жесты, которая делала ей уже некоторое время мать, Велла покинула призадумавшихся об увиденном собеседников и подошла к барной стойке.

– Шесть кружек унесешь? – деловито спросила Гверна, строго глядя на дочь.

– Кому? – вместо ответа поинтересовалась девушка, ловко подхватывая обе троицы сильными пальцами и поворачиваясь чуть более напряженным, чем обычно, лицом к галдящему на все лады залу.

– Вон у окна новая компания засела. Отдай им пиво, но пока про горячее не спрашивай. Мы с Марой и так зашиваемся. Скорей бы Дит приходил, – услышала за спиной Велла, отправляясь в путь между столиками.

Ей нравилось обслуживать гостей. В детстве – потому что она чувствовала себя взрослой и становилась похожей на любимую матушку, теперь – потому что взамен принесенному пиву и кушаньям получала многозначительные улыбки и внимание зрелых мужчин и тем самым обретала подтверждение тому, о чем всегда мечтала и на что надеялась: она выросла в настоящую красавицу, своей юностью и свежестью способную заставить всех этих бородатых мужиков забывать о домашних неурядицах и сварливых женах. Велла почему-то полагала, что с возрастом все жены становятся сварливыми. Гверна не раз упрекала дочь в излишней наивности и, как могла, объясняла, что мужчины видят в ней вовсе не то, что она предполагает, что их восторженные взгляды и замечания вызваны гораздо более прозаическими причинами, а доверяться им – значит подвергать себя неминуемой опасности. За все свои семнадцать зим жизни, проведенной главным образом в этих стенах, Велла только недавно познакомилась с гостем, против более близкой дружбы с которым мать возражала на удивление недолго. До него у нее был один знакомый, тоже виггер , красивый и сильный, правда, в летах, но о его существовании ни мать, ни брат ничего так и не узнали, поскольку в таверне он вел себя как обыкновенный гуляка, каких пруд пруди, а с Веллой встречался по ночам, чаще всего у реки. Между ними ничего не было, кроме нежных объятий, изредка сопровождаемых поцелуями, но Велла до сих пор не могла без приятной дрожи в коленях вспоминать мускулистые мужские руки и дерзкие слова, которые этот бородатый, бритоголовый детина любил нашептывать ей на ушко. А потом он исчез из ее жизни так же внезапно, как появился, и вот уже почти два года Велла довольствовалась лишь воспоминаниями от тех незабываемых мгновениях.

Сидевшая у окна компания молодых фолдитов встретила появление девушки да еще с шестью тяжеленными, доверху наполненными пенистым пивом кружками сдержанным гулом одобрения.