Кирилл Шатилов - Многоликий странник

– Ты можешь ступать, Олак, – сказал Локлан, вставая с лавки и делая несколько шагов навстречу гостям.

Слуга послушно, хотя и с некоторой неохотой, исчез за дверью.

– Вот те, о ком я тебе говорил, отец, и чьи смелые соображения заставили меня помешать твоему сну, – продолжал Локлан, ободряюще подмигивая Хейзиту. – Ты сам изъявил желание побеседовать с ними, и они явились по твоему зову.

– К чему такие сложные выражения, сын? – раздраженно отмахнулся Ракли, облокачиваясь на подушки и не предлагая гостям сесть, поскольку садиться было не на что. – С Фокданом я имел несчастье встретиться вчера, про Норлана я слышал от его отца с самых пеленок, а подмастерье Хейзит был надеждой и опорой безвременно ушедшего от нас мастера Хокана. Вспоминаешь его, мальчик?

Хейзит не сразу сообразил, что обращаются к нему, но незаметный шлепок Фокдана по ноге привел его в чувства, и он поклонился:

– Да, хевод Ракли. И теперь даже чаще, чем раньше.

– Хорошо. О родителях надо помнить всегда. И стараться поступать так, как поступили бы они. – Ракли встал и подошел к очагу. Подол рубахи скрывал его босые ноги. – Как ты думаешь, твой отец предложил бы то, что, по словам Локлана, предлагаешь ты?

Хейзит безошибочно угадал в вопросе скрытый подвох. Вынужденный отвечать, он решил не юлить, а слушаться внутреннего голоса.

– Думаю, что нет.

– Вот и мне так кажется. – Ракли протянул к огню руки, как будто ему было холодно, хотя в комнате стояла удушливая жара. – Он был честным строителем, знавшим свои силы, и никогда не стал бы предлагать того, чего не смог бы осуществить сам.

– Я могу сделать то, что предлагаю, – окончательно осмелел Хейзит. – И готов это доказать.

Ракли оставил его замечание без ответа и повернулся к Фокдану.

– А ты почему не сказал мне вчера всей правды, виггер ? Разве у тебя не было возможности убедить меня в том, что нужно отозвать наш отряд?

– Была, хелет Ракли, – поклонился в свою очередь Фокдан. – Но я не уверен в том, что это правильное решение даже сейчас.

– Не уверен? – Теперь Хейзит точно знал, что означает выражение «сверкнуть глазами».

– Мне представляется более разумным не отзывать отряд из Пограничья, а усилить его надежными людьми, которые знают, что их ждет в лесу.

– А что их там, по-твоему, ждет? – Ракли прищурился и стал похожим на загнанного в западню волка, сознающего свои силы и выбирающего, на кого из охотников наброситься первым.

– Мы не знаем, в каком состоянии осталась наша застава. Думаю, что на ее месте пепелище. Укрыться там будет негде: ни шеважа , ни нам. Зато без укреплений все пространство, которое она занимала раньше, слишком хорошо простреливается из-за деревьев, так что у шеважа, если они ждут нас в засаде, будет бесспорное преимущество. Мы не знаем наверняка, сколько их. Вероятно, ваши лазутчики докладывают вам более подробные сведения об их перемещениях. Что до меня, то я полагаю, племена шеважа начинают объединяться, чего никогда не было прежде.

– Почему ты делаешь такой вывод? – Ракли отошел от очага и остановился напротив собеседника. Руки он заложил за спину.

– Локлан участвовал в отражении первого штурма. Он видел, как все происходило. Шеважа напали на заставу среди бела дня, открыто. Их внезапность чуть не застала нас врасплох. По прошествию времени я прихожу к мысли, что с их стороны это была разведка боем. Нападавшие знали, что за ними идут более крупные силы.

– И обрекли себя на верную гибель? – Ракли покачал головой и посмотрел на Фокдана с сомнением, которому как будто подвергал все его последующие слова.

Однако тот не смутился и продолжал:

– Именно в этом-то все и дело. Может быть, я неправ, но мне кажется, что если бы их племена по-прежнему действовали разрозненно, как встарь, ни один вождь не обрек бы своих людей, как вы говорите, на верную гибель. Если же власть теперь не у отдельных вождей, а у кого-то одного, он мог бы пожертвовать частью своих сил, чтобы осуществить более важный замысел. Что, как мы теперь, увы, знаем, и произошло. А если судить по тому количеству дикарей, которыми таким образом было пожертвовано, но нетрудно прикинуть, сколько их осталось и рыскает сейчас по Пограничью в поисках наших застав.

Хейзита от всего услышанного пробирал озноб. Фокдан никогда не делился с ним подобными соображениями. Почему? Или, припертый к стенке суровым взглядом Ракли, он сочиняет их на ходу?

– С чего ты взял, что мои лазутчики… – начал Ракли, но остановился. – Хотя ладно, это к делу не относится. Локлан, – повернулся он к стоявшему поодаль сыну. – Та девица, что ты приволок из леса, все еще жива?

– Хотя ты распорядился ее казнить, отец, я подумал…

– Так ты ослушался меня?!

– Да. То есть, нет. Я просто не стал спешить.

Фокдан и Хейзит переглянулись. А они-то всю дорогу до Вайла’туна терялись в догадках о судьбе этой рыжей красотки! Кто бы сомневался, что Ракли не падет жертвой ее прелестей и не изменит себе! Странно, что он так спокойно выслушал признание сына в неповиновении приказу. В душе Хейзит обрадовался. И тому, что у Ракли появился наконец достойный противник, и тому, что девушка по-прежнему жива и ее можно будет когда-нибудь снова увидеть. Если только Ракли не отважится казнить ее собственноручно. Но он, похоже, возмутился лишь для острастки.

– Хорошо. Ты, наверное, прав: убрать ее с глаз долой мы всегда успеем. Не думаю, что завтра к нам пожалуют ее родственники. – Ракли даже позволил себе улыбнуться. Улыбка не предназначалась никому из присутствующих. – Надо бы ее как следует выспросить. Ты говорил, что пробовал с ней пообщаться?

Локлан кивнул, сдерживая радость от своей маленькой победы.

– Пробовал. Но она отказывается открывать рот. Как для еды, так и для разговоров. Только злобно шипит и зубами скрежещет. А потом теряет сознание.

– Значит, сама рано или поздно помрет. – Ракли подобный исход нисколько не трогал. – Где она сейчас, в каркере ?

Он имел в виду одну из замковых башен, служивших временным пристанищем для тех, кто совершил ту или иную провинность. Из нее было только две дороги: в лапы палача или на свободу.

– Не совсем. – Локлан потупился. – Я перевел ее в свой чулан.

В комнате повисла тишина. Стал слышен треск ни о чем не подозревавших дров в очаге. Хейзит понятия не имел, в чем тут подвох, но догадывался, что Ракли готов взорваться, невзирая на присутствие посторонних.

– В чулан? Она тебе что, любимая собака? Думаешь, раз девица да еще смазлива, то чулан – самое безопасное для нее, то есть для тебя, место?

– За время переезда она очень ослабла, а там за ней присмотрят лучше, чем в каркере .

– Ну, еще бы! Может, ты ее еще и в постель к себе уложишь? Вот уж истинно кто-то сказал, что глупость неистребима. – Ракли повалился на подушки и расхохотался.