Кирилл Шатилов - Многоликий странник

– Да уж куда как подозрительные!

– С ними шутки плохи.

– Вы их знаете?

– Нет, но я вспоминаю твоего отца, который считал, что у сверов весь ум ушел в силу.

Дит что-то жевал, а его вздернутый нос словно принюхивался к Хейзиту.

Сзади неслышно подошла Велла. Хейзит почувствовал прикосновение ее руки и невольно поежился от удовольствия.

– Они вернутся?

– Ну, что до меня, то я их больше не приглашал. А ты была бы не против?

– Перестань говорить глупости! – Велла поправила непослушную прядь и стукнула брата кулачком в грудь. – Думаешь, они его найдут?

Хейзит отчетливо уловил сопение Дита. Тот по-прежнему стоял рядом и слушал их разговор.

– Кого найдут? – Хейзит внял внутреннему голосу, а голос этот нашептывал: «Будь осторожнее!». – Они спрашивали про одного арбалетчика, которого я последний раз видел на заставе. С таким же успехом они могли бы спросить, как мне понравился прошлогодний снег.

Велла нахмурилась, однако Хейзит выразительно покосился на Дита, и она промолчала.

Подошла Гверна.

– Похоже, ты так до сих пор и не научился выбирать друзей.

– Мама!

– А что мама? Тебе еще отец об этом говорил. – Гверна вытерла руки о передник. – Ужинать будешь?

– Нет, я сыт. Пироги получились на славу. Особенно с грибами.

– Представляю, как Харлин их жевал, – прыснула Велла.

Хейзит кашлянул. Вероятно, виной тому была удивительная история свитков и события последних дней, но только сейчас ему хотелось подозревать всех и каждого. Подозревать в предательствах, изменах, заговорах и убийствах, завуалированных под несчастные случаи. Кстати, в чем разница между предательством и изменой?

Он машинально задал этот вопрос Диту. Тот фыркнул, вздернул нос еще выше и, пробурчав что-то насчет изменчивых цен на рынке и предателях-лавочниках, поплелся обратно на улицу.

– Я бы не стал при нем откровенничать, – заметил Хейзит и, увидев на лицах обеих женщин изумление, добавил: – И при Маре тоже. Нет, это не глупости, Велла! – поднял он руку, предупреждая возражения, готовые сорваться с уст сестры. – Прошли те времена, когда можно было делиться новостями с мало знакомыми людьми. Правда, думаю, таких времен никогда и не было. Нужно держать язык за зубами и больше думать, – повторил он чужие наставления. – Когда я во всем разберусь, то дам вам знать.

Девушка начала было возмущаться, однако, к удивлению Хейзита, Гверна довольно резко одернула ее и тихо проговорила:

– Не забывай, что здесь таверна, а уши есть даже у стен и столов. А ты, сынок, обещай мне быть осторожнее. Уж больно мне все это не нравится.

Они разошлись, и каждый занялся своим делом. Велла скоро позабыла об этом разговоре, летая между столиками и кокетничая с посетителями, которых сегодня выдалось как-то особенно много. Гверна вернулась за стойку к вящей радости толпящейся перед ней компании: жаждущие холодного пива плотники, судя по болтовне, приступили к ремонту крыши в лавке лекаря и теперь гуляли на полученный задаток. Хейзит отправился в амбар проверять свои драгоценные лиг’бурны . Камни лежали на полках и производили впечатление вполне удавшихся. На всякий случай он сложил их в угол и накрыл невзрачной тряпкой. Только сейчас ему пришло в голову, что завтра их придется каким-то образом доставить в замок. По отдельности они казались легкими, однако не будет же он таскать их по одному. Необходимо заранее подумать о телеге или хотя бы носилках.

– Дит! – окликнул он, в полной уверенности, что тот где-то поблизости.

Никто не ответил.

Хейзит вышел на улицу, и увидел, что темнеющее небо уже пронизали первые звезды.

Мать давно собиралась потратить отложенные деньги на покупку лошади да все никак не решалась. Насколько Хейзит знал, Дит в случае необходимости пользовался услугами извозчиков, для которых перевозка грузов с места на место была основным источником заработка. Большинство из них своих лошадей из-за дороговизны тоже не имели, а брали взаймы из замковых конюшен, чтобы ежедневно отдавать часть выручки специально предназначенным для этого служками, которых в народе так и называли – ана’хабаны , иначе говоря «отбирающие». Вместо общепринятого фра’ниманы , то есть «принимающие». Цены на лошадей прыгали в зависимости от сезона, однако Хейзит не слышал, чтобы кто-нибудь из извозчиков сколотил себе приличное состояние. Зажиточные торговцы и богатые ремесленники лошадей покупали, а те, кто не мог себе этого позволить, старались обходиться собственными силами. Тем не менее, в некоторых случаях, как правило, при больших разовых перевозках, нанимать извозчиков оказывалось выгодно. Если только ты не знаком с владельцем конной повозки, которая именно сейчас ему не нужна. Тогда можно было договориться о какой-нибудь взаимной услуге и обойтись вообще без лишних трат. Жаль, что Исли не собирался появляться раньше, чем дня через два-три. Ну да ничего, Дит что-нибудь обязательно придумает. Куда же он запропастился?

В таверне было шумно и жарко. Хейзиту не хотелось спать, и он решил побродить по округе, подышать свежим воздухом, а заодно придумать что-нибудь насчет завтрашней поездки в замок.

Хорошо бы, конечно, знать заранее, как отнесется к его изобретению Ракли. Это будет зависеть, скорее всего, от того, кто в его натуре преобладает: истинный военачальник, пекущийся о благоденствии своего народа, или расчетливый торговец, знающий всему цену и умеющий преумножать и без того немалые богатства. У вабонов было не принято об этом говорить, однако Хейзит, любивший счет ничуть не меньше, чем чтение, временами прикидывал в уме, сколько силфуров мог получать замок изо дня в день. И всякий раз он сбивался, не зная наверняка, каково на самом деле население Большого Вайла’туна, включая фолдитов и рыбаков. Но цифры, даже если учитывать один только Малый Вайла’тун, получались умопомрачительные. Каждые десять дней в таверну «У Старого Замка» являлся ана’хабан по прозвищу Кислый Токи, получивший его за вечно недовольное выражение на морщинистом лице. Он приходил к ним еще в те времена, когда был жив Хокан. Впоследствии мать жаловалась, что после гибели отца с них стали брать даже больше, чем прежде, когда дела в таверне только-только набирали обороты. Кислый Токи оправдывался тем, что с тех пор слишком многое изменилось, и растущее количество застав Пограничья требует большей поддержки. Нет, разумеется, он вовсе не оправдывался, как бы ни хотелось этого Гверне и ее семейству, а вкрадчиво и терпеливо объяснял, морща лоб и все время словно выискивая что-то в своих многочисленных свитках, где значились вверенные ему плательщики оброка – гафола , начислявшегося еще одним нелюбимым всеми вабонами человеком, имени которого Хейзит не знал. В обиходе его принято было называть просто – Казначей. Казначей ведал делами замка и точно исчислял, кому и сколько следует отдавать силфуров за право беспрепятственно вести торговлю, заниматься ремеслом или, как в их случае, кормить и поить людей. Когда Хейзит вырос и узнал о подобных порядках, он крайне удивился тому, что его родители, такие взрослые и сильные, отдают свои деньги какому-то неказистому человечку, вооруженному одним-единственным кинжалом и тыкающему любому недовольному в нос скрепленные сургучными печатями свитки. Отец тогда поведал ему, что за покой в жизни и делах приходится платить, но это вовсе не страшно, поскольку Кислый Токи забирает только излишки, без которых они запросто могут обойтись. Хейзит отказывался это понимать.