Андрей Логунов - Шизоград. Город абсурда

Птица сплюнула и заскучала. Жижа поднял немного муравьев и погладил их. Они так приятно щекотали волосики на руке, что зверушки стали умиляться.

– Здравствуй, волчок родимый! – поздоровался Жижа, наклонившись перед старым пнём от ели. Тот ему почему-то не отвечал. Он достал из глубокого кармана линейку и на кончик прилепил семена подсолнечника. На вытянутой руке попытался покормить пень, но тот, по всей видимости, был не голоден.

– Кушай волчок, дорогой, не стесняйся, – умолял его Жижа, но тот был непреклонен.

Подходить было опасно. Случалось, что родимые волки, или совсем не родные. Но об этих случаях Жижа знать не мог. Есть вещи, которые некоторые люди делать не могут. Кто-то не умеет есть ложкой и научиться не получается, а кто-то затрудняется освоить переворот на одной ноге. Вот и у Жижи были пробелы в умениях.

Кукушка как раз доделывала последнюю жвачку в пачке, когда на горизонте показалась тень от рефрижератора. Жижа пошел в обратном направлении, оставив линейку с семенами у пня. Семечки могли бы дать всходы, если были бы настоящими, а так просто лежали и отдыхали в ожидании, что пень их примет в своё анонимное общество.

У скамейки рядом с колесом обозрения Жижа встретил двух старушек в разноцветных балахонах, те выдавливали горох с веток и ворчали о приближающемся конце света. Сначала они не обращали внимания, что к ним кто-то подошёл, а потом и вовсе хотели задремать. Жижа стал вслушиваться, новости были срочные и горячие, другие обычно сырые, но, если накрыть крышкой, можно было улучшить эффект.

– Бабушки, дорогие, родные, как из лесу выйти, а то пропаду! Подскажите, если ответ знаете, а нет так, видеть вас мне не захочется, – умилительным тоном, стал напевать Жижа.

Одна старушка, та, что ростом повыше, выронила пачку кефира. Вторая успела подхватить её за локоть и схватиться за зонт. Зонт открылся в нужный момент, и они не промокли под дождем. Сегодня была сухая погода, все пили воду и улыбались.

– Кто здесь? – спросила одна из старушек и прицелилась револьвером в сквер.

Вторая в это время начала делать ей массаж плеч, растирая руки перед каждым нажимом березовым соком.

– Эй вы, ребятишки, подойдите срочно сюда! – закричала эта же старушка, расслабленным после массажа голосом.

Подбежали мужчины, игравшие в домино у пивного ларька. Окружив бабушек в круг, они доиграли партию и приготовились расходиться по документам.

– Посмотрите вокруг, пахнет кем-то ещё? – поинтересовалась вторая старушка, опередив своим вопросом претензии первой.

Мужчины обнялись за плечи, встав один ряд, а самый худой из них сделал фото на память. Когда снимок проявили, бабушки уже уехали кататься на трамвае.

У Жижи затряслись локти. Он был невидим, без запаха и потерян. Выход из леса найти ему не удавалось. Его не увидели ни старушки, ни мужчины игроки. Он вернулся в лес искать путь спасения. Нужно было понять, что с ним произошло. Он залез на дерево и повис на ветке. Долго находиться в таком положении ему не пришлось. Снизу проезжали велосипедисты и одному он сел на шею. Слез он уже на другой ветке, снова повиснув, правда, на этот раз вниз головой. Таким образом, он смог добраться до старой разрушенной хижины местного предпринимателя.

Внутри было сыро. Кто-то забыл выключить телевизор, поэтому Жиже пришлось сделать кофейный аппарат. Звуки леса можно было послушать в электронном виде. Жижа грыз карандаш, запивая краном, и обдумывал план своего спасения. Вблизи доносились звуки рыбаков, которые вылавливали из пруда магнитом старинных монет и проигрывали их в автоматы с подарками.

На прутьях дремала сова. И когда восемь штук единицы были вписаны в листок, Жижа собрал подачки в походный мешок, взвалил его на крышу автомобиля, а сам отправился в поход налегке.

Идти было тяжело и одиноко, под ногами слегка хрустели жареные кабачки, а иголки смешно щекотали большие пальцы ног. Туфли были замшевые и не пропускали солнечные лучи. На ближайшей опушке Жижа остановился, поставил ногу в дупло и сфотографировался в стиле хозяина микрорайона. Фотография, скорее всего, победит в соревнованиях, был уверен фотографирующийся, но до этого дело не дойдёт.

Под деревом он увидел свежий костер. Разводить огонь в лесных массивах парков запрещено клятвами, но этот был не настоящий. Кто-то нарисовал его на картоне и сверкал зеркальцем. Можно было погреться и охладиться. Рядом стояла гитара, и Жижа покрыл её лаком. Кто-то позаботился о заплутавших путниках. Мозаику собирать было не сложно, но некоторые детали он аккуратно сложил в стопочку. Спасение уже можно было почувствовать ладонями. Напившись вдоволь, он связал верёвку из пакетов и свесил её из окна, которое стояло тем же вечером. Свесив устройство вниз через колючки, Жижа крепко ухватил узел и вылез через отверстие. Почва под ногами стабилизировалось. Нужно было идти строго в направлении узла, и Жижа уверенно пополз в ненужном направлении. Раскрывались двери лесных обитателей, чтобы проветрить запах дыма. Сапоги встречались на каждом углу. Жижа выливал из них фильтрованную воду и полз дальше. Иногда по пути попадались наборы юного археолога. Реже наборы юного химика. Жиже приходилось читать инструкции, написанные на земле. Испачкав белый костюм в клей, он не отступал от своей цели. На середине пути ему помогли гусары, закинув его на опушку. Оттуда он увидел запуск старого мотоцикла и расслабился.

На выходе из леса он отряхнул свою сумку и достал проездной билет. Школьники рассматривали рекламу на люке, и ему удалось проскочить незаметно. Но в толпе он вспомнил, что забыл листья. И развернувшись против течения, он снова пошел по направлению к лесу.

– Добрый человек и хороший день, интересуетесь выступлением? – спрашивал музыкант, стоя перед очередной стеной кирпичного дома частного сектора. Звали его Хлопарес, но представляться он не любил, больше любил спрашивать.

Самый некрасивый и финансово успешный сектор, частных построек города, был его финальным обходом. Прощальный тур он объявил три дня после этого, на церемонии собрания жителей малоквартирных построек. И вот теперь несколько дней до этого он решил обойти всех лично и исполнить свои музыкальные произведения вживую. Играл он на барабане, а иногда на скрипке. А сегодня он решил исполнить новые композиции на ложках.

Первые три дома были заброшены. Бывшие работодатели забили окна стеклом, а двери сдали на переработку. Там он спел тихо, без изысков и танцев. А вырученные средства перенаправил в сторону от себя.

Стоя перед первым домом, где могли быть живые существа, он ещё раз постучал в стену головой. Чердак открылся и из него выглянул заросший недельной щетиной мужчина. Подбородок выдавал его происхождение. Происходил он из этого города, поэтому без опасений мог выглядывать, когда ему вздумается, с чердака своего дома.