Владимир Мураев - Оля остается в Арктике

Но для того, чтобы ты все правильно оценил и принял правильное решение, ты должен знать фактические обстоятельства дела и особенно свое фактическое положение. Не зная это, ты можешь сделать очень большую ошибку в жизни, которая повлечет негативные последствия и для тебя, и для меня. Поэтому я хочу тебя спросить: помнишь ли ты, когда сидел в кабинете своего начальника – генерала Михаила Сергеева, ты не заметил в его поведении чего-то необычного, например, его реакции на твое неожиданное решение уйти со службы?

– Да, конечно, – ответил Андрей, – помню. Его поведение было неадекватно нашим с ним дружеским отношениям. Мы с Мишей дружили с самого детства. Были во многих горячих точках, выручали друг друга, иногда рискуя собственной жизнью. Но при подписании моего рапорта на увольнение из армии он вел себя так, как будто бы он не только не сожалел, что мы с ним расстаемся, а даже был этому очень рад. Меня это очень обидело, и я долго думал – где, как и при каких обстоятельствах лопнула нить нашей дружбы.

Я, конечно, не верил, да и сейчас не верю, что его испортили генеральские погоны. Он никогда не был карьеристом и не страдал высокомерием. Когда мы с тобой ехали в Оренбург, я всю дорогу думал о нем и о наших отношениях. Я вспомнил только один случай натянутых с ним отношений. Когда на тренировках под Владивостоком Миша кинул нож на поражение в полковника Малиновского. Но тогда все от него чуть не отвернулись. Однако наши отношения очень быстро наладились, и все прошло, и все было забыто. Но, Катя, какое отношение имеет поведение Миши при моем увольнении к тому, что произошло и происходит здесь между нами?

– Конечно, – ответила Катя, – поведение Миши к тому, что сейчас происходит между нами, не имеет никакого отношения. Но я знаю, что его холодное безразличное отношение к тебе тебя сильно обидело. Но сейчас, когда решается вопрос о нашей с тобой судьбе, я хочу тебе объяснить, в каком положении ты находишься сейчас, чтобы ты принял правильное решение. Останешься ты со мной или нет – это ты должен решить сейчас, зная о том, что ты из армии не уволен. Тебе оформили отпуск на два месяца. За тобой сохраняется должность, звание, центр подготовки диверсантов, уважение начальства, товарищей по службе и погоны генерала. Кроме того – вот тебе пакет, который нам передал гость в вагоне. Здесь деньги. Их хватит тебе на долгие годы. Но я хочу, чтобы ты знал, что я, возможно, беременна. Конечно, если ты останешься со мной и принимаешь меня такую, какая я есть, мы завтра с тобой пойдем в загс и оформим брак. В Москву мы с тобой должны приехать мужем и женой. Это вопрос категорический. Там справим свадьбу в кругу семьи, друзей, товарищей, коллег по работе, службе, соседей. Но потом ты должен будешь уволиться со службы в связи с выходом не пенсию по выслуге лет, с учетом участия в войне и боевых действиях по мотивам интернациональной солидарности в других странах. И мы с тобой улетим в Магадан или в Петропавловск-Камчатский, а оттуда дальше. Так что – выбирай, Андрей: генеральские погоны, продолжать службу и жить в Москве или жить со мной где-нибудь в Заполярье среди белых медведей. Как видишь, Андрей, вопрос по-прежнему болезненный – либо я, либо служба. Если ты выберешь службу, то в Москву мы с тобой поедем в разных вагонах, либо ты поедешь один, а я останусь здесь.

– Катя, а что будет с тобой?

– Значит, на мой категорический вопрос ты пока что не можешь дать категорический ответ. Ты решил еще что-то обдумать, пока я буду рассказывать, что будет со мной. Твой вопрос «Что будет со мной?» фактически и есть твой ответ. Фактически означает, что ты решил меня оставить. Если ты меня оставляешь, то это значит, что тебе безразлично, что будет со мной. Но могу удовлетворить твое любопытство: со мной поедет Славик. Он красивый, мужественный и благородный мужчина. Конечно, он не такой сильный, как ты, но он хорошо знает север, ночью и днем хорошо ориентируется в тундре, может управлять оленями, собаками и прочее. Он человек тундры, я с ним не пропаду. Славик хорошо знает моих родителей и вообще все о нашей семье. Он не будет выдвигать никаких условий. Поэтому он идеально подходит на роль мужа. Правда, мне очень трудно предположить, как на это отреагируют родители, особенно папа. Но в любом случае последнее слово за мной.

– Прости, Катя, вы что, со Славиком уже обсуждали этот вопрос? И потом – Славик по возрасту годится тебе в отцы. И, как мне кажется, чтобы выходить замуж, мужчину нужно любить.

– Начну с последнего: я люблю только тебя. И вышла замуж за тебя. Но если ты решил бросить меня и своего возможного ребенка, то это значит, что ты меня не любишь. Конечно, у тебя есть алиби: ты готов меня бросить, как говорят юристы, «по вновь открывшимся обстоятельствам». Но если человек любит, то он по любым обстоятельствам пройдет, как по тротуару, и не заметит. Любовь преодолевает все. Ты же начал колебаться, столкнувшись с первой же мелочью. Значит, ты меня не любишь.

То, что Славик годится мне в отцы, – это как раз то, что мне нужно. Мне не настолько нужен муж, насколько отец и защитник. И последнее, насчет сговора. За долгие годы Славика я вижу впервые – так же, как и ты. Я разговаривала с ним только в твоем присутствии. Но у женщины такая природа – с первого взгляда знать, что мужчина думает о ней и на что он способен. Кроме того, он не женат, и никогда не был женатым, и я знаю, по какой причине. Я хорошо знаю историю его жизни и любви. Она, можно сказать, трагическая. Все это в совокупности дает мне возможность полагать, что он может на мне жениться. А в случае, если я беременна и рожу, Славик запишет на себя нашего ребенка и, думаю, будет ему хорошим отцом.

Андрея стало коробить чувство ревности, его сердце затрепетало. «Что я делаю, – подумал Андрей, – еще одно мое подобное слово, и Катя скажет: нет! Это будет значит, что в ее сердце появилось отвращение ко мне. Тогда мне придется встать на колени. Но в этом случае Катя окончательно увидит во мне ничтожество. И это будет конец. И правда, все же – какой я негодяй! Из-за какой-то чепухи заставил любимую женщину стоять чуть ли не на коленях и оправдываться передо мной. Она красавица, она принцесса, она чиста, как стеклышко. А я стою и издеваюсь над женщиной, перед которой должен сам стоять на коленях».

Андрей сделал шаг к Кате и сказал:

– Катенька, дорогая, прости, я сначала тебя не понял, я думал – это нравственное, прости, Катя. Мне не нужны ни деньги, ни должности, ни генеральские погоны. Мне нужна только ты – одна-единственная и на всю жизнь.

Катя и Андрей подошли друг к другу, поцеловались и, обнявшись, долго стояли, радуясь тому, что они вернулись друг к другу, что соединились их сердца и чувства. Потом сели на диван, смотрели друг другу в глаза, слегка бились лбами и смеялись над глупостью, которая чуть ли не стояла им счастья и которую чуть не совершили. И так на радостях уснули.