Владимир Сутырин - О том, что остается за кадром

© Владимир Сутырин, 2020

ISBN 978-5-4498-3099-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Тебе, Боря, это знать не нужно».

Так отвечал отец моему брату в юные его годы, когда тот просил рассказать о войне. Брат вырос, окончил университет, стал историком, но распечатать до конца отцовскую память так и не смог.

Тем временем вокруг гремела слава Красной Армии. На площадях воздвигались памятники-танки, к каждой годовщине Победы, кратной пяти, учреждались новые медали, коими щедро завешивались пиджаки ветеранов.

Мы, детвора первого послевоенного десятилетия, воспитывались более на художественных книгах и фильмах о войне, нежели на воспоминаниях живых участников ее. Отец же, глядя кино по телевизору, потом вдруг вставал и уходил, махнув рукой: «А, не так всё было…» – «А как?» – недовольно спрашивал я, отрок, увлеченный кинокартиной. «Вырастешь – узнаешь», – отвечал он.

Отец покинул сей мир в начале 70-х, так и не оставив никаких мемуаров. Уже вырос и я, младший его сын, перевалил за экватор жизни, другие интересы увлекли меня в процессе бытия… Нет, конечно, в общих чертах боевую биографию отца я знал: он начал войну под Ленинградом (у него была медаль за оборону города на Неве), потом – 1-й Украинский и бои в Германии до самой капитуляции врага. Хотя всё вроде выглядело достаточно прозаично – воевал не на подступах к Ленинграду, а за сотни километров от него, на Волховском фронте, да и столицу третьего рейха, как известно, брал не 1-й Украинский, а 1-й Белорусский. Получалось, и гордиться отцу было особо нечем? То ли дело Сталинград, Курская дуга или битва под Москвой, что сейчас чуть что приходят на память как самые яркие победы наши в Великой Отечественной! А тут – будни, если не задворки великих событий… Другие-то его сверстники, только соберутся, такие истории порасскажут: и так они геройствовали, и эдак! Благо и ленточки на их орденских планках об этом свидетельствовали. Отец не стремился стать вровень с ними, вежливо слушая и изредка добавляя какой-то общий штрих к рассказу, дабы не быть в стороне от общего разговора. Правда, многочисленные фронтовые фотоснимки в семейном альбоме всё же не создавали у меня, подростка и свидетеля таких разговоров, впечатления, что- де сам он был на обочине ратных событий сороковых-роковых…

И вот когда ушла на вечный покой моя мать-долгожительница и весь семейный архив естественным образом перекочевал в мое ведение, я заглянул, наконец, в красную папку, в которой были собраны все не распыленные временем свидетельства жизни моих родителей.

Ничего особого в ней не было: какие-то бытовые записи, неиспользованные фото 3х4, обложка от партбилета, вырезка из старой газеты, профсоюзная грамота… Главное, что я увидел – это послужной список отца, составленный его собственной рукой. Это были третья и четвертая страницы типовой формы №4, которую заполняли в прошлые годы при устройстве на работу или оформлении пенсии: слева даты, справа – где работал или служил. И вот из этой рукописной автобиографии отца я узнал более подробно канву его фронтовой судьбы. Оказывается, она более чем разнообразна. Тут и Северо-Западный фронт, и Ленинградский, и Волховский, и Воронежский, 1-й и 2-й Украинские. Куда уж шире! И я сразу вспомнил (это то немногое, что удалось выудить у родителя), что за годы войны отец побывал почти во всех будущих странах народной демократии, кроме разве что кроме южных – Болгарии и Югославии…

Перебирая в задумчивости сохраненные матерью его ордена и медали, я и решил заочно пройти теми фронтовыми дорогами, по которым стучали и хлюпали отцовские сапоги. И если сам он не любил быть предметом внимания, почему и не сорил по делу и без дела фронтовыми сказами, то помощниками мне в этом путешествии спустя три четверти века должны были стать свидетельства его многочисленных товарищей по оружию от рядовых и лейтенантов до генералов и маршалов, сохраненные журналистами и историками, писателями и музейщиками, которые все эти более, чем семьдесят лет недаром ели свой хлеб.

Всё началось с Северо-Западного направления. Именно сюда, в резерв политуправления Ленинградского фронта был прислан выпускник ускоренных курсов Военно-политического училища им. Ленина политрук Алексей Иванович Сутырин.

Училище это находилось в Москве и в него сразу после начала войны были направлены слушатели Ленинских курсов при ЦК ВКП (б) в Ленинграде, где партийные работники среднего звена (а мой отец до войны был секретарем райкома на Дальнем Востоке) получали образование соответствующего профиля и уровня. Война поменяла планы, и будущие управленцы мирного строительства перепрофилировались на строительство военное. Политические органы в армии в условиях начавшейся войны стали той важной подоплекой, которая не позволила дрогнуть войскам в условиях неразберихи и дезорганизации, всегда свойственной стороне, атакованной превосходящими силами.

Сдерживая натиск агрессора, наши войска отступали (но не бежали, побросав оружие!). Отступление – тоже канонический с точки зрения военной науки вид ведения боевых действий, в то время как в тылу идет формирование и средоточие новых сил, которые смогут, во-первых, остановить фронт, а во-вторых, перейти к активной фазе.

На Северо-Западном направлении движение фронта замедлилось осенью, когда войска Ленинградского фронта, что называется, спиной уперлись в предместья северной столицы, и дальнейшее отступление означало бы уже ее сдачу. Посылая маршала К. Е. Ворошилова руководить обороной города на Неве, Верховный главнокомандующий Красной Армии В. И. Сталин поставил ему такую альтернативу: отстоять Ленинград или погибнуть. Третьего варианта не предвиделось…

Немцы, понимая, что в лоб город не взять, решили охватить его вторым кольцом, выйдя на соединение со своими союзниками финнами на реке Свирь восточнее Ладожского озера. Для того, чтобы это удалось, агрессору надо было перерезать железнодорожное сообщение между Тихвином и Волховом, по которому шло снабжение осажденного города. Здесь для наших сложилась та же патовая ситуация, в которой пятиться больше было нельзя: или пан, или пропал…

Это положение на октябрь 1941 г., когда на Западном направлении немцы приблизились и к Москве. По сути – самый критический момент Великой Отечественной.

Вот тогда нашими штабистами и была разработана операция по ликвидации вражеского Тихвинского выступа силами Северо-Западного, Ленинградского фронтов и двух отдельных армий, которыми руководил представитель Ставки Верховного главнокомандования генерал армии К. А. Мерецков, недавний начальник генштаба РККА. Первый удар состоялся 11 ноября 1941 г. Запланированного успеха он не принес, но немцы все же прекратили продвижение и перешли к обороне.