Станислав Гимадеев - Шпион

В паре метров, прямо на траве в своей неизменной униформе развалился Дима. Это был личный водитель Комова Первого, которого тот сделал телохранителем-надзирателем за Вторым в дни своего «отсутствия». Дима очень напоминал Санчо своей шкафообразностью. Их на какой-то одной фабрике лепят, не иначе. Но чем-то они неуловимо отличались. Уж не знаю, как там у Димы с интеллектом – за два дня мне с ним пообщаться не довелось.

Бершин сделал Диме знак, и тот одобрительно кивнул. Уткнулся в мобильник, играл, шкафина, в игрушки. Вот работенка, блин.

Заслышав шаги, Комов обернулся, облокотившись о массивную каменную ограду. Мы с Бершиным вошли под своды беседки.

Конечно, с виду это был все тот же Комов, но стопудово в чем-то другой. Я даже не сразу понял – в чем. Небритое, унылое лицо, всклокоченные волосы. Одет в домашнюю одежду: шорты, футболка, шлепанцы. Но это были внешние признаки, а настоящие отличия сквозили откуда-то изнутри.

– Доброе утро, – сказал Бершин.

– С чем пожаловали? – спросил Комов Второй, осматривая меня настороженно.

– Игорь, – сказал я. – Михалев. Вы меня помните?

– Игорь… Михалев… – как-то безразлично повторил Комов Второй.

Голос у него был тихий и грустный, не в пример Первому. У того в голосе аж струны звенели. Неужели такое возможно?

Бершин зыркнул на меня, и я поспешно протянул Комову Второму руку. Тот вяло ее пожал, и я чуть задержал его ладонь в своей, разглядывая шрам на пальце. Мазафака, и правда тот же человек! Последние надежды растаяли как масло на сковороде.

Раздался возглас Димы «Э, э!», он вскочил с травы и скакнул к нам.

– Никаких касаний! – грозно крикнул он. – Александр Ильич, что за дела?

Комов Второй виновато выдернул руку и съежился. Снова посмотрел на меня с интересом, но поймав мой взгляд, отвернулся. Придвинул вазу с черешней и стал есть ягоды, упершись взглядом в полированную столешницу.

– Дима, все в порядке, – сказал Бершин. – Это же Игорь, двоюродный племянник Александра Ильича. Я тебе говорил.

– И что? Племянникам, что, можно? – Дима подобрался, расправил на поясе куртку и стряхнул травинки с живота. – У меня инструкции. Начальство не предупреждало.

– Ладно, ладно, – Бершин похлопал его по плечу. – Разберемся с твоими инструкциями. Отойдем, поговорим.

– Не могу, – буркнул Дима. – Знаете же.

Он был под два метра, лет ему было как мне. Я понял его отличие от Санчо: Дима был накачан как-то цивилизованно. Санчо, тот просто был лысый деревенский шкаф, а Дима – шкаф городской, ухоженный, из дорогого дерева. С нормальной прической, без этой братковщины девяностых. На поясе у Димы виднелась кобура и наручники. Жестко у них тут все-таки с этим карантином, с арестом домашним, с инструкциями… М-да, Второму не позавидуешь.

Бершин почесал затылок и обратился к притихшему Комову Второму.

– Игорь работу в Москве ищет. Гостиница не по карману. Александр Ильич любезно разрешил ему пожить с недельку у нас. И вам не скучно будет. Надеюсь, вы не против.

– Очень смешно, – отозвался Комов Второй. – Будто меня здесь спрашивают.

Он демонстративно выплюнул косточку далеко в траву. Тогда я понял: из него таки перла обреченность. Обреченность пленника, который тупо ждет расстрела. Квест обещал быть занятным.

– Александр Ильич, – сказал я, – так вы меня помните?

Комов Второй пристально посмотрел на меня и пожал плечами.

– Садитесь, Игорь, – сказал он задумчиво. – Кушайте черешню.

Я с готовностью сел, взял ягоду из вазы, бросил в рот. Показал Бершину взглядом: мол, вали отсюда, оставь нас.

– Ну… – кашлянул Бершин. – Не буду вам мешать, родственники. Игорь… звони, если что.

Он ушел вразвалочку, насвистывая какой-то мотивчик.

Я заметил на столе возле вазы блокнот формата А4 и горсть карандашей. На листе виднелся свежий набросок особняка.

– Не знал, что вы рисуете, – сказал я.

– Как Люда? – спросил Комов Второй, как мне показалось, равнодушно.

– Все отлично. Привет вам передает.

Комов Второй выплюнул в траву еще одну косточку.

– Это сколько ж лет прошло?

– Семнадцать, – сказал я. – А я вас помню. Я тогда только в школу пошел.

– Неужели? – Он вскинул бровь. – Ну дела… Дима, – позвал он. – А как бы нам изладить бутылочку коньячку? За встречу с племянником?

Дима посмотрел на него укоризненно и покачал головой.

– Прекратите, а? – буркнул он. – Как ребенок. Все знаете и придуриваетесь.

– Ну правила могут меняться, – не унимался Комов Второй. – Инструкции твои поганые… А что такого, если разок с племянником?

– Не я вам пить запретил. Ко мне какие претензии?

– Дима, – сказал я. – А в виде исключения?

– Вот завтра начальство разрешит – ради бога.

Комов Второй обреченно махнул на него рукой, закинул в рот горсть черешен. Шумно прожевал.

– Да и нельзя начальству коньяк, – пояснил мне Дима. – Голова у него болит потом. Не любит он коньяк.

– А я люблю, – вздохнул Комов Второй. – Слушай, Дима, а черешни ему можно? Или пронесет с утра?

Дима на секунду замер, просчитывая риски. Но, видимо, ничего насчет черешни в своих инструкциях не обнаружил и лишь недовольно отмахнулся.

– На обед скоро, – буркнул он, посмотрев на часы. – Не наедайтесь тут.

Комов Второй выстрелил в него косточкой, промахнулся. Выстрелил другой. Дима фыркнул и смиренно сделал шаг назад.

– Далеко не уходи. Сколько там метров по инструкции? – съязвил Комов Второй, но вышло это у него уныло.

Дима покачал головой, потерял интерес к происходящему и уткнулся в телефон. Надо было брать инициативу в свои руки. Клеить разговор, типа.

– Александр Ильич, как вы вообще? – спросил я, изображая заботливого племянника. – Чем занимаетесь?

– А вы не видите? – грустно усмехнулся Комов Второй. – Я – узник Бастилии. Занимаюсь отбыванием срока.

– Не понимаю… А что произошло?

Он молчал, хмурился, водил глазами по сторонам.

– А ЭТОТ вам ничего не сказал?

– Кто?

– Вы когда приехали?

– Сегодня утром. Вадим меня сразу – сюда.

– Странно, – сказал Комов Второй. – Вы лучше о себе расскажите, Игорь. Чем Люда живет и вообще.

Я решил ему подыграть, надо же было растапливать лед недоверия.

– У мамы все пучком, – сказал я. – Знаете, я нечасто у нее бываю. Я ж в Твери живу…

И «племянник» стал гнать ему всю эту лабуду про поселок под Тверью, про протекшую по весне у мамы крышу и ремонт кровли, про неурожай огурцов и клубники, про рождение близнецов у тети Веры и отстойные цены на электричку, про полный шлак с работой в области… Может даже, я увлекся и чутка приврал. Ну, не помню я все детали легенды, каюсь. Но Комов-то все равно этого фуфла всего не знает, столько лет на родине не был…

Он слушал меня рассеянно, зыркал по сторонам, ел черешню и сплевывал косточки в кулак. Когда я добрался до истории, как покидал родное, ни разу не дворянское гнездо и искал хату в городе, Комов Второй вдруг перебил: