Ирина Вендтланд - Сны ветра. Стихия. Том 2

– Все правильно, но как?! Я понимаю, интуиция или во сне приснилось, но как ты узнал, где и когда?

– «Когда» – приснилось. А с «где» возникли проблемы: я колебался между Домодедово и Шереметьево – пришлось кидать монетку.

– Шутишь?

– Разумеется. Ну, пойдем?

– Конечно, пошли! Но, Ромка, как ты понял, что меня надо встречать?!

– У тебя такая плохая память, что ты не только орфографию забыла, но и не помнишь, как сама просила тебя встретить?

– Чего?

Вместо ответа Роман, покопавшись в телефоне, показывает подруге сообщение. Девушка замирает, глядя на экран.

– Я этого не отправляла! – наконец, говорит она. – Ром, я вообще не пользуюсь мессенджерами, у меня ни одного не установлено. У меня телефоны ломаются так часто, что я не загружаю их ни чем лишним. А это… Да ты посмотри! Здесь вместо «помоги» написано «па моги», а вместо «встреть» – «врстеть». Как ты вообще понял?

– Ну, да, так скажем, стиль меня удивил. Но моей сестре четырнадцать, и к подобным перлам я привык. Я подумал, что ты слегка приняла на грудь жидкости для снятия стресса. Нет?

– Нет! Я не пила, не писала тебе ничего и мессенджерами я не пользуюсь!

– Значит, я должен был тебя встретить, и меня направили к тебе. А что у тебя случилось, что тебе понадобилась помощь? Неужели те сектанты тебя и здесь нашли?

– Н-нет, тут другое… Мне, правда, нужна была помощь. Видишь ли, я забыла дома и деньги, и карты.

Роман от души рассмеялся, услышав такое. Разумеется, положение у Венеры незавидное, но его смех является, своего рода, разрядкой для него самого. С момента получения странного сообщения от подруги он только и представлял, как они будут уносить ноги от безумных сектантов. Рома никогда не искал приключений, поэтому, узнав истинную причину Венериных неприятностей, испытал огромное облегчение.

– Двадцать первый век! Люди расплачиваются часами, браслетами и телефонами. Ты вообще в курсе, что так можно? – произносит он с улыбкой.

– Я же тебе говорю, не выдерживает меня электроника! Фитнес-браслет сдох за месяц, телефонов хватает месяца на три.

– Не обижайся, я к слову это сказал. У меня тоже постоянно все ломается. Так что я, как никто, тебя понимаю.

– Ты меня повезешь в Тулу?

– А ты не хочешь?

– Ну, я…

– Вер, – перебивает ее Левицкий, – мне сейчас почти все равно куда ехать: с одной стороны, я не против вернуться в Тулу, но с другой, я хотел бы побывать дома и увидеться с родными. Так что все зависит от тебя.

– Тогда домой!

– Отлично! Пошли!

Венера молча кивает, улыбается и следует за своим другом. Роман подводит ее к новенькому темно-синему седану. Лерснер, как сторонница пешего туризма, с предубеждением относится к чемоданам, поэтому во всех поездках ее, как верный спутник, сопровождает большой туристический рюкзак. Положив его в багажник, девушка занимает место на переднем сидении. Машина быстро покидает территорию аэропорта и встраивается в монотонный поток автомобилей на транспортном кольце.

– Ром, что это за «Седьмая Атлантида»? – спрашивает она после долгого молчания. – Саня прислал мне ссылку на их сайт, но мне как-то не хочется по ней проходить.

– И не ходи. Там нет ничего интересного. А вот интересно то, что мы никак не можем понять, что это за организация, кто за ней стоит, и чем мы им помешали. По слухам, достоверность которых ты сама знаешь на каком уровне, они зачем-то на нас охотятся, и даже вроде бы кого-то довели до самоубийства.

– Серьезно?!

– Вера, я не знаю, я передал тебе то, что слышал сам. Кем бы они ни были, а встречаться с ними мне бы не хотелось.

Дорога – привычная и однообразная, не вызывающая никаких эмоций, кроме тоски. По обе стороны от асфальтного полотна лежит грязный весенний снег. Кое-где над равнинами кружат ястребы, высматривая мышей. Друзья брезгуют питаться в придорожных забегаловках и сетевых кафе, которые так и манят своей рекламой. Их придирчивость в еде приводит к чувству голода, которое ощутимо портит настроение обоим.

Родной город встречает их промозглым ветром и низкими серыми тучами, роняющими на землю редкие капли дождя.

– А как вообще тебя занесло в Тулу? – спрашивает девушка, глядя в окно.

– Бизнес, Верочка. Филиал мы открываем. Я теперь до июня там за главного, – обреченно вздохнув, отвечает молодой человек.

– Что-то ты не рад.

– Да, блин, не мое это! Кому вообще может быть интересно руководство ЧОПом?

– Ой, не заливай! Нет ничего такого ужасного в твоей работе, нытик.

– Бессердечная ты.

– Реальность жестока, а я реалистка.

Тем временем они добираются до места своего назначения – четырнадцатиэтажного дома, где живет тетка Венеры. Роман останавливает машину у подъезда.

– Я оплачу тебе бензин. На днях перекину на карту, хорошо? – говорит девушка, решив хоть как-то отблагодарить его за заботу.

– Вер, ты хочешь меня обидеть? Я ни копейки от тебя не приму.

– Но ты же целый день из-за меня потерял!

– Целый день я не потерял, а провел с подругой, которую давно не видел. Ясно?

– Ясно, – улыбается девушка. – Спасибо, друг.

– Пожалуйста! – произносит молодой человек и открывает багажник. – Обращайся! Будет скучно – приезжай ко мне.

– Посмотрим. Пока!

– Счастливо!

Простившись, Венера забирает свои вещи и скрывается за дверью подъезда. Долгий, безумный день подходит к концу. После безрезультатной попытки вызвать лифт, Лерснер поднимается на шестой этаж по лестнице и звонит в знакомую дверь теткиной квартиры.

– GutenTag, Mari’ 1 1 Добрый день, Мари. (нем.) .У вас опять лифт не работает? – задыхаясь, обращается она к эффектной брюнетке, открывшей дверь.

– Wie immer, – очень надменно отвечает дама, одновременно жестом приглашая племянницу войти. – Hast du Deutsch schon vergessen? 2 2 Как всегда. Ты уже забыла немецкий? (нем.)

Тетя Венеры очень непростой человек. Она жеманная, высокомерная, своенравная. При всем этом в свои сорок шесть женщина выглядит великолепно. Дело даже не в ежедневных посещениях салона красоты, которым она владеет вместе с Венерой, не в безупречной фигуре, поддерживаемой строжайшей диетой, а в ее самоощущении или, вернее даже, в выбранном ею образе. Марина Генриховна всегда считала себя уникальной. Иногда кажется, что она живет не в своем времени. Ей куда больше подошла бы Викторианская Англия, где она стала бы уважаемой и очень чопорной леди. Так она и воспринимает себя – как леди из старых романов. Конечно, таким самомнением она отталкивает от себя многих достойных людей, но это только повышает планку ее самооценки. В какой-то момент она стала требовать от всех родственников говорить с ней только по-немецки или, по крайней мере, не смешивать русские и немецкие фразы в «лингвистическую кашу», как она выражается. В результате родственники, оставшиеся в России, свели общение с ней к минимуму. Именно с подачи Марины Генриховны ее племянницу назвали редким именем Венера. Своих детей у Марины Генриховны нет, поэтому к Венере она всегда относилась как к родной дочери. Решив открыть собственный салон красоты, она, не задумываясь, сделала ее совладелицей.