Хелег Харт - Необратимые искажения

Бессмертие оказалось штукой весёлой. Оно было козырем, который бил любую карту противника. Нет, Гвин понимал, что его живучесть имеет пределы, но при должной осторожности её с лихвой хватало на то, чтобы побеждать даже самых страшных тварей. Быть неубиваемым чудовищем оказалось не так уж плохо, а местами даже полезно.

Но точно не в ситуации, когда ты лежишь под завалом и не можешь пошевелиться.

Гвин даже не потерял сознание, когда его накрыло лавиной. Снег в считанные минуты проморозил одежду, поэтому холод вскоре убил все телесные ощущения кроме ломоты. Голод всё крепчал, разливался повсюду; его волны стократно умножали удушье и онемение. Хотелось выть, но тяжесть снежной массы не давала даже вдохнуть. Обездвиженный в ледяной темноте, кантернец медленно сходил с ума.

Время словно замёрзло вместе с ним. Где-то снаружи, в нескольких саженях, жизнь продолжалась, но в тесной снежной могиле были только холод и боль. Сначала Гвин на всех известных языках проклинал того, кто сорвал ему охоту. Спустя какое-то время он мог думать только о том, что хочет умереть. Казалось, он лежит так уже вечность, но Гвин понимал, что это не так – ведь снег должен был растаять по весне. Вопрос – сможет ли он вынести эту пытку до того времени?

Потом Голод стал ещё сильнее, и Тварь милосердно вытеснила Гвина из сознания. Он продолжал чувствовать, но больше не осознавал себя. В этом было его преимущество – человеческий разум способен выдерживать боль только до определённого порога, после чего просто сворачивается в комочек и перестаёт воспринимать что бы то ни было. А вот у Бестии такой лазейки не было.

Она страдала с каждым часом всё сильнее – ей не требовался ни воздух, ни свет, но позарез нужна была еда . Намертво прикованной к треклятому мешку с потрохами, Твари оставалось только терпеть и ждать, пока Бездна поглотит её.

И та наступала.

Безликая, бездонная, бесформенная – наступала.

Вгрызалась.

Заглядывала внутрь того, у кого нет глаз.

Терзала демона, который вынужден был её кормить.

Ей всегда недостаточно. Всегда нужно ещё

Поэтому она не убивает – лишь медленно пытает своего раба, своего пса, заставляя его искать любые способы хотя бы на время откупиться от жестокой хозяйки. Ведь убежать от неё невозможно. Как бы ты ни был страшен, каких бы чудовищ ни пожирал – она страшнее. И если она захочет, ты пожрёшь себя сам, лишь бы доставить ей мимолётное удовлетворение.

В какой-то миг демон так озверел от боли, что едва не выскочил из собственной шкуры. Гвин не запомнил как, но Тварь выбралась из-под завала. Она пробежала мимо окоченевшего трупа химеры и буквально взлетела по отвесному склону ущелья, а потом начала убивать.

Первым ей попался горный козёл. Затем медведица с медвежонком, спящие в берлоге. Следом – голодный волколак, на свою беду тоже вышедший на охоту. Всего этого было слишком мало, чтобы наесться – Голод немного уменьшился, но и только. Поэтому, побегав так какое-то время, Тварь покинула горы и вышла на дорогу, вьющуюся меж холмов. Гвин к тому времени уже вышел из комы и худо-бедно соображал, так что при виде первого же человека увёл Бестию в сторону – скорее подсознательно, чем намеренно.

Но демон всё ещё жестоко страдал от Голода, поэтому продолжил истреблять зверьё – словно надеялся наесться крошками со стола. Дважды темнело, дважды занимался рассвет, а бешеная Тварь всё носилась в глуши, распугивая всё живое.

Потом её вынесло на окраину деревни. И снова Гвин направил демона в обход; там-то, недалеко от охотничьей избушки, они оба и почуяли еду

Пахло очень вкусно, но направление угадывалось с трудом: нюх настолько обострился, что нужный энергетический след тонул в сотнях других. Тварь аккуратно двинулась вперёд, непрестанно принюхиваясь. Так она вышла на старую, явно заброшенную тропу, по которой добралась до спрятавшихся меж крутобоких склонов древних развалин. Вокруг них по какой-то причине совершенно ничего не росло.

Здесь пахло сильнее. След точно вёл к руинам, а потом под них. На подходе на Гвина решила напасть стайка гарпий – совершенно напрасно, разумеется. Наскоро перекусив ими, он вошёл в некогда большой замок и довольно долго искал спуск в подземелья среди обрушенных стен. За это время погода сильно испортилась и началась нешуточная вьюга; по счастью, заваленный снегом проход обнаружился в одном из залов главного здания.

Внизу, конечно, было очень темно, но кому это мешало? Гвин явственно ощущал сидящую впереди химеру – сильную, даже сильнее предыдущей. Только та была как тугой комок мощи, а эта напоминала широкую сеть из сотни тонких, но очень прочных нитей.

Снова пришлось сдерживать нетерпение и боль, но упустить ещё и эту добычу было просто немыслимо. Гвин шёл коридорами, в которых веками не было ни души, безошибочно выбирая повороты и не глядя переступая через лежащий на полу мусор. Впрочем, подземелье оказалось не очень-то большим – спустя всего пару минут кантернец уже вышел на химеру.

Она заняла почти весь зал. Бесформенная масса, облепившая стены и потолок, при этом владеющая неким подобием сознания. Она проникла тонкими усиками сквозь кладку, забросила их так далеко, как только смогла, и пила соки земли. Как и всякая химера, она считала всё, до чего может дотянуться, едой. Поэтому вокруг развалин и не было ни растительности, ни живности – всё до капли вытягивал засевший под землёй выродок.

Не похоже было, что химера приспособилась к обороне – в выживании она полагалась на свой размер, свою разветвлённость: даже если кто-то выжжет основную массу, скопившуюся в подземелье, оставшиеся в земле побеги потом срастутся вновь. Убить её можно было бы лишь перекопав всю округу и уничтожив каждый мерзкий усик…

Или, если ты – Гвин, можешь просто выпить её досуха, как она поступает с живительной силой земли.

Это кантернец и собирался сделать, когда из темноты вдруг вынырнул знакомый магический огонёк. Он выпорхнул на середину помещения и завис, охватив лучами одного жуткого монстра и одну не очень симпатичную, но очень вкусную химеру.

– Ну уж дудки! – крикнул Гвин голосом Бестии и кинулся на добычу.

Он ясно почувствовал незнакомца, который совсем недавно отправил его под завал, но важнее было утолить Голод, поэтому разборки с чужаком решил оставить на потом. Перед ним маячило место, где клубком переплетались все энергетические нити, составлявшие сущность выродка; туда он и ударил.

Рука по локоть погрузилась в вязкое месиво, ухватилась когтями за «начинку» и одним движением вырвала её с корнем. Химера беззвучно завопила от боли, но и не подумала подыхать: её сущность хлынула в разные стороны, надеясь спастись на периферии, в подземной сети отростков. И всё же химера ослабла достаточно, чтобы её можно было сожрать.