Олег Ёлшин - Сорняки

– И с клюквой. С клюковкой – сладкой, густой, кисленькой. Хочешь? Так, чтобы пробрало до мозгов. Кстати, я скоро освобожусь.

Он уставился на ее улыбающийся шлем, перевел взгляд ниже, где под короткой кофточкой при каждом сладостном вздохе томно вздымалось ее желание, вернее два желания. Они были упругими, были напряжены и откровенны. Они настойчиво просились наружу, требуя внимания, ласки и тепла.

Клюква была из стариков. Было ей около двадцати девяти. Совсем старуха! Но ничто человеческое ей не чуждо! – подумал он. В начале Эры Сокращения она была одной из самых старших. Значит, была опытнее его на добрый десяток лет. Но, несмотря на преклонный возраст, выглядела классно. Иногда он проводил с ней время, хотя вокруг было полно молоденьких девиц. Ничего не скажешь, Клюква была супер – и она не раз доказывала это. Но сейчас…

– Клюква, сегодня я тебя не хочу, – честно признался он.

Она совсем не обиделась и произнесла:

– Тогда с беконом?

– С ним. И плесни мне.

– Конечно.

Клюква поднесла к его шлему аппаратик, на котором набрала заказ. Тот мигнул крошечной лампочкой, а в уголке экрана появилась списанная сумма коинов. Ничтожная сумма, по-сравнению с той, которая оставалась у него на счете.

Потом Стайер тупо наблюдал за тем, как Клюква готовит ему ужин. Она достала канистру, откуда в стакан плеснула прозрачной жидкости, капнула из одной бутылочки зеленого, из другой красного, понюхала, разбавила водой, наконец, все взболтала и поднесла к столу. Клюква знала его вкус – он не любил крепкого, стараясь не терять головы. Затем она подошла к шкафу, достав банку с надписью «Еда», из которой в миску плюхнула желеобразную серую массу. Количество было приличным – Клюква не пожадничала – бургер получится зачетным. Посыпала коричневой добавкой, добавила что-то еще. Что, он не знал – но в своем деле Клюква была мастерица. (Впрочем, не только в этом.) Миксером все перемешала и направилась к принтеру, откуда через пару минут явился горячий огромный ароматный бутерброд. Но есть не хотелось…

Мочалка возникла неожиданно. Была она чем-то встревожена, вела себя странно, даже вызывающе. Впрочем, к ее выкрутасам он давно привык. Была она его постоянной девчонкой уже почти два месяца. Срок невероятный, но он не возражал. С ней не было скучно. Веселая она была. Немного дикая, но ему нравилась. А сейчас какая-то тень застыла на ее лице.

– Закажи мне пару бутербродов, – нагло произнесла девушка и подозвала Клюкву. Та приняла заказ, Мочалка кивнула Стайеру:

– Заплати!

И никакой радости во взгляде, гордости за своего парня. Вся сеть его поздравляет – этой все равно!

– А сама? – спросил он.

– Я на мели.

Клюква вопросительно посмотрела на Стайера, тогда он снисходительно кивнул, позволив списать со своего счета жалкую мелочь. Когда та отошла, Мочалка зло произнесла:

– У меня залет.

– Да ну? – раньше ему с этим встречаться не приходилось. Что-то об этом слышал, но толком ничего не знал. Единственное, что ему было известно – такое случается редко. Еще говорили, что это опасно, и как сейчас себя вести с ней, он не понимал. И чего лезет со своими проблемами? – вдруг подумал Стайер. – Не до нее.

– Врешь? – только и произнес он.

– Без дураков, – ответила она. – Поговорила со старухами. Сказали, что такое бывает. Редко, но случается.

– И что?

– Боюсь.

– Слышал – нужно сделать простую вещь…

– Мне сказали. Дали адрес, – нервно перебила она.

– Что сказали?

– Сдать эмбрион.

– Так сдай и дело с концом.

– Боюсь.

– Дура. Говорят, там еще приплатят.

Об этом он тоже где-то слышал, но что такое этот эмбрион – не представлял. Да и зачем мужчине забивать голову всякой ерундой?

– Говорят, – нервно ответила она.

– Ну вот.

– Все равно боюсь.

– Когда это нужно делать? – спросил он, сам не зная зачем.

– Вчера! Чем раньше – тем лучше!

– Так иди!

– Не могу, – и Мочалка заревела.

Он терпеть не мог девичьих слез. И жалости не терпел ни к себе, ни к кому другому, поэтому не знал, как реагировать. И к Чужому он жалости не терпел. Не понимал – что с ним сегодня случилось! – вспомнил он, и зло посмотрел на Мочалку. Она уже начинала его раздражать.

– Загнешься – ты этого хочешь? От такого копыта отбрасывают, – спокойно произнес он. Мочалка перестала плакать, застыла. Вдруг вскочила и затараторила:

– Да! Ты прав! Нужно идти?! Когда?

– Вчера! – засмеялся он.

– Конечно! Прямо сейчас. Мне дали адрес – там сидят круглые сутки.

– Все будет путем, – с облегчением вымолвил Стайер.

– Бутерброды, – у столика появилась Клюква. В руке она держала тарелку с едой.

– Не хочу. Не сейчас, – отмахнулась Мочалка. Но подумав, добавила: – Заверни с собой.

– Хорошо, – и Клюква удалилась.

Мочалка подождала, пока та вернется, взяла бутерброды, хотела уже идти, вдруг спросила:

– Случайно не знаешь, что такое этот эмбрион?

– Нет, – честно признался он. – Дрянь какая-то. Нужно просто от нее избавиться и все.

– Вот и я не знаю.

– Какая разница? – равнодушно вымолвил он.

– Ты прав, разницы никакой, ушла.

Стайер сидел за столиком долго. Иногда отпивал небольшой глоток, закусывал бургером, который никак не кончался, и не понимал, что с ним. Радости не было. Он отлично прошел сложный маршрут, опередил всех, избавил город от Чужака. И вспомнил надпись, светящуюся большими жирными буквами на экране: «Осторожно. Появился новый Чужой. Необходимо начать игру и уничтожить. Ставка… коинов». Чужого он догнал, сделал это мастерски, в конце концов, заработал кучу коинов, но что-то было не так. Он выполнил инструкцию, не нарушил ни одно из правил. Тогда в чем дело? Что-то свербит… Те прежние не задавали вопросов. Просто убегали, он их догонял. В конце игры всегда было ощущение победы, превосходства над врагом… Глаза! Он видел их в эту минуту. Словно, это была не игра. И человек тот не был монстром, которого требовалось уничтожить. И кровь у него была настоящей. А Мезонка? Без шлема она казалась совсем ребенком. Но вспомнив, как она проломила парню череп, подумал: – Почему, чем они мельче, тем злее? Почему девицы ведут себя в играх куда круче парней? Интересно, смог бы он вот так – арматурой по голове?! Может и нет. Без шлема точно нет…

Пока еще не стемнело, ноги сами привели его в то место. Зачем пришел сюда, не понимал, теперь стоял и озирался. Здесь он спрыгнул со второго этажа. Здесь сидел Чужой. Стайер не понимал, что ищет. Вот кирпич, которым Чужой в него бросил в первый раз. Огромный булыжник равнодушно лежал на земле. Что дальше? Он зачем-то стащил с головы шлем. «Немедленно наденьте шлем!» – скомандовал тот. Стайер его не послушал, продолжая оглядываться. Без шлема все смотрелось по-другому. Вот кровь на бетонной балке, о которую Чужой споткнулся в последний раз, прежде чем ему проломили череп. (В шлеме этого бы он не заметил.) Она стекла с бетонной балки на землю, образовав лужицу. Стайер внимательно осматривал место, словно хотел что-то понять. Зачем он сюда притащился?! Это была просто игра, где Чужой был нарисованным монстром, которого по правилам нужно было уничтожить. (Что он и сделал!) Но, бурое пятно говорило об обратном. И парень замер, тупо уставившись прямо перед собой: