Андрей Щупов - НА КРЮЧКЕ

Охнув, Дмитрий рванулся – руками, ногами, всем телом. Увы, ничего из этой затеи не вышло. Тело стискивал надежный капкан. Тем не менее, каждая секунда работала против пленника. Хороший цемент схватывается быстро. Даже несмотря на слякотную погоду. На все про все хватит, пожалуй, и полутора часов. Ну, а сколько прошло времени с момента приготовления раствора, Дмитрий не имел ни малейшего представления.

Он вновь напрягся, почти зарычал – что было сил напряг мышцы. Еще пара изнуряющих рывков, и что-то явственно треснуло – то ли в спине, то ли в бетонной заливке. С пробудившейся надеждой Харитонов увидел, как кисти рук немного приподнялись над цементной загустевшей кашей. Значит, был еще шанс! Был черт подери!..

Очередная попытка оказалась более удачной. Отчаяние придало силы, и с мучительным стоном Дмитрию удалось подтянуть к груди ноги. Бетон, с треском и нехотя выпускал свою жертву. Продолжая яростно извиваться, Дмитрий выбирался из густой трясины, сантиметр за сантиметром высвобождая тело из цементного плена.

– Твари! Черта лысого я вам дамся!..

Ругаясь на чем свет стоит, он сумел наконец сесть, локтями оперся о железные края бадьи. В несколько рывков – словно больной расшатанный зуб – выдернул тело из раствора. Звучно расползлась ткань рвущейся рубахи, – добрых «полспины» осталось в бадье. Но главное было сделано, он выбрался из раствора. Значит, и впрямь прошло не столь уж много времени. Еще бы минут десять-пятнадцать – и каюк…

Дмитрий приподнял затекшие руки. Они по-прежнему были связаны, но перетереть веревку о жестяной край бадьи оказалось не столь сложно. Заодно порезал кожу на запястьях, но это было уже несущественно. Непослушными пальцами Харитонов вытянул изо рта кляп, кое-как отплевался. Держась за стальной трос, встал на дрожащие ноги, с замиранием сердца огляделся.

Увы, картинка, представшая перед его глазами, особого оптимизма не внушила. Знали, собаки, куда везти! То ли Химмаш, то ли еще какая окраина. И ни единой души кругом, только шеренги жестяных гаражей да какие-то ветхие сараюшки. Ближайшие жилые здания – метрах в пятистах если не больше. Кричи хоть до седьмого пришествия.

Он посмотрел вниз и невольно отшатнулся.

– Мать честная!..

Высота действительно была нешуточной. В этом и крылся сюрприз номер два. Карабкаться вверх по тонкому тросу да еще в его состоянии – представлялось чистым безумием, сидеть же на ветру в задубевшей и разорванной одежке – того не лучше.

Говорят, упавшие в колодцы порой умудрялись протянуть несколько часов. Однако практически все при этом зарабатывали целый букет заболеваний, начиная от банального воспаления легких и заканчивая крепчайшим менингитом. Во всяком случае, если кто и выживал, то таких насчитывалось немного. Да и тех можно было смело записывать в инвалидную команду.

Дрожа и лязгая зубами, Дмитрий присмотрелся к стоящим неподалеку тополям. Деревья выглядели неказисто, зато внизу высились груды опила и каких-то сучьев. Не стог, конечно, но тоже кое-что! Харитонов на глаз прикинул дистанцию и поежился. Для Бэтмена или Рэмбо – дело, конечно, плевое, но он-то – обычный мужик! И кости у него вполне нормальные – хрустнут будь здоров. Вот если бы гора опила была чуть повыше, а деревья стояли чуть поближе, хотя…

Он поежился под порывом налетевшего ветра, неуверенно качнул бадью. И тут же где-то неподалеку тоскливо завыла бездомная псина. Дмитрий крепче стиснул холодный трос, еще раз изучающе оглядел далекие тополя. В самом деле, если как следует раскачать это корыто и в нужный момент прыгнуть, то шанс уцелеть у него оставался.

С неким отстраненным ужасом Дмитрий понял, что воспринимает идею всерьез. Впрочем, иного выбора у него не было. Рвать оставшуюся одежку на веревки – несерьезно. Во-первых, коротенькая выйдет веревочка, а во-вторых, замерзшие пальцы не свяжут ни единого узелка. Так что хочешь или не хочешь, а прыгать придется.

Чуть решительнее Дмитрий повторно качнул бадью. Подчиняясь неуклюжим движениям измученных мускулов, жестяное корыто потихоньку наращивало амплитуду. Трос скрипуче отсчитывал маятниковые колебания. А Дмитрий все смотрел и смотрел вниз, прикидывая в какую точку ему будет безопаснее приземлиться. С натугой припомнил пару знакомых молитв, но посиневшие губы не родили ни словечка.

Собственного тела он уже почти не чувствовал. Промозглый ветер заставлял беспрерывно дрожать. Выпростав ноги из цементной кашицы, Дмитрий встал на жестяные края. Кажется, нужный миг наступил. С силой толкнувшись ногами от шаткой опоры, он подобно птице распахнул руки. Именно так ему когда-то хотелось сигать с самолета. Но в армии прыгают не по душевному порыву, а по уставу, и размахивать руками не больно-то позволяли.

Прыжок получился почти как во сне, чему в немалой степени способствовало его нынешнее состояние. Ни страха, ни боли Дмитрий уже не способен был ощущать. Тело было процементировано, душа – проморожена.

Ветки, на которые он упал, с хрустом подломились. Скрюченными пальцами Дмитрий тщетно пытался найти опору, за что-нибудь уцепиться. Его крутило, как пробку в водовороте. Сучья били по ребрам, по ногам и спине, что-то безжалостно хлестало по лицу. Момента приземления память не отметила. То ли снова последовал темный провал, то ли действительно в его состоянии боль ощущалась неважно.

Запомнилось только, как встал и сошел по трескучему хворосту на твердую землю. Собственные движения казались движениями робота, и, только оказавшись за пределами стройки, Дмитрий окончательно поверил в то, что жив и что ночному кошмару скоро придет конец.

Зубы продолжали выбивать разудалую дробь, мышцы содрогались от беспрестанной дрожи. Справиться с холодом можно было только одним способом. Часто спотыкаясь и пряча руки под мышками, Дмитрий побежал по разбитой дороге. Побежал что есть мочи.

Проще было бы оставить Натаху дома. Проще, но не разумнее. Прожив на свете девятнадцать годков, Натаха по-прежнему оставалась ребенком – и ребенком совершенно не приспособленным к этому миру. Существо, созданное для любви, чудес и опеки. Увы, современные государственные системы не переваривают таких великовозрастных недорослей, тем не менее, они есть, и, может статься, именно их присутствие делает земное существование не столь скучным и упорядоченным. Кроме того, присутствие дамы в машине делало поездку более безопасной. Отстраненно Зимин понимал, что в какой-то степени подставляет Натаху, но с другой стороны абсолютно не знал, что же с ней делать. Могло статься, что оставлять ее здесь было гораздо опаснее, нежели забирать с собой. Да и сама Наталья за пару недолгих недель успела привязаться к нему как собачонка, и вопрос о том – ехать или не ехать – перед ней даже не стоял. Женщины – удивительные существа и порой врастают в мужчин, как цветы в добрый чернозем. И пока последние размышляют и хлопают глазами, слабые корешки успевают опутать все видимое пространство, превращая расставание в нечто абсолютно немыслимое. Разве что собраться с духом и вырвать из почвы росток, но на это решится не каждый. Во всяком случае сам Стасик, ранее легко и просто расходившийся с девицами всех возрастов и рангов, в этот раз сил в себе на расставание не находил.