Андрей Щупов - Ваше благородие, бомж

Закончилось все тем, что в небо грохочуще ударила автоматная очередь. Только тогда он и остановился. Демонстративно поднял руки, шагнул назад. Пожалуй, не будь на плацу такого количества свидетелей, разъяренная вохра положила бы его на месте. Но ни метелить, ни кончать его охранники не посмели. Там же, на плацу, робко приблизившись, сковали кисти наручниками, после чего препроводили в карцер. Позднее, впрочем, позор на плацу припоминали при всяком удобном моменте. Лишали пайки, на работах требовали двойной нормы, дергали по любому поводу к куму на разговор. Словом, жизнь веселее не стала, и единственным приобретением после всего случившегося было уважение сотоварищей. Черная зона – не красная, и до схватки с вертухаями корешиться с ним особо не спешили. Но именно после этой нашумевшей драки, когда, похудевший и осунувшийся, он вернулся из карцера в барак, к нему подсел Мова, местный председатель блаткомитета. Авторитет без обиняков предложил майору поступать в гладиаторы к братве. Поблагодарив, майор отказался. Особо душевного разговора у них тогда не получилось, и, тем не менее, угодив в разряд жесткой «отрицаловки», бомж выговорил для себя право зваться человеком, а это само по себе многого стоило. Оставаться человеком на зоне позволялось далеко не каждому…

Глаза его уже смыкались, и даже что-то такое воздушное начинало грезиться, когда чужая рука бесцеремонно дернула его за ворот.

– Вот он, козлина, куда зарылся!

– Тащи его вниз…

Верно, не стоило трепыхаться, но очень уж грубо ребятки взялись за него. Не церемонясь, рывками потянули с багажной полки. Точно куль с картошкой – и не с картошкой даже, а каким-нибудь дешевым углем. В пару секунд хлопающий глазами бомж оказался на полу.

– Пошарь у него! Наверняка с ключом. Дверь ведь как-то открыл!

Та же рука, что хватала его за ворот, сунулась за пазуху.

– Но, но! – бомж едва поймал чужие пальцы на подступах к карману с деньгами. И тут же его гвозданули в челюсть. Без угроз, без предупреждений. Оглушили, надо признать, крепко. В кулачке, что печатью приложился к губам, угадывались и опыт, и знакомство с боксерскими мешками. Веселая карусель, наскоро рассадив гомонящих детей по коняшкам и олешкам, закружилась в голове. И та же знакомая рука уже шебуршилась на груди, норовила заползти под куртку.

– Э-э! Да у него тут капуста! Пачка целая!

За деньги он не слишком опасался, более ценная вещь у него таилась за подкладкой. Но кто сказал, что после денег эти гаврики не доберутся и до нее?

Бомж ударил коленом. Толком даже не разобрал, куда угодил. Может, и не в пах, но парня все равно согнуло крючком. Летящий в лицо кулак бомж на этот раз упредил, качнувшись влево, в свою очередь послал встречный гостинец, попав точнехонько в подмышечную впадину бьющей руки. Удар коварный, в иных случаях даже смертельный. Противник охнул, а бомж, вскинув голову, разглядел третьего, стоящего позади раненного напарника. Босые ноги тоже кое-что могут. Не слишком группируясь, бомж вмазал ступней в грудь шипящего от боли красавца. В узком проходе им было не разминуться, падая, красавец поневоле увлек за собой товарища. А бомж уже держал в руке ключ-тройку. Путь ему перегораживал тот, что шарил у него за пазухой. Он и сейчас еще корчился, держась за живот. Левый локоть бомжа опустился на стриженный затылок. Перепрыгнув через рухнувшего, вбежал в знакомый тамбур. Мельком, огляделся. Пусто, а жаль. Тот прикорнувший возле дверей мужичонка, должно быть, и заложил его. Свой своего – зачем?.. Дверь снова не подвела, послушно распахнулась под рукой. Бомж сиганул вниз, ойкнул, угодив босой пяткой на острый камушек. Ругнул себя, что в горячке забыл о ботинках. Вполне успел бы прихватить. Ну да не возвращаться же! Орлы наверняка уже опомнились. У кого-нибудь найдется кастетик, у кого-то баллончик с аэрозолью. Ну их к черту! Уж тут не до жиру. Как-нибудь перебьемся и без ботинок!..

***

Он уже почти настроился ночевать на открытом воздухе, как какой-нибудь Тарзан, когда судьба неожиданно ему улыбнулась. Сначала бомж наткнулся на прячущуюся в траве огромную трубу теплоцентрали, а чуть позже разглядел слепленный из картона и фанеры домик. Нечто подобное он тоже видел неоднократно. После того как артиллерия пропахивала городки двухпудовыми снарядами, люди выползали из убежищ, возвращались из лесов, точно муравьи, начинали копошиться на развалинах. Уже через несколько часов всюду лепились подобные минипостройки. Как ни странно, шансов уцелеть у этих лачужек было неизмеримо больше. Ни ракетами, ни из пушек по таким шанхайчикам уже не стреляли. Должно быть, брезговали. В таких же лепных сооружениях дремали иной раз и ребятки-дезертиры. Обозленные армейцы даже не заглядывали внутрь, очередями прошивали тонюсенькие стенки и двигались дальше…

Он задрал голову. Где-то в кронах деревьев встревоженно прострекотала сорока. Точь-в-точь – киношный автомат. Может, стрельбу в кинолентах и впрямь озвучивают сорочьим говором?

Бомж подошел ближе, озадаченно шмыгнул носом. Домишка был совсем крохотный. В книжке про Чиполино в таком, помнится, обитал кум Тыква. Голова снаружи, все прочее внутри. Однако выбирать не приходилось. С дворцами не вышло, пущай будут хижины.

Присев на корточки близ хлипкого строения, он на минуту прислушался. Кто-то в хижине негромко посапывал. Все правильно, время позднее, хозяин обязан быть дома. Интересно бы знать, кто он? Такой же брат бомж? Дезертир из московского округа?.. Впрочем, неважно. Кто бы ни был, как-нибудь потеснимся… Нашарив пальцами гвоздь, выполняющий роль ручки, бомж потянул на себя качающуюся дверцу, скрючившись в три погибели, пополз внутрь.

– Стоять, падла!

Что-то острое уперлось ему в спину, в глаза брызнуло электрическим светом. Тем не менее он успел разобрать, что голосок детский.

– Думал, спим, гад? Хрена! – его несильно пнули по заду.

– Руки!.. Руки давай, говорю!

Бомж понял, что от него требуется. Не суетясь, вытянул перед собой руки.

– Что ж, вы так с гостем? Ни чайку тебе, ни кофе…

– Ага! Может, еще клея дать нюхнуть!

Действовали юные разбойники в общем-то грамотно. Во-первых, подловили его в крайне невыгодном положении – на четвереньках, частично уже проникшим внутрь. Во-вторых, фонарь продолжал светить прямо в глаза, из-за чего разглядеть что-либо в помещении не представлялось возможным. А вот кисти ребятки стянули ему крайне неумело. Должно быть, просто не хватило силенок. Качественно обмотать грубую проволоку вокруг мужских запястий, а тем паче стянуть узлом – не так-то просто. Бомж чуть пошевелился, прикинув, что без труда скинет путы. Правда, парнишки руками не ограничились, связали и ноги. Кто-то из хитрецов, видимо, с самого начала караулил снаружи. Черт знает, когда они его заприметили. Возможно, еще на дальних подходах к хижине…