Андрей Щупов - ВРЕМЯ СТАЙ

– Тайсон позже объявится. – Инструктор ухмыльнулся. – Они там где-то апартаменты приглядели. Коновицыну под офис. Вот и поехали пошукать.

Мышью, забравшейся под одежду, запиликал телефон. Краевой приблизился к стулу, на котором висел пиджак, неспешно извлек из кармана сотовик.

– Слушаю…

Присутствующие выжидающе примолкли, даже чуть опустили головы. Лоб Краевого тем временем прочертили недобрые полосы, лицо побагровело. Не глядя, он помахал рукой. Гриню сграбастали за ворот, выволокли из зала.

– Все понял. Позже потолкуем подробнее. – Краевой отключил телефон, некоторое время стоял молча.

– Какие-то непонятки? – Нарушил тишину Радик. – Прокол на даче?

– Хуже… – Краевой обвел всех тяжелым взором. – Шмель упорхнул, Крыса и Бай в морге. Какая-то сука завалила их.

– Охрана?

– Хрен там, а не охрана. Все было схвачено. Кого надо, усыпили, и еще пятеро бойцов на стреме сидели. Но туда кто-то из чужаков проник. Наших троих положили и Бая с Крысой.

– Хреново.

– Да уж, теперь Шмель ответит… – Краевой раздраженно швырнул сотовой на стул.

– А кто звонил?

Краевой, набычившись, глянул в глаза Радика.

– Хочешь узнать имя?

Инструктор криво ухмыльнулся.

– Молчу, босс. Не моего ума дело.

– И я так думаю. – Краевой выругался сквозь зубы. – Ладно, давай в душ. На сегодня с занятиями все.

– А девочки? По домам отпускать?

Краевой раздраженно поскреб волосатую грудь.

– Отпускай. Не до девочек сейчас.

***

Он залезал уже в свою «Ниву», когда его окликнули.

– Дима, привет!

Цокая каблучками, подбежала Кира. Девушка-Воздух и девушка-Ветер. На нее невозможно было смотреть без улыбки. Светлые с пшеничным отливом волосы, высокие скулы, разрез глаз как у молодой Вертинской. Потому и красовалась девушка на обложках аж трех отечественных журналов.

– Сто лет тебя не видел, – Дмитрий чмокнул ее в щеку. – Откуда ты здесь?

– Я-то оттуда, откуда надо, а что ты здесь делаешь? – она потянула носом. – Ага, опять пахнет духами.

– Я душусь.

– Душишься «Шанелью»?

– Не ревнуй. Ты же знаешь, я твой. Целиком и полностью.

– А зачем был у Дианы?

– Я работаю у нее. Консультантом.

– До телохранителя еще не дослужился?

– Брось, Кира, – он поморщился. – У меня без того был жуткий день, а ты еще добиваешь.

Она немедленно надулась, сделалась похожей на обиженного ребенка. Это ей тоже шло. Дмитрий привлек девушку к себе, поцеловал в пахнущие леденцами губы.

– Люблю тебя целовать.

– Правда?

– Святая истинная!

– Тогда перебирайся в мою машину, отправимся на рандеву.

– Это куда же?

– К моим друзьям. Ты что, забыл? Мы же собирались ехать на озера. Сегодня и завтра собираем вещи. Вон какие деньки стоят. Чудо, а не погода! Ребята берут акваланги, палатки, будем нырять, уху варить, песни петь у костра.

– Костер, уха – это хорошо… – Он смущенно примолк. – Только понимаешь, сейчас у меня проблемка одно. Надо разрешить.

– На ночь глядя?

– Ну да, – промычал он. – Так получилось, Кира, прости. Просили помочь, не мог отказаться.

– ОНА попросила?

– Господи, Кира! Какая разница?

– А мне? Мне отказать можно?

– Кира, пойми, есть обстоятельства и есть определенная степень ответственности…

– А завтра тоже будут обстоятельства? – Губы у Киры задрожали.

– Завтра? – Он понял, что угодил в ловушку. Потому что на завтра намечался Стасик, намечалось то, о чем только что толковали с Павлом Викторовичем. – Ну… Завтра, пожалуй, выкрою время. Часиков около трех.

– Вот спасибо! – По глазам ее стало ясно, что переговоры закончены. Был огонек и погас. Словно опустился некий занавес.

– Видишь ли, Кира, – убито произнес он, – завтра тоже есть неотложное дельце. Я бы рад все отложить, да не могу.

– Что ж, тогда желаю удачи!

– Постой, Кира!

Но она уже удалялась от него – не оглядываясь, сердито вздернув остренькие плечи. Дмитрий шагнул было следом, но остановился.

– Что за денек сегодня! – Плюхнувшись на сиденье, он в сердцах ударил по оплетенному кожей рулю. Исподлобья пронаблюдал, как Кира, добежав до своего «Вольво» сходу завела мотор, с места в карьер рванула по проспекту. Молодая, горячая, глупая… Правильно говорил Тимофей, таких годами воспитывают. И до полного слияния им еще ссориться и ссориться. Он хмуро потер лоб. Да и получится ли оно – слияние?

Дима Протасов имиджмейкером значился лишь по служебной ведомости. Бывшие капитаны мало что смыслят в галстуках и лаковых туфлях. Зато в качестве ликвидатора проблем он был незаменим. Беда Гепарда в том и заключалась, что он не искал проблем, – они сами его находили, и сегодняшние сутки были ярким тому подтверждением. И вполне возможно, что на работу в ФАПСИ, куда неоднократно зазывал и заманивал его Тимофей, он не шел именно потому, что опасался рутины, опасался подчиненной и плановой бестолковщины, предпочитая полную свободу маневра. Они не играли в мифическую «Белую Стрелу», они ею были, действуя на свой страх и риск, выполняя то, что подсказывал не закон, а их собственная совесть. Если за это и платили (а обычно все-таки платили), то деньги отрабатывались честно – горьким потом, а частенько и кровью. Они не брались следить за чужими женами и не копали компромат на одиозных политиков, но если предлагаемая акция казалась им «нужной», ребята голосовали «за» и брались за оружие.

Тряпкой протерев лобовое стекло, Дмитрий завел двигатель. Проверив дворники, включил фары. Лучи света выхватили заросли акации, фонарный столб, который уж лет десять фонарем не являлся. Трудно светить без электричества и проводов. Даже если очень хочется. Вот и некоторые офицеры, участвующие в их операциях, напоминали подобные обескровленные светильники. Потому и шли за ними, тратя свободное время, рискуя подчас не столько положением, сколько головой. Шли не столько за деньгами, сколько потому, что хотели оставаться людьми.

Близ кустов иступленно целовалась какая-то парочка. Ни вечерняя вампирья мошкара, ни фары чужой машины им ничуть не мешали. Поглазев некоторое время на парочку, Дмитрий покачал головой. В их годы он даже полком еще не командовал. Прилежно собирал по квартирам макулатуру, нырял с пирса солдатиком, пистолеты из досок выпиливал. На девчонок тоже, конечно, поглядывал, но даже речи не заходило о том, чтобы попробовать вот так – взасос и по-настоящему! И ведь совсем еще шпингалеты! Ей лет тринадцать, ему чуть больше. Тем не менее целовались всерьез, обстоятельно. Ясно было, что успели попробовать большее.