Андрей Щупов - ВРЕМЯ СТАЙ

– Значит, пятеро?

– Ага. Но могло быть и шестеро.

– Шесть – неважное число.

– Это все, что ты можешь сказать?

Дмитрий вздохнул.

– А, может, ну их – этих красивых мальчиков вместе с палатками, ухой и озером?

– С какой это стати?

– Завтра к обеду освобожусь, встретимся. Сходим в какой-нибудь ресторан или дома посидим, музыку послушаем.

– Скука.

– Ну, не знаю… Что-нибудь еще придумаем.

– А, по-моему, не стоит ничего придумывать. Собирайся и поезжай с нами. Дела свои на потом отложишь.

– Боюсь, на потом отложить не получится.

– Тогда счастливо оставаться!

– Кира, ну что ты в самом деле! Ты же все прекрасно понимаешь.

– Дима, мне нужно выспаться. – В голосе ее прозвучали непреклонные нотки, и Дмитрий отстраненно отметил про себя, что племянница Павла Викторовича кое в чем походит на своего дядю.

– Если не высплюсь, буду завтра сонной мухой.

– Что ж, извини. Спокойной тебе ночи. – Дмитрий отключился. Не колеблясь и не раздумывая, тут же набрал другой номер. Раздраженно подметил, что пальцы чуть подрагивают.

– Диана? У меня все в порядке. Спор разрешили, хулиганов изгнали из города.

– Что с Володей?

– Ничего страшного. Синячки да ссадины. Отвез в больницу к знакомому врачу. Серьезных повреждений, кажется, нет.

– Ты ничего не скрываешь? Все действительно обошлось?

– Конечно, обошлось.

– А почему у тебя такой голос?

Он ответил не сразу. Трудно было что-либо говорить.

– Дима? Почему ты молчишь? Тебе плохо?

– Как тебе сказать… – Дмитрий тупо пронаблюдал, как случайный песик, подняв лапу, помочился на колесо его машины. Диана ждала ответа, а он продолжал молчать. И не оставляло ощущение, словно рот заполнили тягучим клейстером.

– Если хочешь, Дим, приезжай. Прямо сейчас.

Она произнесла это тихо, но он услышал. И понял, что Диана имеет в виду. Нечто подобное он предпочел бы услышать от Киры, но Кира выбрала приятелей и озера. Во-первых, потому что погода, а во-вторых… Во-вторых, молодости трудно дружить со старостью. Двенадцать лет – не самая большая разница в возрасте, но и этого порой вполне достаточно.

Стиснув пальцами трубку, Дмитрий проговорил:

– Хорошо. Я приеду.

Напряжение его улеглось, однако усталость напоминала о себе нервной пульсацией в висках – словно тикал неведомым образом поселившийся в голове будильник. Уже в лифте, поднимаясь на нужный этаж, Дмитрий прочел написанное фломастером на стенке:

«Если ты его любишь, а парень смеется,

Плюнь ему в рожу, пусть захлебнется!»

Суровый сонет был подписан псевдонимом «Гордая». Выдавать миру свое настоящее имя, поэтесса, видимо, постеснялась. Дмитрий перечел вирши трижды, но так и не улыбнулся. Все правильно, Гордая. Не все еще спокойно в мире, чтобы обнародовать имена героев…

Звонить не пришлось. То ли Диана услышала его шаги, то ли узрела в дверной монитор.

– Проходи, устраивайся.

Он прошел в гостиную, опустился на диван.

– Рюмку, – попросил, не глядя ей в глаза. – Водки.

– Может, коньяка?

– Можно и коньяка. – Ему действительно было все равно. Хотелось оглушить себя, временно впасть в беспамятство. Любопытно, что бы люди делали без сна? Должно быть, сходили бы с ума. А впрочем, без того сходят. Поскольку восемь ночных часов – это не выход. Самое верное для неугомонных гомо-сапиенс – спать с рассвета и до рассвета.

– Поссорились с Кирой?

Вяло кивнув, Дмитрий опустил голову и разглядел в собственных пальцах хрустальную посудину. Не рюмка даже, а целый бокал, изящный пластик сыра сверху. Диана всегда была понятливой. И совсем не нужно было что-либо рассказывать. Она не нуждалась ни в объяснениях, ни в оправданиях. Практичная, знающая себе цену дама.

Залпом выцедив обжигающую жидкость, Дмитрий сунул в рот кусочек сыра. Неспешно разжевав, посмотрел на хозяйку квартиры.

Диана сидела в кресле – задумчивая и печальная. Длинные, бронзовеющие на свету волосы, смуглая, подкрашенная итальянским солнышком кожа. Излюбленная поза всех соблазнительниц – нога на ногу, полы малинового халата, словно кулисы начинающегося шоу, чуть раздвинуты. И никакой пошлости в виде клетчатых чулков и оранжевых резиночек. Она без того была хороша, понимала это, как понимала и то, что если он пришел, то все произойдет само собой.

Дмитрий взял ее за руку, притянул к себе.

– Ты красивая и умная.

– А ты сильный и добрый.

Он покачал головой.

– Нет, сегодня я слабый. Слабый и никакой.

Диана погладила его по щеке.

– Ты Гепард, а гепарды слабыми не бывают.

– Пожалуйста, не называй меня так.

– Хорошо, не буду.

Он накрыл ладонью ее руку, ласково погладил. Приняв это за разрешение, она тут же пересела на диван, неторопливо стала его раздевать.

– Подожди, мне надо сначала в душ.

– Какой душ, ты же устал.

– Но я грязный!

– Даже, будучи грязным, ты – красивый и добрый, – Диана распустила поясок, одним движением освободилась от халата. Женские пальчики сноровисто стали расстегивать пуговицы на его рубахе. – Измажь тебя ваксой и глиной, ты все равно будешь красивым.

Зачарованно глядя на женщину, Дмитрий погладил ее по плечу, ласково приподнял одну из грудок, словно оценивая на вес. Все-таки следовало признать, сложена она была замечательно, заняв ту самую золотую середину, располагающуюся между подиумной худобой и щедрой женственной спелостью. Рука сама перескользнула за спину Дианы, медлительно двинулась вдоль позвоночника, пересчитывая крохотные драконьи холмики. В районе копчика пальцы вильнули в сторону, ногтями легонько прошлись по ягодице. По телу ее пробежала дрожь, лицо Дианы стремительно приблизилось.

Зажмурившись, Дмитрий вслепую обнял горячее нагое тело. Сумасшедший ток в несколько секунд оживил мышцы, наполнил грудь и голову нестерпимым жаром. Раздражение дня, недобрые разговоры – все разом обратилось в свою противоположность, сменив знак, трансформировавшись в энергию близкого взрыва.

Одежда полетела на пол. По-звериному подмяв хозяйку квартиры под себя, Дмитрий впился губами в близкий, что-то шепчущий рот, задыхаясь, стиснул Диану в объятиях. Никакого поиска не понадобилось. Она напоминала разломленный апельсин, и влажные дольки без сопротивления пропустили его внутрь. Сдерживаться больше не было сил, и Дмитрий с первых секунд задал сумасшедший ритм. Тело пылало, обратившись в паровой грохочущий молот. Диана готова была принять его, но в эти минуты он не получал и не доставлял удовольствие, – он снимал стресс, и потому все получилось чересчур быстро. Сладостные прострелы в паху, судорожная конвульсия слабеющих мускулов, наступление полного опустошения. Обмякнув, он погладил ладонями близкое лицо, поцеловал мочку уха.