Юкатáн - Парад Солнцу: повесть о почитателях, друзьях и любовниках Дикости

Его соперник на сегодня – абсолютно конченый мерзавец из глубинки, судимый за аморальное обращение с животными. Свирепый, проклятый собственными родителями за суровый натурализм. По слухам, он может вытянуть соки из любого противника, а практикуется на крупном рогатом скоте, из чьих ушей и сшил свою мерзкую маску. Встречайте, в синем углу ринга – Ко-озлодо-о-ой!

Прозвенел гонг, и поединок начался.

Первые два раунда они танцевали вокруг зрителей, попеременно заваливая друг друга спиной, лицом и головой вперед. А затем пошла жара вперемешку с подножками, ударами сквозь руки, искривленными от боли лицами внутри ринга и такими же искривленными, но от счастья, вне матов. Ужасное зрелище, но такое притягательное. Когда череп Козлодоя оказался прижат пузом соперника к земле, то все было кончено. Возможно, ему удалось бы выгрызть что-то через чужеродный пупок, но маска из говяжьих ушей плотно впечаталась в пасть, перекрыв доступ кислорода. Синхронные удары публики по мату – встречайте победителя!

Пена из бутылок устремилась ввысь, а уже слегка неадекватный люд начал реветь во все горло, пока Козлодой выбирался из-под оппонента, направившись с опущенной головой в сторону раздевалки. От досады он стянул свою липкую маску и бросил ее у снарядов. Но кому дело до вторых мест? Вся сальная толпа уже двинулась на ринг, поздравляя сто двадцать килограммов триумфа. Я честно пытался присоединиться к всеобщей вакханалии и прыгнуть через канаты, но остался у помоста. Ринг трещал от переизбытка потовых желез – ярых фанатов, приветствующих неожиданного победителя. Всего за полчаса он, словно в Вегасе, успел обручиться с удачей и выходил с ней рука об руку под выпущенную в воздух белую пену в честь святого союза. Но фортуна – ветреная женщина с праздничным настроем: ухажеры сменяются каждую неделю. Свадебная же церемония – никогда. Ему протянули откупоренную бутылку как кубок. Громила принял, затем поднял две своих массивных лапы с намерением сказать тост.

– Выпьем за Настоящий рестлинг. И за нашего отца, Лудо Гаринчо!

– За Лудо Гаринчо!

– Кто такой Лудо Гаринчо? – тихо спросил я Сниззи.

– Отец-основатель Настоящего рестлинга, великий чемпион! – Он подвел меня к стенду и ткнул пальцем в фотографию загорелого атлета с волосатой грудью и маской огромного марлина. – Тут много чего интересного найти можно.

На глаза попалась вырезка из Майами Геральд 74-го года с заголовком «Сын Вавилонской Башни».

– Статья о вашем Лудо?

– Ну, во всяком случае, имя его точно найдешь.

– Посмотрим, – сказал, уставившись на буквы.

– С Гаринчо можно встретиться на Ки-Уэст, он как раз там обитает. Может, и меня увидишь на его лужайке.

– Тоже собрался на фестиваль?

– Кто знает.

Пока я щурился, за спиной послышался протяжный вопль.

– ГДЕ МОЯ МАСКА, УБЛЮДКИ! – это Козлодой с опухшей злой рожей свирепствовал в проходе. – Кто спер мою маску?!

– Ооо, это не к добру. Может, лучше в «Три Сестры»? Ну как, ты дочитал статью? – он вырвал листок и протянул мне – Держи, дома закончишь. Но только с возвратом.

Мы частенько ходили в «Три Сестры», вписывались в компанию, не вылизывали воротнички, а влипали по-крупному. Там красиво курили, складно бурчали, а танцевать разрешалось всем желающим. Вот и сидели до утра, обсуждая бои и личность таинственного Лудо Гаринчо. Информации оказалось настолько много, что наутро я проснулся с опухшей головой, легкой амнезией и шлейфом изо рта.

Слегка опоздал на обед, но не пропустил ничего интересного. Внутри царствовала тишина, и прислушавшись, можно услышать капли пота, падающие с музыканта на клавиши при записи трека, что стекал из подвесных колонок. А за стойкой красовалось уже знакомое лицо. Сегодня инвентаризация, и шеф вызвал Сниззи сверхурочно по двойной таксе. Но радости наличка не добавляла, он был зол, молчалив и одутловат чуть больше прежнего.

– Ни слова не говори. Я уже час разбираюсь с поставками и еще час потратил на разгрузку. Твою-то мать, обдристанный твой рестлинг с тремя сестрами, гибонья жопа.

Было еще много невероятных эпитетов, более точно отражающих суть, но мы люди приличные, в заведениях не материмся. Однако работал Сниззи славно. Собственно говоря, это единственное, что он умел. Еще до того, как здешнее место набрало ход, он скитался между кафе и ресторанами, бросив колледж. Многие из нас так делали. Легкие деньги кружились между пальцами, сотни новых невиданных лиц мелькали, как кадры кинопленки. Самые честолюбивые выбирали подобные места как трамплин в лучшую жизнь, к американской мечте и еврейскому счастью, нарабатывая связи, но в итоге променяли их на американскую выпивку и еврейскую жадность, навсегда пустив корни где-то между социумом и стеллажом с алкоголем.

– Все. Закончил, – выдохнул Сниззи.

– Поздравляю.

– Да пошел ты! И без тебя хватает этих клоунов за столом.

– Не парься, Опи Тейлор 1 1 Opie Taylor (англ. урб.) – белый простак. Происходит от персонажа Опи Тейлора в «Шоу Энди Гриффита», который был деревенским сыном деревенского шерифа из деревенского городка. , скоро на свободу.

– Ладно, надо бы подзарядиться.

Он выписал себе несколько банок энергетика из инвентаризационного листа. Со словами: «Списанное – бесплатное. Бесплатное – мое», – он выпил все залпом, слегка побагровел, хотел вызвать скорую, но передумал.

Хозяин заведения с широченной улыбкой проводил гостя до парадного выхода и запросил на баре две рюмки мадеры. Жадно заглатывая фужер практически с ножкой, шеф расплескал часть на стол, чем испортил любимое занятие Сниззи. Для бармена это как плевок в лицо. От досады, агрессии и энергии глаза закатились до темечка. Сочетание таких эмоциональных дестабилизаторов способно покачнуть любого, кто покажет красную тряпку. Глядел этот затравленный бык на густую кроваво-красную лужу, стиснув зубы, но после накаляюще восторженных «эх, какой человек, какой человек!» в сторону уходящего гостя Сниззи выпалил.

– Босс, какого хрена! Чего вы с этим стариком вечно воркуете? Он же с придурью, шарики за ролики заехали. А вы только радуетесь!

Тот не ожидал такого поворота и на секунду вылупил глазницы. Но затем перевел взгляд на меня. Опрокинул рюмку и спокойным тоном усадил быка на пятую точку.

– Дурак ты, Снизвелл, и не учишься. Единственное, что ты знаешь, это язык звона стекла да наполненных бокалов. Так с ними и будешь общаться. А я же вкушаю блаженство беседы с тысячью личностями в одном теле. Понятно? На, лучше убери фужер.

Бармен сглотнул сухую слюну и, скалясь в свое собственное отражение от поверхности, принялся отшлифовывать до блеска столешницу с намерением протереть ее до дыр.